Приливы войны

Отдадим должное Лисандру. Эта победа, конечно лишённая чести, всё же была добыта мастерством, хитростью и выдержкой. Были проявлены дисциплина, самообладание, проницательность, точная оценка слабостей противника.

Лисандр ждал долго, пока плод созреет. И вот плод упал. Никто не может отнять у него того, что он завоевал для своей страны и её ликующих союзников. Ведь никто иной не оказался способным достигнуть цели через трижды по девять лет войны.

Я оставался во Фракии большую часть зимы — до сражения. Мы слышали об агентах Лисандра, захвативших Милет. Там были уничтожены все демократы. Сам он взял Нас в Карии, союзника Афин. В Иасе были казнены все мужчины призывного возраста, женщины и дети проданы в рабство; город сровняли с землёй.

Во время этой последней зимы Алкивиад перенёс тяжёлое падение с лошади. Несколько месяцев он не мог ходить. Необходимость подняться с кресла заставляла его бледнеть от боли. Дикие народы не умеют ждать. Медок забрал свою армию и покинул лагерь. Севт последовал за ним. Принц, который должен был ненавидеть Алкивиада за его связь с Александрой, оказался самым его стойким сторонником. Алкивиада несли на носилках до Пактии. Севт послал ему сокольничего, животных для жертвоприношений, своего врача. Он дал ему пять городов, чтобы у него были еда и всё необходимое. Когда его спросили, чего ему не хватает для поддержания духа, Алкивиад попросил три полка, которыми будут командовать Мантитей, молодой Друз и Канокл. Он сам обучил эти полки, сделал их подвижными. Такого рода войск до сих пор не знали. Они умели грести и сражаться как тяжеловооружённые пехотинцы. Каждый нёс на себе припасы и всё вооружение, он не зависел ни от оруженосца, ни от продовольственного снабжения. Когда Медок высмеял эти элитные части за их малочисленность, Алкивиад объявил, что через месяц утроит их ряды, не потратив при этом ни монеты. Он просто одел своих людей в цвета войны и направил через Железные горы. Местных юношей настолько привлекло великолепие их одежды, что войско Алкивиада увеличилось на десять тысяч — и ещё столько же он был вынужден отправить по домам.

Наконец весной его спине стало лучше. Алкивиад мог уже ездить верхом. Фракийские племена собираются на праздник, когда восходит звезда Арктур. На этом празднике Алкивиад принял участие в скачках и победил. Ему было сорок шесть. Я считаю, что победа вернула его в прежнее состояние.

Лисандр захватил Лампсак, расположенный так близко через пролив, что в ясный день его было видно. Теперь к береговой полосе ниже замка Алкивиада, по воле превратной судьбы, прибыл последний флот. Им командовали Конон, Адимант, Менандр, Филокл, Тидей и Кефисодот.

Рассказ Полемида об этом сражении был, конечно, неполным, поскольку его самого там не было. В это время он находился в Македонии — добывал лес для строительства кораблей. К тому же он рассказывал об этом мне, уже знавшему о последствиях. Для тебя же, внук, я продолжу и расскажу о том, что пропустил мой подзащитный.

Эгоспотамы лежат как раз по другую сторону Геллеспонта, если смотреть из Лампсака. Это не гавань, скорее якорная стоянка. Имеются два селения, рынка нет. Дуют постоянные сильные северо-восточные ветры. Почти рядом с береговой полосой на море всегда сильное волнение, что затрудняет как выход в море, так и высадку на берег, поскольку корабли должны подходить к берегу кормой вперёд. Сама прибрежная полоса превышает два километра. Это обеспечивает пространство для кораблей и примерно для тридцати тысяч воинов. Однако для того, чтобы обеспечить себе обед, приходится ходить пешком четыре-пять миль до Сеста. В Эгоспотамах хорошая вода — если не считать периода приливов, когда потоки становятся солёными. И тогда следует забираться вглубь материка ещё на четверть мили, чтобы достать пресной воды. Казалось безрассудством разбить лагерь в этом негостеприимном месте, особенно если учесть, что рядом находится Сест — союзный город. И всё же удалиться туда — на чём настаивали многие, включая Алкивиада, — означало бы уступить Лампсак врагу. А этого, памятуя судьбу своих предшественников после Аргинусов, стратеги сделать не посмели. Командирам не терпелось заставить Лисандра принять бой. Каковы бы ни были условия Эгоспотам, они, по крайней мере, расположены как раз напротив врага. Лисандр не мог улизнуть. Рано или поздно он должен выйти и ввязаться в бой.

Вот письменные показания моего давнего товарища Синяка, который был на борту «Ипполиты». Эти показания были записаны во время последующего расследования, проведённого советом.

Он спустился из своего замка на горе. Мы все окружили его. Да, это был Алкивиад, только одетый, как дикарь. Вы же знаете, он всегда носит одежду тех, с кем спит. Стратеги не позволили ему обратиться к войску, но каждое слово из сказанного им разлетелось по всему лагерю, словно искры. Он не сказал ничего такого, чего люди не слышали уже много раз. Что это место смертельная ловушка. Идите в Сест, вы уязвимы, сказал он. Вы рассеялись на многие мили в поисках жратвы. Что, если Лисандр нападёт? Но мы не могли уйти, иначе Лисандр удерёт. Что дальше — известно. Из Афин придёт «Саламиния», отзывая стратегов домой. Мы все знали, чем это кончится.

Алкивиад привёз еду, но стратеги не разрешили людям брать её. Он обещал обеспечить рынок и кормить нас бесплатно за пределами страны. У него есть фракийцы, сказал он, десять тысяч. Элитные солдаты, обученные как пехотинцы, кавалеристы и моряки. Севт и Медок на подходе. Это ещё пятьдесят тысяч. Он передаст их под командование Афин. Сам он не будет принимать участия.

Если афиняне не возьмут его войска, тогда пусть дадут ему один корабль. Алкивиад согласен служить при любом командире, кого они назначат. Но они не согласились и на это. Позволить Алкивиаду откусить кусочек — значит отдать ему весь сыр. Побьют Лисандра — и вся слава достанется ему. Потерпят поражение — и всё дерьмо свалится на нас. Как могли стратеги согласиться на такое? Их казнят в ту самую минуту, как только они ступят на землю Аттики.

Он предложил служить не как капитан корабля, а как простой эпибат, морской пехотинец. Они выгнали его из лагеря. Он был слишком велик, понимаете? Все они рядом с ним — карлики. Они были правы. В глазах командиров Алкивиад был худшим врагом Афин. Они боялись его больше, чем Лисандра.

Четыре рассвета Лисандр стягивал силы в проливе, готовясь к сражению. Четыре дня афинский флот стоял напротив. Каждый полдень Лисандр отбывал в Лампсак. Каждый полдень афиняне удалялись в Эгоспотамы. Каждый день нашим людям приходилось расходиться в поисках пищи, а люди Лисандра, за спиной которых был город, постоянно оставались у него под рукой, они не удалялись от кораблей. На пятый полдень Лисандр продолжил то же самое. Он выстраивал флот, распускал. Флот Афин делал то же самое. Но в этот день, когда наши моряки опять отправились за провизией...

Они нагрянули на нас, невооружённых, как гром среди ясного неба, — двести десять военных кораблей, сорок две тысячи войска. Не мне говорить вам, что у нас не было шанса. Существует лишь один способ погрузиться на борт триремы — взводами, по очереди. Но как это сделать, когда команды рассеяны по всему берегу на четыре мили, затеряны среди ракушек и гальки? «Ипполита» отплыла с одним лишь ярусом гребцов. «Пантия» и «Безжалостный» на флангах не собрали даже этого. Мы побежали к кораблю. Они продырявили корабль. И нос, и корму. Кто был в воде, был мёртв. С остальными спартанцы расправились на берегу.

Этому учил их Лисандр. Они знали ландшафт и отрезали от нас каждый ручей, каждый выход. Их корабли зацепили «кошками» наши и увели их. Лисандр — хитрец. Никакой тяжёлой пехоты, которая застряла бы в песках, только пельтасты и копьеносцы. Они не нападали бездумно. Они строились отрядами и рыскали по полю, как собаки. Оглянешься — и видишь их везде.