Страница 11 из 16
Попробовали выйти на след «гастролеров» через рынок сбыта – ничего! Преступники работали периодически – по 10 дней. Из других городов получили информацию: там совершалось подобное, но в другие сроки. Получили лишь подтверждение – действуют «гастролеры».
Путем активных поисков выяснили, где они снимают квартиру, нашли один адресок, получили описание личностей. Установили слежку. И вот поступил сигнал – гастролеры прибыли! Но как говорится: не пойман – не вор. Необходимо было взять гастролеров с поличным.
Они выбирали объект, долго следили. А мы следили за ними! Ограбление совершали с 10 до 12 часов. Мы оцепили место, выехали на задержание. Поймали их с ценностями и воровскими инструментами.
На квартире, которую снимали «гости», нашли маски, оружие, их документы. Выяснилось, что они все ранее судимые, еще на территории Грузии. Вначале никто из них признательные показания не давал. Пришлось доказывать за счет вещественных доказательств и материальных признаков преступлений. Из трех показания дал только один. Собиралась информация из других регионов. Соединили 15 уголовных дел в одно.
Что было удивительно по тем временам: «домушники» оказали при задержании яростное сопротивление. Но на этом «сюрпризы» грузинских грабителей не закончились.
Психическая атака в зале суда
Расследование шло около семи месяцев. Сложность состояла в том, что это были межрайонные преступления, да плюс – из других регионов приезжали сотрудники, оперативники, и тоже занимались с подозреваемыми. В результате совместных усилий мы предъявили обвинения «гастролерам». Сформировали перспективу рассмотрения этих 15 уголовных дел, сведенных в одно дело.
Когда шайку привезли уже в суд – вызвали меня в качестве свидетеля. Тогда служители Фемиды практиковали вызовы сотрудников милиции. Двое из подсудимых ушли в «несознанку», один дал показания. Поддержать попавшихся «коллег» приехали бандиты из Грузии, а также родственники подсудимых.
Не успел войти в здание суда, начались попытки запугать меня, оскорбления. Это продолжалось и во время процесса. Дикая толпа «болельщиков» была прекрасно информирована о моей роли в расследовании уголовного дела. Утверждаю это хотя бы потому, что меня пытались подкупить. Не получилось!
Тогда земляки подсудимых избрали другую тактику. Вели себя в зале суда агрессивно, безобразно – для того времени это было нехарактерно. Когда я изучил историю грузинских организованных преступных групп, мне стало ясно, что для них такое поведение публики в ходе судебного расследования стало привычным приемом. Подобным образом «болельщики» пытались воздействовать на служителей Фемиды, свидетелей.
В Грузии уже тогда были организованные преступные группы, но не было еще закона, предусматривающего их деятельность. Привлекались они к уголовной ответственности, как «группа по сговору». Хотя у них был лидер, и все роли были распределены: взломщик, сбытчик и так далее.
Позже сформировались новая правовая политика, новые законы – уже после развала Советского Союза. Преступники получили реальные сроки от 5 и более лет. Были и угрозы нашим работникам, но ребята не пасовали. Тогда мы были хорошо защищены Законом. Волна квартирных краж прекратилась – люди были благодарны нам.
Вор в законе
– Однажды у меня состоялось довольно необычное знакомство, – вспоминает Виктор Николаевич. – Входит в мой рабочий кабинет гражданин средних лет, прилично, можно сказать, даже с изыском одетый, и представляется: «Лев Шишкин!»
– Что же, – говорю, – очень рад, с чем пожаловали?
Тут жизнерадостный посетитель несколько загрустил: «Знаете, уважаемый начальник, я ведь только на днях освободился из колонии, и прямо – к вам!»
Как я узнал позже, у Левы Шишкина – «вора в законе» – был такой обычай или традиция – назовите, как хотите – сразу после очередной «отсидки» посетить начальника районного отдела милиции и заверить его в том, что он «окончательно исправился». Создавал вид человека покорного, рассказывал, что начинает новую жизнь.
Вот и меня Шишкин принялся убеждать в том, что ему «очень стыдно за свое преступное прошлое», что он «больше никогда, ни за что…»
Лева обладал незаурядным даром убеждения, он умел покорить собеседника остроумием, обаянием, искренностью (разумеется, фальшивой), умел войти в доверие к любому. Немало людей становилось жертвами благодаря именно этим его непревзойденным способностям. Я слушал его с удовольствием и не верил ни единому его слову. Во-первых, я знал о его «богатом» уголовном опыте. Во-вторых, интуиция подсказывала мне, что мой собеседник не раз еще «сорвется».
Не поверил я Шишкину, специалисту по карманным кражам, а поручил ребятам приглядывать за ним. Нас интересовало его поведение в общественном транспорте. Интуиция меня не подвела: вскоре дежурный мне докладывает: нашего раскаявшегося, начавшего новую жизнь Леву поймали в автобусе… на карманной краже!
Когда он вновь очутился в моем кабинете, уже в качестве подследственного, я не удержался, спросил: «Лева, как же так? У тебя – прекрасная семья, дом – полная чаша! Чего тебе еще нужно было?»
И тут он признался с неподдельной искренностью: «Начальник, когда я увидел, как у женщины, стоящей рядом, тугой кошелек из сумочки «прет» прямо на меня, рука – поверите ли? – сама! ав-то-ма-ти-чес-ки сработала!»
Ничего подобного не совершая, Лева мог прекрасно жить. Неординарная личность, незаурядная – а так бездарно загубил себя.
Вор в музее
Я подолгу задерживался на работе, – продолжает Виктор Николаевич, – уходил домой после 23 часов. Это было связано с закрытием ресторанов – ведь подавляющее большинство из них находилось в нашем районе. Покинувшая питейные заведения публика частенько становилась инициатором всяческих шумных историй.
И вот, как-то поздним вечером, после 22 часов дежурный докладывает: «В музее Мейерхольда сработала сигнализация!» А ведь известно: у преступников всегда был интерес к музеям, и хранилища раритетов находились под нашим особым наблюдением. Почти мгновенно после получения тревожного сигнала наши сотрудники оцепили музей. После осмотра здания обнаружили и след проникновения преступника – одно из окон было разбито.
Но прячется ли грабитель внутри музея или успел скрыться с ценными экспонатами? На этот вопрос у нас нет ответа – без представителя этого учреждения культуры мы не имеем права войти в хранилище! Наконец, долгожданный распорядитель появился, и мы смогли заняться расследованием.
В самом дальнем зале, в самом дальнем углу находим человека, безуспешно прятавшегося от стражей порядка. Надеваем ему наручники и видим, что «ночной посетитель» приготовил к выносу из музея личные вещи великого режиссера, какой-то, видимо, очень дорогой подсвечник…
Задержанного ночного «посетителя музея» доставили в мой кабинет.
– Что же, – говорю, – давайте знакомиться!
– Я – Воробейчик!
– Какой Воробейчик? Фамилия, что ли, такая? Предъявите, пожалуйста, паспорт!
– Паспорта нет, – отвечает, – только водительские права!
Посмотрел его права – действительно, Воробейчик.
– Откуда вы?
– Я – из Москвы!
– Как здесь – то оказался?
Тут любитель раритетов безнадежно махнул рукой:
– Да вы все узнаете, когда заглянете в мое досье! Я пять раз судим, и каждый раз – за кражи…в музеях! Я всегда даю правдивые показания – почему? Меня всегда задерживали с поличным!
И с нами Воробейчик был абсолютно откровенен. Рассказал, как узнал об объекте новой кражи: увидел по телевизору передачу о музее Мейерхольда, решил «навестить» Пензу. В ожидании благоприятного для преступления времени посмотрел фильм в кинотеатре «Современник».
К этой «экскурсии» рецидивист как-то особенно даже и не готовился – рассчитывал на «рывок». Был уверен, что «в такой глубинке» милиция просто не успеет своевременно среагировать на сигнал тревоги. Каково же было его удивление, когда почти сразу у разбитого им окна появились милиционеры!
«Профессионал по музейным кражам», как гордо называл себя Воробейчик, не удосужился даже обследовать место предстоявшего «рывка», полюбопытствовать, какие рядом с музеем находятся здания. А ведь районный отдел внутренних дел располагается в двух шагах от музея Мейерхольда!