Простые чудеса

Павел Алексеевич Астахов

Простые чудеса

Посвящается моим дорогим и любимым внукам…

© П.А. Астахов, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Если Бога нет, а я в Него верю, я ничего не теряю.

Но если Бог есть, а я в Него не верю, я теряю всё.

Жизнь – сама по себе Великое Чудо! Мы редко задумываемся об этом, а ведь в будничном течении событий происходят такие чудеса, которые люди почему-то не замечают, отрицают или воспринимают как должное… Но даже самые отъявленные скептики и атеисты в конце концов всё же попадают в ситуацию, когда правильное решение, удивительную находку и даже спасение жизни иначе как Чудом не назовёшь.

За пятьдесят с лишним лет в моем архиве накопилось довольно много подобных историй. Не претендуя на какую-то особенность и уж тем более не собираясь поучать и без того просвещенного современного читателя о «неисповедимых путях» и «законах бытия», хочу всего лишь поделиться своими наблюдениями. Исключительно с точки зрения собственного мироощущения, житейского разумения и духовного опыта. Ну а правильные или неправильные выводы я и мои близкие сделали из всех этих пережитых событий – судить вам.

Приятного чтения!

Предисловие

Так уж сложилась судьба нашего поколения, что родились и выросли мы в Советском Союзе. Все были пионерами, комсомольцами, ходили парами, а потом строем. Песни пели революционные, военные и комсомольские. Наши деды и родители в основном были людьми не только не воцерковленными, но даже и не крещеными. Идеология «красного» государства хоть и строилась на принципах, схожих с заповедями Божьими, но на все сто процентов была антирелигиозной, часто просто воинствующей. Быть верующим в те времена означало постоянно находиться под политическим прицелом и огнем. В первые годы советской власти могли просто расстрелять, чуть позже – посадить и сослать, и даже в годы «оттепели» репрессированные рассчитывали на реабилитацию по политическим мотивам, но никак не по религиозным.

Репрессии сменила пропаганда. Но совсем изжить безверие целой страны, вернуть прошлое было невозможно. К тому же люди, занимающиеся во властных структурах этой «темой», никуда не делись… За веру и православие уже не расстреливали в подвалах, но хорошей карьеры и должностей тоже не предлагали, а скорее наоборот…

Начиная чуть ли не с детского сада воспитатели и учителя внушали нам много всякой идеологической чуши по поводу «опиума для народа». А пропагандисты, гордо декларирующие «свободу совести», умалчивали, что за нательный крестик в два счета выгоняют не только из комсомола, но и из школы и вуза.

Много еще можно найти причин тому, почему мы так поздно опомнились и стали задумываться о Боге, о вере, о сути и смысле жизни во Христе. Важнее, что у многих такое прозрение всё же наступило. Только вот путь к Господу, в отличие от дореволюционной России, у каждого оказался свой. Часто – через беды, болезни, проблемы…

Хотя кое-кому из моих ровесников повезло: бабушки крестили их втайне от родителей и властей.

Но так или иначе, религиозные темы не были популярны в нашей повседневной жизни. Ведь никто никогда не прививал нам этой культуры. Ничего-то мы не знали о православной вере, о том, как наши предки за нее держались, уважали, блюли, защищали. Рождались в вере и уходили в вечность с Христом. Выжигали и вырывали эту память из русских людей большевистскими штыками, лозунгами и легендами, открыв отсчет Нового времени не от Рождества Христова, а от Октябрьской революции…

История первая

Воскресение Анны

По-разному люди приходят к Богу, да и Господь посещает каждого человека особенно. Иные даже не замечают, что сам Иисус был с ними рядом и протягивал руку. Вероятно, они просто не готовы к встрече с Ним. Да и как это – быть готовым? Как понять или почувствовать, что Он рядом?

Все эти непростые вопросы начинает задавать себе человек, попавший в сложную ситуацию – неразрешимую, трагическую, отчаянную.

Есть у меня товарищ Александр. Непростая у него жизнь, но идет он за Богом, с Богом и к Богу. Познакомились мы недавно. Я узнал его уже как человека рьяно, истово верующего. Последние двадцать лет он занимал очень ответственный пост в своем регионе и, что называется, был на виду. Но нисколько не стеснялся и не скрывал своей веры. Даже в то время, когда стало модно по большим церковным праздникам – на Пасху или на Рождество – политическому истеблишменту покрасоваться перед камерами в роли «власть имущих подсвечников», он все службы от и до отстаивал, и всенощную, и заутреню, и крестным ходом шел, и земные поклоны бил. Все это – не стесняясь и не выпячиваясь, искренне, просто и честно.

Каждый, кто видел его, убеждался, что есть в его вере и поведении какая-то глубокая и тайная неподдельность… Но мало кто знает историю его воцерковления. Мне он ее рассказал совсем недавно.

Саша после мореходки отслужил на флоте пятнадцать лет и в самые лихие девяностые, аккурат в 1995 году, уволился. Как говорят на флоте, «списался на берег подчистую». Начал помаленьку бизнесом промышлять: подержанные автомобили, рынки, магазины. А тут и демократические реформы закрутили водоворотом тех, кто мало-мальски был активен в партии, комсомоле и на прочей общественной работе.

Сам того не ожидая, выиграл Александр Георгиевич первые выборы и стал главой города. Тут жена его осчастливила вторым ребенком – родилась прелестная девочка Анечка. Саша на работе пропадает, город поднимает, дороги ремонтирует, старается для людей, которые ему оказали доверие на выборах. С Богом отношения «на вы», хоть и крещен был с рождения бабушкой, но в храме редко появлялся. Говорил: «Не понимаю я, зачем и для кого это нужно?» В общем, как и большинство из нас, сильно не задумывался о роли Господа в судьбе и жизни каждого, до тех пор, пока беда не пришла в его дом…

В конце весны его дочке Ане исполнилось четыре годика. У Саши скоропостижно умер тесть, отец супруги и Анин дедушка. В семье траур, близкие скорбят. Едва-едва хватает сил на все скорбные приготовления. Александр в городе командует – все готовы помочь. Поддержать и организовать – дело необходимое, только можно и подчиненным поручить, а вот переживания вместе с женой и тещей много сил отнимали. Да, правду сказать, с тестем они ладно жили, дружили даже. Как и принято у нас из века в век, собрались все близкие на третий день хоронить усопшего. Завершили все скорбные церемонии на городском кладбище, возложили цветы, венки, сказали прощальные речи, по горсти земли бросили да по ложке кутьи съели, как принято. А выходя с кладбища, Саша замешкался, чтобы с администрацией решить пару вопросов по уходу за могилой да поговорить о памятнике, а теща, жена и малышка Анечка пошли вперед, к машине, на стоянку.

Уже больше пятнадцати лет минуло, а рассказывает мне Саша эту историю – голос до сих пор дрожит:

– Вышли они с кладбища, а я всё еще стою, разговариваю. Никак бумаги не оформят до конца. Жду, а сам нервничаю, будто вот-вот что-то страшное должно произойти. Хотя, что уж страшнее? Только-только близкого, родного человека похоронили. Что же может быть тяжелее? Рассуждаю так, успокаиваю сам себя, а спокойнее не становится. И вдруг, как ножом по сердцу, – крики, шум с улицы…

Выбежал я за ограду, а там уже толпа собирается вокруг грузовика, который по какой-то причине на тротуаре стоит. Дверцы распахнуты, водителя нет, а под колесами… – Тут Саша тяжело сглотнул и глаза у него увлажнились. Через силу продолжает: – А под колесами теща моя лежит и рядом Анютка… Обе в крови и без движения…