Победителей не судят

***

- Боги ревнивы! Мы для них лишь игрушки. Никто не думал, что так выйдет, – лежавший на ложе Селевк внезапно закашлялся, и на его губах выступила кровавая пена.

- Молчи! Тебе нельзя волноваться! – произнес, расстроенный Саня.

Молодой царь бессильно откинулся на ложе, а придворные лекари засуетились вокруг него встревоженным роем. Громов беззвучно выругался, глядя на эту суету. Его сердце сжалось в груди от жалости. Жалости к этому мальчику, который за последний год стал его другом и братом. Да, да! Саня всегда хотел иметь брата. И поэтому он, учитывая разницу в возрасте и женитьбу на Клеопатре, с недавних пор стал относиться к Селевку, как к младшему братишке. За которым надо присматривать и защищать.

И вот сейчас его друг лежит в царском шатре и умирает, а он Саня Громов ничего не может сделать. Он, которому подчинялись тысячи людей на поле боя, ничего сейчас не мог сделать, чтобы изменить сложившуюся ситуацию. Все было так глупо! Хотелось выть от безвыходности и отчаяния. Действительно Боги ревнивы и не любят, когда люди получают слишком много счастья.

***

С молодым царем случилась большая неприятность. Такие случайности выглядят совершенно невероятными. Услышав о них, люди обычно недоверчиво качают головой и говорят, что такое просто не может случиться. Но это довольно часто происходят во время больших сражений. Только зачастую такие события остаются незаметными для большинства окружающих.

Селевк скакал во главе своих телохранителей, преследуя бегущих врагов. Правда, помня наставления своего главного стратега Александра, он не рвался вперёд и особо не рисковал. Он искренне восхищался полководческим талантом своего нового родича и осознавал, что ему, чтобы одерживать такие же блестящие победы, надо еще многому учиться. Но сейчас можно было совместить приятное с полезным. Враг был разбит и бежал в панике. А погоня давала молодому царю прекрасный способ выплеснуть накопившийся во время битвы адреналин.

Он даже никого не успел зарубить в этой атаке. Впереди его отряда телохранителей мчались катафракты, которые как катком давили всех, кто попадался на их пути. Но молодой царь был прилежным учеником и сейчас он учился правильно организовывать преследование отступающего противника. Вот он поднял правую руку, чтобы отдать приказ своим людям и тут в него попала шальная армянская стрела. На Селевке были надеты неплохая позолоченная кираса, наручи, поножи и прочный позолоченный шлем с роскошным плюмажем.

Доспехи были довольно прочными и неплохо защищали своего владельца, но было в них и много уязвимых мест. Одно из них находилось под мышками. Там тело царя не было защищено слоем железа. Правда, если бы Селевк в этот момент не поднял бы правую руку, то все бы, скорее всего, обошлось. Стрела бы отрекошетила от полосок из толстой кожи и металлических пластин, которые защищали плечо и бицепс руки. В худшем случае молодой человек отделался бы неопасным ранением в руку. Но случилось именно так, а не иначе.

Армянский всадник, скачущий на полном скаку к Армавире, повернулся в седле и «по-скифски» выпустил стрелу в своих преследователей. Он не целился в конкретную цель. Да на такой скорости это было просто невозможно. Только скифы или сарматы могли на полном скаку уверенно поражать стрелами свои мишени. Армянин такими способностями не обладал. Он просто выпустил стрелу в сторону врагов, чтобы хоть как-то их задержать.

Стрела сорвалась с тетивы и по пологой дуге полетела в сторону противника. Она миновала бегущих в панике армян и преследующих их селевкидских катафрактов. Пролетела над головами царских телохранителей и ударила точно в правую подмышку всадника в позолоченных царских доспехах, поднявшего за мгновение до этого правую руку. К чести телохранителей они среагировали моментально и не дали упасть на землю пошатнувшемуся в седле Селевку.

***

- Боюсь, что всё очень плохо! Стрела задела лёгкое. Я не осмеливаюсь извлекать её, иначе царь моментально истечёт кровью и умрёт! – пробормотал главный придворный медик Асфалион. – Я сделал всё, что мог, но оказался бессилен. Наш царь медленно умирает.

- Сколько ему осталось? – спросил Саня, глядя, на потерявшего сознание Селевка.

- Думаю, что дня два или три, - покачал головой Асфалион.

- Неужели ничего нельзя сделать? – сказал Громов чуть дрогнувшим голосом.

- Увы, тут может помочь только чудо! – воскликнул придворный лекарь, разведя руками.

- Пусть меня позовут, как только царь очнётся, а сейчас я должен идти, чтобы сообщить всё членам Царского Совета, - приказал Саня, направляясь к выходу из царского шатра.

Селевк пришёл в сознание только через два часа и тут же вызвал к себе своих приближенных. Саня вошёл в царский шатёр последним. После ранения царя у него появилась куча дел. Армия бурлила встревоженная новостью о ранении царя. Громов срочно организовал несколько рабочих команд, которые начали собирать трофеи и хоронить убитых. В этот день на поле боя полегло немало народу и работы для похоронных команд хватало с лихвой. А растущая куча трофеев так же неплохо отвлекала солдат от тревожных слухов.

Люди, собравшиеся в шатре, тихо переговаривались, бросая тревожные взгляды на фигуру молодого царя, лежащую на ложе. Увиденное внушало опасение. Царь умирал. Это было ясно всем. А ведь их благополучие и карьера напрямую зависели от этого молодого человека, что сейчас лежал на царском ложе.

Увидев вошедшего Саню, Селевк слабо кивнул, поморщился от боли и тихо заговорил. Все остальные разговоры моментально прекратились. Люди внимательно слушали своего царя.

- Я собрал вас здесь, чтобы сообщить вам неприятное известие. Я умираю! Лекари говорят, что мне осталось совсем немного. Поэтому я хочу огласить своё завещание (взгляд в сторону свитка с царской печатью), чтобы после моей смерти не возникло смуты в нашем царстве. Я выбрал себе наследника, согласно нашим традициям и законам. Я хочу, чтобы вы поклялись перед лицом богов (кивок в сторону жрецов, кучкующихся в дальнем углу шатра), что признаете его своим царём после моей смерти. Это моя последняя просьба. А воля умирающего священна! – Селевк замолчал и облизал свои пересохшие губы.

- Мы выполним твою волю! Но кто будет нашим царём после тебя? – спросил Аристолох, прерывая затянувшееся молчание.

- Я хочу, чтобы им стал мой родич главный царский стратег Александр Селевкид. Он муж моей сестры, а значит, имеет право на трон, как член нашей династии. И я уверен, что наше царство станет самым великим и могучим с таким правителем, как Александр. У нашей страны много врагов и я уверен, что Александр достойно выйдет из всех испытаний, что будут встречаться на его пути. Он и только он должен занять трон после моей смерти, - произнёс Селевк, обводя взглядом стоявших возле него людей.

- Но я не уверен, что справлюсь! Я просто не знаю, как это быть царем! – начал было отмазываться Саня.

- Ты справишься. Я знаю это. Так хотели боги. Не даром они свели наши дороги. Всё это было предопределено судьбой. Ты должен стать царем. А иначе всё, что мы с тобой совершили, было зря. Тогда не стоило тебе меня спасать от убийц Антипатра. Ты должен! Это твоя судьба! И еще. Неужели ты откажешь умирающему другу? – перебил его Селевк. – Извини, что я тебя не слушал и не успел завести жену и наследника. Но теперь это твоя ноша. И запомни, что венец правителя снимают только вместе с головой! А теперь я хочу услышать ваши клятвы!

Через двадцать минут всё было кончено. Клятвы прозвучали, и Селевк облегченно обмяк на своём ложе. Асфалион категорично заявил, что больному нужен немедленный отдых и люди потянулись к выходу из шатра.

- Хорошо я согласен быть царём. Раз больше некому им быть. Но не считай, что мне это нравится. Я всё же надеюсь, что случится чудо, ты поправишься, а мне не придется надевать царский венец. А сейчас я пошел думать, как мы будем дальше воевать. Армавиру то еще надо взять. Эти мятежники после той трёпки, что мы им задали, все еще думают о сопротивлении. Да подкинул ты мне проблем! Эх! – высказался Саня, задержавшись возле постели раненого юноши.