Победителей не судят

Слоны мятежников подошли уже на триста шагов когда Царь Александр подал команду трубачам стоящим рядом. Над полем боя понеслись звонкие звуки сигнальных труб и карабаллисты начали стрелять зажигательными снарядами. Расчеты карабаллист явно целились по вражеским слонам. Однако первые залпы не попали в размеренно двигающихся гигантов. Перед шеренгой слонов взметнулась стена яркого пламени. Брызги жидкого огня опалили нескольких боевых слонов. Послышался испуганный рев огромных животных. Слоны в ужасе начали поворачивать прочь от огненного ада. Инстинкт гнал их подальше от бушующего пламени. Второй залп карабаллист придал им дополнительное ускорение. опалив еще нескольких гигантов.

Не слушая своих погонщиков, все боевые слоны развернулись, и испуганно трубя с выпученными от ужаса глазами, ринулись прямо на двигающуюся за ними армию египтян. Воины Скопаса поняли, что их ждет но ничего сделать по просту не успели. Слоны на полном ходу врезались в людскую массу, стараясь всеми силами проложить себе дорогу и убраться отсюда, как можно дальше. Правда шесть или семь слонов были убиты своими погонщиками. Именно для таких случаев все погонщики имели специальные длинные зубила с молотками для умерщвления своих вышедших из под контроля слонов. Если слон впадал в бешенство и не слушался приказов погонщика, то необходимо было убить его ударом зубила, пробивая череп непокорного животного. Однако остальные погонщики или не смогли применить зубила, или запаниковали, и остальные слоны добрались до рядов пехоты, начав сеять хаос.

Вопли раздавливаемых заживо людей долетели даже до места, где стоял Птолемей Пятый. Мальчика передернуло от ужаса. Он на секунду представил, что находится сейчас там и ему стало дурно. Слоны тем временем рвались дальше, прокладывая через отряды египтян целые просеки. Многие воины мятежников, особенно нубийцы и греки, стали разбегаться в панике бросая щиты и оружие. Однако были и те, кто понимал, что спастись от бегущего слона не удастся, поэтому его необходимо убить, чтобы остаться в живых. Буйствующим слонам начали оказывать сопротивление. Больше всего таких понимающих воинов было в фаланге. Да и длинные пики фалангитов гораздо лучше подходили для убийства слона, чем короткие копья и мечи гоплитов и нубийцев. Правда сопротивление только сильнее разозлило боевых гигантов. Получая ранения от своих же солдат слоны впали в неконтролируемое боевое безумие. Если раньше они просто неслись прочь от яркого опаляющего пламени, то теперь начали целенаправленно убивать всех рядом с собой. Но людей все же было гораздо больше. И, получив множество ран, окровавленные гиганты начали то тут, то там валиться на землю.

Зрелище бойни заворожило мальчика-царя, и поэтому он не сразу заметил, что армия Селевкидов пришла в движение. Повозки с баллистами уже укатили в тыл, проехав по проходам между отрядами. А пехота двинулась вперед, соблюдая равнение в шеренгах. За пехотинцами медленным шагом ехали царские катафракты и конные лучники. Пройдя сто шагов, армия остановилась и стрелки-пехотинцы начали стрелять в сторону воинов Скопаса. У Птолемея Пятого наблюдавшего, как начали падать под обстрелом воины узурпатора, глаза полезли на лоб. Селевкидские пехотинцы стреляли из своего странного оружия примерно на триста шагов. Такого просто не могло быть. Даже легендарные парфянские луки били на дистанцию в двести пятьдесят шагов. Это же оружие напоминало по своей дальнобойности баллисту. Но то довольно габаритная метательная машина, а здесь ручное стрелковое оружие, которое пехотинец заряжает без особого труда.

Селевкиды стреляли практически непрерывно. При этом огонь вела только первая шеренга. Пехотинцы делали выстрел, затем передавали разряженное оружие назад. В ответ из задних рядов передавались заряженные арбалеты. Затем следовал новый залп и так до бесконечности. Птолемей видел как бойцы задних рядов отряда, получая разряженное оружие, быстро заряжают арбалеты и передают их воинам стоящим впереди. Все эти действия производились быстро и умело. Было видно, что пехотинцы долго тренировались, доведя тем самым свои действия до автоматизма.

Железный ливень из арбалетных болтов, обрушившийся на пехотинцев Скопаса, посеял в их рядах панику. Кроме того несколько слонов были еще живы и наводили дополнительный ужас на мятежников. Пехотинцы врага полностью утратили боевой дух и, неся большие потери, начали в панике разбегаться. Потрепанная слонами фаланга, какое-то время являлась островком стабильности в бушующем море страха. Однако сопротивляться интенсивному обстрелу она смогла не долго. Вскоре и сариссофоры, побросав свои бесполезные в данной ситуации громоздкие длинные пики, стали разбегаться, поддавшись всеобщей панике. Паникующая пехота буквально захлестнула стоящую за ней кавалерию врага и увлекла её за собой в бегство. При этом бегущие в ужасе люди практически превратились в испуганных животных. Некоторые беглецы даже нападали на своих соратников, убивая всех на своем пути, чтобы очистить себе путь для бегства. Кроме того, оставшиеся в живых боевые слоны, добавляли жару ко всеобщей панике. Покрытые множеством ран, они сеяли смерть в рядах бегущих мятежников.

Увидев, что враг сломлен и бежит царь Александр отдал приказ трубачам. И конница Селевкидов, просочившись через строй пехоты по тем же проходам, по которым ушли в тыл карабаллисты, ринулась в атаку на дрогнувшего противника. К этому времени пламя от разбившихся огненных снарядов уже успело прогореть, и поэтому всадники смогли атаковать без особых проблем. Удар латной кавалерии был страшен и красив одновременно. Катафракты, железным тараном вломившись в толпу бегущих врагов, начали рубить и колоть разбегавшихся египтян уже и не помышлявших ни о каком организованном отпоре. Рядом маневрировали конные лучники Селевкидов, отстреливая наиболее храбрых, а может быть наиболее глупых вражеских воинов, которые пытались хоть как то сопротивляться.

Когда, бегущая в панике и подгоняемая селевкидскими кавалеристами, армия Скопаса достигла выхода из долины, то её ждал еще один неприятный сюрприз. Из-за холмов слева от входа в долину раздались грозные боевые кличи, а потом на полном скаку вылетела тысяча сарматских всадников в блестящей ламеллярной броне. За ними мчались две тысячи конных селевкидских лучников. Затем из-за холмов справа от входа в долину зазвучал многоголосый рёв и взорам испуганных египетских мятежников предстали три тысячи галлатских пехотинцев, облаченных в добротные кольчуги, вооруженные длинными мечами и большими овальными щитами. Они неслись на людей Скопаса ревя, как дикие звери. Ловушка захлопнулась! Сарматы и галлаты с двух сторон ударили по бегущим египтянам и начали рубить их направо и налево. Конные лучники вились неподалеку, выбивая стрелами всех, кто смог прорваться через сарматско-галлатский заслон. Это стало последней каплей для мятежников. Группами и поодиночке они начали сдаваться. Если катафракты и конные лучники Селевкидов щадили сдающихся врагов, то сарматы и галлаты в горячке боя сначала рубили всех подряд, однако потом Лиск, командовавший ими сумел все же навести порядок и остановить резню.

- Ну вот мы и победили, союзник! Считай, что скоро ты уже въедешь в Александрию, а народ будет приветствовать тебя, как своего законного правителя! Теперь осталось дело за малым! Надо только взять штурмом столицу Египта. Не думаю, что у Скопаса останутся силы для борьбы после сегодняшнего поражения! - произнес подошедший царь Александр, положив свою руку на плечо Птолемея Пятого.

Мальчик счастливо улыбнулся и украдкой взглянул на залитое кровью поле боя, Там воины Селевкидов деловито добивали немногочисленные очаги сопротивления, вязали пленных и собирали трофеи. Недобитых слонов пехотинцы Селевкидов уже постреляли издалека, не подходя к ним на расстояние удара. Ветер принес запах гари, крови, пота и дерьма.

- Так вот он какой, запах победы! - подумал Птолемей Пятый, вслушиваясь в крики умирающих и стоны раненных.

- Чистая победа! - прошептал, стоящий рядом, правитель Селевкидов.