Страница 13 из 16
Первый курьез
Стажировку я проходил в Балаково, курсантом школы милиции, под началом оперативников. Было совершено преступление – нанесены тяжкие телесные повреждения, ножевые ранения. Мы, неопытные студенты – курсанты стали заниматься раскрытием совершенного злодеяния. И молодой парнишка лет 16-ти рисует нам портрет нападавшего – от и до – и цвет глаз, и цвет волос, и все! Вот что привело нас к сомнениям – невозможно так подробно запомнить. Присмотрелись – да он сам себя рисует! Только росту преступнику добавил. Ну, еще позанимались, подловили парня на кое-каких подробностях – он и вынужден был сознаться: нападавшим был он сам!
«Накормите – расскажу!»
Запомнилось и такое необычное признание. Я уже работал в УБОП – заместителем Карташова Алексея Алексеевича. Преступление тяжкое – без вести пропала девушка. Подозрение в убийстве пало на одного человека. Тоже стали с ним беседовать, все строилось на умении вести допрос. Где-то к часам семи вечера подозреваемый вдруг заявляет: «Накормите меня – я все расскажу!» Купили батон, котлеты – накормили. И что вы думаете? Рассказал. Это он совершил убийство, тело закопал на обочине. Оперативник говорит: «Николай Егорович, давайте подождем: осень, дождь…»
– Ребята! Куем железо – пока горячо! Если он совершил убийство, то точно покажет, где закопал труп. В два часа ночи наш «подопечный» нашел это место, показал.
Мой наставник
Костяшкин Анатолий Сергеевич – мой учитель. Под его началом я работал в отделе милиции Терновки. Был замначальника управления уголовного розыска. Я от него много взял в оперативном отношении.
С Костяшкиным (он еще был начальником милиции) мы раскрутили не один десяток краж. Мелочью казалось на тот момент – для молодого оперативника. Организованные преступные группы – это сейчас они не действуют или частично действуют. А на Рябово тогда – шайка на шайке. Как ураган прошел – вскрывали склады, подсобки. Заявления, заявления – от граждан, от предприятий. Все, что можно взять, все тащили!
Но, тем не менее, надо раскрывать. Начали заниматься молодежью. Вытаскиваем одного. Дружки узнали об этом и давай все прятать – в мешки. Вырыли яму и закопали. А информация об этом «погребе» у меня уже была. Время – около 9 часов вечера.
– Ну, что, – говорю, – Алексей Сергеевич, поехали! Заберем награбленное и воров заодно «прижучим»!
– А-а, – говорит Костяшкин, – с тобой неинтересно работать!
– Чего так?
– Да вот – все раскрываем и раскрываем…
Пришли другие времена!
Началось невиданное – заказные убийства. Жена заказала мужа за сто тысяч. Его в подвал бросили, и он ногой зацепился за лестницу. Сейчас все тяжкие преступления стали обыденностью. В те годы убийства, разбойные нападения – это считалось ЧП. Все кидались: и УВД, и прокуратура – пока не раскроешь, 10-15 дней – плотно работали. Я недавно встречался с бывшим прокурором Первомайского района – Савин Юрий Николаевич – ему 78 лет, такой живчик!
Все время вспоминаю его подведение итогов. Преступность держится на трех китах: ранее судимые, алкоголики, наркоманы. Какое отношение бывшего прокурора к современному следствию? – он категорически против. Раньше прокурор был в теме, следствие рядом с ним – и занимаемся, пока преступление не раскроется. А сейчас отдельно.
Тогда вот и воры в законе зашевелились – они уже покойники все. Устинов был «вором в законе». Он с 14 лет всегда ходил под кем-то. Его и Александр Васильевич Маюлов знал – это наши ровесники.
Устинов в контакте был, рассказывал, чем занимается. (Сейчас-то можно говорить – его нет). Ну и в то же время сам в стороне не оставался от некоторых вещей. Говорит: зачем в «Литературной газете» опубликовали «Лев прыгнул»? Зачем написали эту статью и зачем расписали в этой статье, что такое организованная преступная группировка. Чем она обладает: вооруженность, характер совершения, разведка, физическая поддержка?»
« Я, будучи в зоне, прочитал, – делился впечатлениями Устинов, – и сказал: ничего себе! Это же – руководство к действию!»
Помню такой диковинный момент. Они освобождаются: Шишкин, Устинов – ну все авторитеты! А у нас создали тогда отдел во главе с А.А. Карташовым. Нам дали автобус. Главари собрались тут, на пятачке перед «Современником». Мы стоим у дома «Облпотребсоюза», наблюдаем за ними.
Они встали: машины по кругу – они в круге. По рации связь поддерживаем, а в автобусе – все оперативники. Ну, чего будем делать – то? Смотреть или брать? Я тоже не знаю, что с ними делать? « Берем!» Они пытались разбежаться: а там остались ножи, самодельные пистолеты – все побросали.
Но, тем не менее, их доставили на Некрасова. Вот тогда как раз начинался учет этих авторитетов. Карточка, фотография. Вдоль стены стоят. Оперативникам говорю: «Авторитетов – в последнюю очередь! Пусть они час постоят – руки к стене, ноги на ширине плеч…»
Шишкин, он такой «интеллигент»: «Николай Егорович, стыдно! Давайте в первую очередь нас!» Он культурный был, никогда не позволял себе грубости на мат переходить. Если другие авторитеты, начинаешь с ними разговаривать – они много чего рассказывали, Шишкин этого никогда не делал. Мог что угодно рассказать: и о погоде, и о природе, чуть ли не о политике, но чтоб имена людей?..
Устинов и сказал тогда: «Это не воры, они – барыги! Вор должен жить своим воровским ремеслом. Воровать, не толкать людей на тяжкие преступления, а «наводить справедливость» – этим должны «воры в законе» заниматься. А они называют себя ворами!» Коммерция уже тогда потихоньку начиналась – и «барыги» ею занимались.
Сейчас даже не знаю, есть ли авторитеты? Последний был Козленок. Они все поисчезали, наркоманами были. Выезжали в район, запасались семенами мака. В бункер засыпали эти семена вместе с кукурузой. Соответственно запоминали или вешки ставили. Дожидались всхода – сами собирали стебли.
«Сейчас это повсеместно, а тогда была каста. Они знали друг по дружке – человек 10-20. Были уже маститые. Молодежь не втягивалась – единицы были. Не было спайсов. Вспомнить Указ 1986 года – вырубали виноградники – он дал толчок! Я только недавно сжег свои записные книжки за 30 лет службы. Там ничего такого не было – для себя иные моменты записывал. Блокноты валялись. Мы все записывали», – говорит Н.Е.Гудожников.
Бандитский Кузнецк
Когда я был назначен в Кузнецк начальником милиции, позвонил генерал Гуляков: я, мол, не могу ни на одном совещании появиться – уже «достали» и коммерсанты, и со стороны губернатора претензии. Речь шла о наглости рэкетиров: они поджигали магазины, аптеки. В общей сложности 18 поджогов!
Вымогательство принимало самые изощренные формы. Приходит человек. Письмо приносит, оказать помощь в 5000 рублей спортивному клубу. Потом идет телефонный звонок. Затем в окно летит кирпич, а за кирпичом – коктейль Молотова. Затем звонок: «Ну и жалко тебе было пяти тысяч? Теперь больше плати!»
Или еще вот: обращается в милицию заявитель и говорит: «Есть факт вымогательства или нет?» В 23.00 заходят к нему в квартиру три амбала. Приходят, садятся за стол на кухне, чай вскипятили, разводят и пьют. У тебя (хозяина!) не спрашивая. Это угроза или не угроза? И так, между прочим, сообщают: «Не забудь про деньги!» Человек это как воспринимает?
Или просто приходят к человеку физически немощному. Приходят здоровяки – бицепсами качают перед ним. Прямой угрозы нет, но человек воспринимает как угрозу.
Надо что-то делать – ситуация в городе нехорошая. Подняли все уголовные материалы – отказные, возбужденные. Начали работать с потерпевшими. Бандиты даже днем приходят в «Мир зеркал», вымогают, разбивают все, что там можно было разбить. Хозяйку приглашаем – она боится рассказывать. Мы с прокурором покалякали – она дала прямые показания против одноклассника.
Другой случай, где человека инвалидом сделали битами. Самый доходный маршрут микроавтобусов в Пензу. Хозяина этих маршруток в бокс затаскивают. Отдай машины и маршруты. Тоже беседуем – боится. Дал прямые показания. При их наличии можно работать.