Пешки

– Ну да, так-то есть на примете, – ответил Сергей.

– Отлично. Давай так, сами их потрошите, пятьдесят процентов ваши, пятьдесят вы отдаете на нужды АТО. Как тебе условия?

– Договорились, брат. С терпилами что делать?

– Делайте, что хотите, но, чтобы без грязи и следов, без трупов чтобы. Понял? Если помощь нужна будет, номер знаешь. И у меня инфа есть, что врачи здешние шибко ополченцам помогали. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Так они всем помогают, они же врачи, – ухмыльнулся парень. – Знаю кое-кого.

И он рассказал историю, что с ним произошла в больнице.

– Охренеть! Да ты герой у сепаратистов, – рассмеялся Бешеный.

– Да хорош, братан! Я свою жопу спасал.

– Да шучу, знаю, что ты нашенский. Отрава-то есть? Мне обещали кокса подкинуть, друзья из Америки, для поддержания морального духа. Угощу. Что нужно? Жрачка есть?

– Да нет ни хрена. И оружие нужно для Лены, ствол какой-нибудь поаккуратнее и гранат бы парочку.

– Гранаты зачем? – усмехнулся Бешеный. – Войну собрался устраивать? Решим! А насчет еды: съезди прямо сейчас к нашим; давай вместе сгоняем, поезжайте за мной.

Они поехали на базу в батальон Бешеного, где, собственно, и числились со вчерашнего дня. Подразделение располагалось на территории базы отдыха. Красивые здания для отдыхающих теперь окружала военная техника: боевые машины пехоты (БМП), боевые машины десанта (БМД), установки «Град», «Ураган» и множество другой военной техники – все это стояло в полной боевой готовности. Ребята восхищались – такого вооружения они еще не видели. И никто из них не подумал, что из него медленно уничтожался их родной город и что это оружие могло погубить их, и только по счастливой случайности они остались живы.

– ни хрена себе: негры! Смотри, Серега! – воскликнул Коля, показывая рукой на чернокожих в военной форме.

– Не негры, а афроамериканцы, – усмехнулся Бешеный. – Они из другой бригады, в нашей только украинцы. Скажу честно, вояки из них никакие: капризные очень. А вот американцы – нормальные ребята, машины для убийства. Пойдем ко мне.

Они зашли в одноэтажное строение, стоящее отдельно от других зданий.

– Вот мое бунгало, хозяин базы любезно предложил нам пожить у него.

Все рассмеялись. На одной стене висела огромная карта Донбасса, были видны помеченные участки. В золотистой рамке висел портрет Бандеры.

– Герой. Слава Бандере, слава Украине! – крикнул Бешеный.

Парни и девушка вторили ему.

– Выпьете? Пойло – высший класс, другого не держим.

Он достал бутылку дорогого коньяка.

– А вам, девушка, может, шампанского? – с улыбкой обратился Бешеный к Лене.

Девушка не поняла юмора и пришла в замешательство.

– Да мне без разницы, я как все.

– Н у как хочешь, – Бешеный разлил коньяк по бокалам. – Слава Украине! За единство Украины, за победу!

Они выпили. Бешеный взял телефон и позвонил. Через несколько минут зашел здоровый парень с голым торсом.

– Яша, дай ребятам сух паёк и подбери для девушки оружие хорошее, чтобы ей не тяжело было родину защищать. И гранат им выдай.

– Сделаем!

Коля с Леной пошли с ним. Бешеный как-то зловеще рассмеялся:

– Знаешь, я ценю тебя, Серега, даже выше других. Хочешь знать почему? Ты настоящий патриот, я видел тебя на Майдане. Потом ты не побоялся поехать в свой город и выполнить сложную задачу. Для «сепаров» ты предатель, но для страны – герой.

Для страны предатели те, кто посягает на единство Украины, – таких жалеть не стоит. Они овцы, ими управляют «кукловоды» из России, а мы управляем сами, потому что мы можем думать. Жители Донбасса – это рабы, заселенные еще при Сталине. Именно эта падла устроила террор на нашей земле, уничтожив сорок процентов украинцев, а потом заселила быдлом из России. Сейчас это быдло восстало и пытается показать язык. Но они проиграют. Наши убеждения сильнее, и правда на нашей стороне. Я верю в тебя, Серега, верю, что ты будешь уничтожать врага без жалости и угрызения совести. Ты сам видишь, как эти твари, оставшись без поддержки, себя ведут: они пресмыкаются, готовы жрать говно, лишь бы остаться в живых. Но таким не место на украинской земле.

– Брат, спасибо за доверие, будь спокоен: мои убеждения схожи с твоими на сто процентов, и пощады от меня не увидит ни один враг!

– Ну вот и отлично. Может, бабу хочешь?

– Да нет, ехать нужно, по «мажорам» прокатиться.

КАТЯ

Девушка зашла в дом. Снова накатило чувство страха – страх от одиночества и незащищенности. Два последних дня к ним в дом никто не приходил: как говорили, войска АТО перешли в наступление. Эти два дня Максим ее не бил, он все так же приходил выпивши, не общался с ней, лишь изредка отдавал ей приказы:

«Приготовь, принеси, убери». Катя делала все, что он хотел, не из-за боязни – появилась надежда, что он одумался, осознал, сейчас все поутихнет, и он изменится и станет таким, каким был раньше. За эти дни Катя с сыном стали больше выходить на улицу. Как-то, прогуливаясь с Артемом, она встретила одноклассницу Зину:

– Привет, Катя! – окликнула ее девушка.

– Ой, Зина, привет! Ну как ты?

Они обнялись.

– Да все так же, подруга. А ты почему здесь, почему не уехала?

– Не знаю. А ты почему?

Девушки улыбнулись.

– Пойдем ко мне, кофе попьем, поболтаем, – предложила Катя.

Они сидели на кухне и пили вкусный кофе.

– Ну как ты? Рассказывай. Как у тебя с Мишей? Где он, кстати, на работе?

– А Миша уехал, ушел в ополчение. И я сейчас «девушка сепара» – шлюха сепаратистская, как называет меня славная украинская армия.

Катя смотрела на подругу и не понимала, шутит она или говорит правду.

– Как же так, Зина? А ты-то здесь причем? Ну ушел и ушел. Ты-то здесь, никуда не делась.

– А куда мне деться, Катя? У меня здесь родители-пенсионеры, сестра младшая. Мне так и сказали: попробуешь свалить, мы их на куски порежем.

То, что рассказала девушка, было ужасно.

– Они пришли на второй день после захода войск АТО. Начали издалека: кем работаешь, где училась и все такое. Потом один из них спросил, где Миша. Ну я, дура, и сказала, что на заработки уехал. Могла ведь догадаться, что они всё знают. Избили отца, впятером изнасиловали сестру. Представляешь, эти скоты всё проделали в одной комнате, при родителях! Заставляли всех смотреть, что они делали с сестрой. «Скажи спасибо своей сестре: из-за нее мы с тобой сейчас такое сделали», – так сказали они Марии. Теперь она меня ненавидит, стала постоянно с этими ублюдками тусоваться, вроде даже на наркоту подсела. Пару дней тишина. Ну я подумала, что все забыли про меня. Пошла на тренировку: я класс танцев открыла, девочек тренирую. Пришло три девочки. Тренируемся. Все как обычно. Повернула голову к двери – стоят трое в масках, и автоматы на нас наведенные. Я в крик. Эти мрази как начали палить! Оказалось, поверх голов стреляли, все зеркала в осколки, девочки все изрезались, кричат, плачут от страха. Я встаю и говорю им: «Вы что творите? Мы же просто тренируемся». А они мне: «Молчи, тварь, сейчас ты за все ответишь». Одна девочка сильно изрезалась осколками, кровь течет. Я им: ну ладно я, а они-то здесь причем? Пусть, говорю, уходят, им по 12 лет, поймите. Они смеются: раз с тобой, значит, тоже виноваты, говорят. Ублюдки! – с ненавистью проговорила Зина. – Дайте, говорю, хотя бы бинты – раны перевязать. Перевязывай, говорит, своими вещами, что на тебе, и смеются. А на мне топик да трусы спортивные. Сняла, перевязала. «Девочки, вы Украину любите?» – спрашивают ублюдки. Девочки плачут и говорят: «Да, любим» – «А украинскую власть уважаете?» «– «Да», – говорят, – уважаем» «А украинских солдат любите?» «– «Любим», – говорят». Я сижу, прикрывая срам, и понимаю, к чему эти вопросы. «Хватит! – кричу, – хватит! Вы не имеете права, они несовершеннолетние. Делайте со мной что хотите, а их не трогайте».

«Молчи, сука, – орет на меня один из мразей. – Девочки, мы даем вам возможность сделать приятное настоящим героям страны» – «Хорошо», – говорят девочки. Я в ужасе. Ну, в общем, ты понимаешь, что они с девочками сделали. А Настеньку, которая сильно порезалась, увезли. Ее до сих пор родители найти не могут. А я сидела в зале и смотрела, что они с моими девочками творят. «Девочки, вы завтра в школе будете, скажите своим подругам, что мы будем приезжать в обед к школе. Выходите, будете с настоящими мужчинами дружить. А вот с этой, – показали они на меня, – общаться не советуем. Это сепаратистская шлюха! Кого с ней увидим, пеняйте на себя». И ушли, забрав Настеньку.