Пешки

– Я звонила, здравствуйте, – трясясь от страха, ответила девушка, ее взор был устремлен на автомат в руках мужчины.

– А что случилось? Вы больны, у вас температура? – с сарказмом спросил военный.

– Нет, что вы! Мужу стало плохо, – ответила Катя и взглядом указала на Максима, лежащего на полу.

Ее пугало, почему военные улыбаются. Другой мужчина подошел к мужу и присел рядом с Максимом на корточки:

– Что с тобой? Ты болен? Из этой квартиры был вызов на избиение. Тебя кто-то избил? Отвечай, сука!

Этого крика никто не ожидал. Максим вытянул руки, боясь, что его ударят.

– Нет-нет, извините. Меня никто не избивал, – молил военного Максим.

Катя плакала, каждое слово подвергало ее в шок.

– Это я позвонила. Простите нас, пожалуйста, – выдавила из себя девушка.

Военный подошел к ней.

– А ты что, сука, погеройствовать захотела? – удар в живот сложил девушку пополам.

– Встать! – орал военный. – И ты! Встать!

Катя и Максим, пересиливая боль, встали и с ужасом смотрели на вооруженных мужчин.

– Есть кто в квартире?

– Сын, он спит, – ответила Катя.

– Бегом за ним, шлюха!

Девушка кинулась в комнату, подняла спящего, ничего не понимающего мальчика и вернулась в прихожую. Артем сонно моргал глазами и прижимался к маме.

– Пацан, ты «сепар»? – улыбнувшись, военный обратился к мальчику. – Не молчи, пацан, как тебя зовут?

– Артем, – тря глазки, ответил мальчик.

– У тебя родители сепаратисты?

Конечно, мальчик не понимал, что у него спрашивали, а вот Катя с ужасом слушала военного, и холодный пот обдал все ее тело. А мальчик слушал и искренне улыбался. Смотрел на улыбающегося человека, говорящего с ним.

– Родители твои сепаратисты? Ну ответь, малыш, – ласково спрашивал военный.

– Да, сепала, – улыбаясь, ответил мальчик.

– Нет-нет, что вы, – плача говорила Катя, – не сепаратисты мы, не слушайте его, он маленький еще.

– Молчать! – крикнул военный. – Ребенка убери, мразь.

Девушка усадила мальчика на кухонный диванчик.

– На колени, сука, – резкий удар кулаком под ребра заставил ее вскрикнуть и, корчась от боли, подчиниться.

– А ты что, ублюдок, за жену свою не заступаешься? Боишься? Ну признайся, что боишься, мразь. Отвечай!

– Боюсь, простите нас.

– На колени, ублюдок! – Максима пару раз ударили ногами. – Ну что, давайте признавайтесь, для вас же будет лучше. Вас власть не устраивает, суки?

– Нет, мы не против власти, – плакал Максим от боли и страха, – мы не уехали специально, чтобы не быть, как они.

– Врешь, ублюдок, по тебе видно, врешь. А вы в курсе, что у нас есть приказ расстреливать «сепаров» на месте? – солдат передернул затвор автомата.

– А-а-а-а-а! – завизжала Катя. – Не надо, не убивайте нас, пожалуйста, клянусь, мы не при чем.

– Чем докажешь, шлюха? – похотливо спросил один из военных.

– Не знаю, как я могу доказать, не знаю. Спросите у соседей, они вам подтвердят, что мы живем спокойно, никуда не лезем.

Заплакал Артем, услышав крики и плач родителей.

– Сука, иди успокой своего гаденыша, пока я не пристрелил его.

Катя бросилась к сыну, ее трясло от ужаса, происходящего с ее семьей и в их квартире.

– Сыночек, ну не плачь, успокойся, – она обняла мальчика и начала гладить его по голове.

– Мама, почему ты плачешь? «Не уходи, мне стлашно», – сказал Артем.

Катя услышала звук открываемой двери. Выглянула: Максим в одиночестве стоял на коленях и плакал, входная дверь была открыта.

– Артем, давай ты ляжешь, а я сейчас приду к тебе, хорошо? – Катя поцеловала сына и подложила ему подушку.

– Максим, они ушли? – девушка подошла к мужу и присела рядом с ним. Он не отвечал.

– Они ушли. Что делать? Скажи.

– Ты уже все сделала, выпить дай.

Катя закрыла дверь и принесла с кухни коньяк. Муж вырвал у нее бутылку и начал пить прямо из горла.

«—Все, иди отсюда, оставь меня», – сказал Максим.

Катя побоялась возражать мужу и ушла к сыну. От произошедшего сдали нервы, она легла рядом с сыном и, уткнувшись в подушку, зарыдала…

ЗАХАР

Чувствовалась явная поддержка со стороны России. Прошел референдум в Крыму, полуостров стал территорией России. «И, мы взбрыкнем, отделимся и тоже станем Россией», – такое мнение было популярным в то время на Донбассе. Регион решил не признавать незаконную власть и не пускать на свою территорию националистов. «Ведь жили же нормально, дружили с русскими, все были довольны. Зачем что-то менять?».

На городской площади собирались каждый день: люди приходили послушать, узнать новости, поразмышлять над волнующим каждого вопросами: что будет и что делать? Время от времени из других городов приезжали народные избранники, рассказывали, что у них парни и девушки, мужчины и женщины идут в ряды самообороны. Людям нравился ход событий: общее дело, защита своих интересов, своей независимости. Отсоединение Крыма и присоединение к России будоражило жителей города: Донбасс ведь тоже может отсоединиться от Украины, а Россия готова признать регион своим. Страсти накалялись повсюду. Киев все чаще стал засылать к ним вооруженных людей, которые устраивали агрессивные акции, выкрикивали националистические лозунги, пытались захватить административные здания. Жители этого стерпеть не могли, били приезжих жестко, чтобы неповадно было. Били за убийства на Майдане, за русофобию, били за тех, кто пострадал от националистов. Киевская хунта возмущалась, стращала угрозами, а людям Донбасса было наплевать: они решили идти до конца!

«– Я хочу записаться в отряд самообороны», – сказал Захар, подойдя к приемной палатке ополчения.

– В армии служил? – молодой парень в военной форме внимательно посмотрел на него.

– По призыву. В Воздушно-десантных войсках.

– О, ВДВ! Даже так! Иваныч, к тебе пришли, – парень громко обратился к мужчине, который общался с жителями города.

– Здорово! Виктор Иванович Стрельцов, командир местного отряда ополчения, —представился высокий седеющий мужчина и крепко пожал руку.

– Захар!

– Иваныч, парень в ВДВ служил, – коротко отрапортовал парень в палатке и переключился на разговор с подошедшим мужчиной.

– Где служил? «Когда вернулся?» – спросил Виктор Иваныч.

– В Запорожье, в том году дембельнулся.

– Понятно, такие ребята нам нужны. Значит, в ополчение решил пойти?

– Да.

– Ты занят сейчас? Предлагаю съездить со мной на базу, заодно и поговорим, – предложил военный.

– Вот скажи мне: для чего мы собираем ополчение? Мнение твое интересно. Просто, понимаешь, люди приходят в отряд и не знают, ради чего, собственно, они пришли. Не понимают, что их ждет и с кем им придется воевать, – мужчина уверенно вел внедорожник, они выезжали из города.

– У меня тетю убили. В курсе, наверное, про случай с автобусом?

– Вон даже как… Мои соболезнования!.. Знаю, наслышан, меня еще не было в городе. насколько мне известно, этот инцидент СБУ засекретило.

– Да, все тихо, будто ничего не было, – ответил Захар, – я много думал, прежде чем прийти к вам. Эти ублюдки, которые взбаламутили народ и дали команду убивать, по всей видимости, останавливаться не собираются. Я хочу с ними бороться. Нужно будет – стану убивать. Идеология нацизма для меня неприемлема, я наполовину русский, мама была русской. И никакие твари мне не запретят жить здесь и разговаривать на русском языке.

– Знаешь, если люди готовы воевать за такие принципы, что же будет, если они поймут истинное положение вещей! Страшно представить, – ответил Стрельцов. – Ты, я так понимаю, далек от политики. Ясное дело, в твои годы я тоже не задумывался о таких вещах. На самом деле все намного сложнее, и будет лучше, если каждый из нас будет знать, что именно происходит в стране. Ты прав, в ближайшее время новая власть начнет войну. Вы являетесь угрозой для их планов, вы не согласны с их желаниями – значит, вы враги. Новая власть – это сборище американских и европейских пешек, которые, одурив народ, с его помощью незаконно захватили власть. В их шайке кого только нет: националисты, бывшие преступники, американские должники – адский замес, скажу тебе. Ну и несложно догадаться, что они могут проповедовать: хаос, бардак и, наконец, войну. При всем при этом это происходит по приказу американских и европейских покровителей, ну а как иначе – финансирование и обещания с их стороны заоблачные.