Страница 36 из 38
Вечером получили из штаба армии телефонограмму: командира дивизии генерала Федюнина и меня срочно вызывал командарм генерал-лейтенант В. И. Морозов.
Приказано взять с собой карты на район Сольцы – Ситня – Вшели.
Прочитав телефонограмму, командир дивизии выразительно посмотрел на меня:
– Догадываешься, зачем карты понадобились?
– Займем новые рубежи обороны.
– А может, и не для обороны. Впрочем, собирайтесь! Через полчаса выезжаем».[212]
Лес северо-восточнее деревни Городище. 835-й стрелковый полк 237-й стрелковой дивизии
Вячеслав Марак, лейтенант, командир взвода разведки полка
«Наш полк занял оборону правее 70-й дивизии. Надлежало контролировать дорогу Городище – Уторгош. Вечером 12 июля меня вызвал командир полка подполковник А. М. Кибальчич и приказал установить, что делается на правом фланге полка. Сказал, чтобы попытались захватить “языка”, это крайне важно.
Первое настоящее боевое задание для молодого лейтенанта! В моем воображении рисовался короткий бой: фашисты уничтожены, схвачен офицер, и я доставляю врага прямо к командиру полка.
В ночь мы выступили. Просеками, лесными дорогами пробрались к деревне Городище. Странно, никаких признаков жизни. Даже собак не слышно.
За селением решили ехать по обочине. Кони словно понимали важность боевого задания: мягко ступали по пыли, не ржали. У развилки шоссе мы остановились.
Слышу – где-то впереди далекое тарахтение мотора, словно молотилка работает.
Помкомвзвода говорит:
– Товарищ лейтенант, похоже, мотоциклист едет!
Сержант Трофим Гаплик быстро спрыгнул с лошади, припал к земле.
– Тоже мне разведчик! Мотор – не лошадь, так не услышишь.
Исчезают последние сомнения. В нашу сторону по Псковскому шоссе катит мотоциклист. Принимаю решение устроить на шоссе засаду.
Мотоциклисты почти поравнялись с нами. Их оказалось трое. Двое впереди, один чуть сзади. Трудно сказать, кто сделал первый выстрел, первым бросил гранату. Все это произошло мгновенно. Кажется, и я стрелял.
“Языка” мы не взяли, живых фашистов не осталось. Но документы – три солдатские книжки, фотоснимки, письма – захватили. Из них следовало, что гитлеровцы принадлежат к штабному подразделению дивизии СС “Полицай”. Взяли и трофеи – автоматы и один исправный мотоцикл».[213]
Ленинград. Штаб Северного фронта
Начальник Инженерного управления фронта полковник Б. В. Бычевский
«Маркиан Михайлович Попов принял Ленинградский округ только в феврале 1941 года. Но до начала войны успел уже объездить всю его огромную территорию от Баренцева моря до полуострова Ханко. Командующий слыл непоседой, и мне всегда почему-то казалось, что служебный кабинет тесен для него. Вот и на этот раз ему никак не сидится за столом. Слушая доклады, он размашисто прохаживается из угла в угол, нагнув красивую светловолосую голову, и только ненадолго останавливается у карты.
Сведения, которыми мы располагаем, не очень конкретны и часто противоречивы.
Командующий Лужской группой генерал-лейтенант К. П. Пядышев утверждает, что, по его мнению, через предполье пробивается передовой отряд танковой дивизии силой примерно в две роты танков и до батальона пехоты. Бои с этим отрядом идут на реке Плюссе.
У начальника артиллерии фронта генерал-майора В. П. Свиридова несколько иные данные. Ему сообщили, что подразделения 483-го стрелкового полка не выдержали натиска танков и уже отошли за Плюссу. В бою артиллеристы подбили двенадцать вражеских машин.
Командующий военно-воздушными силами фронта генерал-майор авиации А. А.
Новиков докладывает, что летчики обнаружили в районе Струг Красных скопление автомашин и танков общим числом до двухсот единиц. Отмечено большое движение войск по дорогам от Пскова на Гдов и на Порхов.
– Чего стоит такая разведка? – сердится командующий. – Ни одного пленного, никакой документации… Чьи танки в Стругах Красных? Кто движется на Гдов? Вы, Петр Петрович, можете уточнить? – обращается он к Евстигнееву.
Начальник разведотдела развертывает свою карту:
– Из Пскова на Гдов с боями отходит сто восемнадцатая стрелковая дивизия Северо-Западного фронта. Разведчики, которых мы выслали в район боев, радируют, что против нее действуют первая и пятьдесят восьмая пехотные дивизии немцев. Обе они значатся в составе восемнадцатой армии.
– Но соединения восемнадцатой армии отмечены и в Эстонии. Выходит, она наступает по обоим берегам Псковского и Чудского озер?
– Должно быть, так, товарищ командующий.
– А к Луге кто рвется? Видимо, четвертая танковая группа Геппнера? Какие именно дивизии?
– Не могу доложить, – отвечает Евстигнеев.
Генерал Никишев высказывает предположение, что главный удар танковой группировки следует ждать на Лугу, откуда открывается прямой и самый короткий путь на Ленинград. Командующий с этим соглашается, но выражает недоумение, почему часть танков противника на полпути от Пскова до Луги повернула к Гдову. Может быть, оттого, что там в лесах есть дороги не только на Гдов, но и на Кингисепп? Недаром под Кингисеппом все время висит воздушная разведка немцев.
– А когда будет под Кингисеппом вторая дивизия народного ополчения? – спрашивает М. М. Попов.
Начальник штаба заверяет, что первые эшелоны дивизии ополченцев должны уже завтра выгрузиться на станции Веймарн в десяти километрах от своих позиций. Не забывает он сказать и о пехотном училище имени С. М. Кирова, которое уже заняло оборону по реке Луге у деревни Сабск.
Попов нервно трет большое родимое пятно на подбородке:
– Пехотное училище, конечно, сила! Сколько у него сейчас пушек?
– Генерал Пядышев выделил полковнику Мухину два дивизиона из артиллерийского училища, – докладывает Свиридов. – Больше нельзя. Основные силы артиллерийской группы надо сохранить под Лугой, товарищ командующий.
Попов опять возвращается к своей карте. Слабость войск на правом фланге лужского рубежа очевидна, хотя путь туда от шоссе Псков – Луга кажется длинным и из-за плохих лесных дорог малоудобным для моторизованных частей противника.
– Надо все-таки прикрывать направление Нарва – Кингисепп, – принимает решение командующий. – Перегруппируем сто девяносто первую стрелковую дивизию из Кингисеппа фронтом на юг. Отведем ей полосу: южнее Сланцев до озер Самро и Долгое, – показывает он на карте. – Товарищ Никишев, отдайте соответствующее приказание генералу Пядышеву… И завтра же следует контратаковать в предполье на Плюссе. Задача – отбросить противника за реку…
С тем Маркиан Михайлович и ушел в Смольный. А возвратившись оттуда уже ночью, приказал мне взорвать три тяжелых фугаса, заложенных в Стругах Красных. По данным разведки, минированные нами здания и дворы были заняты вражескими частями».[214]
На мой взгляд, здесь этот отчет выглядит все же более естественно, чем 11 июля, как это подается во всех советских изданиях. К этому же дню, по всей видимости, следует отнести и взрывы радиоуправляемых мин.
13 июля
Посмотрим, что делала боевая группа Рауса в этот день.
Раус: «Рано утром 13 июля, отдохнув не более 3 часов, мы двинулись дальше. Как раньше, наш маршрут пролегал по заболоченной местности, и потому мы продвигались очень медленно. Раз за разом машины и даже целые куски колонны вязли в грязи или на песчаных участках, перемежавших болота. Моторы перегревались от непосильного напряжения. Нам приходилось часто останавливаться, чтобы долить воды в радиаторы. На особенно крутых откосах мы вытягивали грузовики танками или тягачами.
212
Кринов, СС. 32–33.
213
Кринов, СС. 33–34.
214
Бычевский, СС. 26–28.