Страница 5 из 22
– Ближе к зиме, наверно. Вот устроюсь на работу и…
– А если не устроишься?
– Да куда ж я денусь?!
– Ну, а вдруг.
Я развёл руками.
– Тогда придётся пойти и попросить у мамы.
– Всё бы у мамы просили! – донеслось из коридора через приоткрытую дверь.
А после появилась и сама Алёна, вытирая лицо полотенцем.
– И не стыдно тебе перед ребёнком? Давно бы уже хоть дворником или грузчиком устроился!
Несколько виновато я смотрел то на Соню, то на карточки лото, но сказать было нечего. Почувствовав, что разговора не получится, Алёна вздохнула и прошла на кухню. А через некоторое время оттуда раздался её возмущённый голос:
– А почему хлеб не купили?
Она опять зашла в комнату.
– Дома хлеба ни крошки! Я не понимаю, ты чем сегодня занимался? Что, не судьба было зайти в магазин?
– Был я в магазине.
– И что? Хлеба не было?
– Хорошо, сейчас схожу.
– Сходит он! – не унималась Алёна. – Я с работы пришла…
– Ну, мама, не надо ссориться, папа же сказал, что сейчас сходит, – встала на мою защиту Соня.
С благодарностью я посмотрел на свою спасительницу. Алёна замолчала и опять ушла на кухню. Соня последовала за ней. Оставшись в комнате один, я смотрел в окно на огни домов напротив. Слышно было, как в кухне разговаривали мама и дочь.
– Почему вы всё время ругаетесь? Когда же вы, наконец, помиритесь? – задавала вопросы Соня.
– Твой папа эгоист, он думает только о себе, – отвечала Алёна. – Разве ты не видишь? Он издевается надо мной, не устраивается на работу.
– Ну, просто у него пока не получается.
– Хожу, как оборванка! На работу надеть абсолютно нечего, а у него всё не получается! – не унималась Алёна.
Засвистел чайник, потом запахло растворимым кофе.
– Другие мужики на двух работах вкалывают и даже по ночам, – продолжала взвинчивать себя Алёна. – А этот, дома сидит…
Слушая их разговор, вдруг подумал, что моя чёрная полоса жизни сильно затянулась. Может, это правда, что я эгоист и меня почти все перестали понимать. Я стал никому не нужен.
И тут опять вспомнил про Ольгу. Я нужен ей. Да, безусловно, я нужен ей! После нашего разговора она сейчас находится в ещё худшем положении, чем я. Она говорила, что долго искала меня и вот нашла, при этом наткнулась на чёрствость и стену безразличия. Для неё наверняка это было ударом. Какой же я осёл! Ведь буквально перед нашим знакомством, оценивая её красоту, всё готов был отдать за неё.
Ольга говорила, что попадала в аварию, ей нужна моя помощь. Она не совсем обычный человек, то есть девушка сама понимает свои отклонения. А если Ольга их осознаёт, значит, она не сумасшедшая. Ну почему, почему эта мысль сразу не пришла ко мне? Да, я виноват и должен всё исправить. Исправить немедленно!
5
Быстрыми шагами я шёл по улице. Почти девять вечера, и было уже темно. Моросил мелкий холодный дождь. Ещё не знал, что буду делать, и что ей скажу, но при этом осознавал, что делаю всё правильно.
Через некоторое время подошёл к дому Ольги. В освещённом окне на четвёртом этаже увидел её силуэт. Она всматривалась в темноту неосвещённой улицы, и мне казалось, что по её прекрасному лицу текут слёзы. Единственный фонарь освещал небольшую площадку перед домом, на которой на ночь были припаркованы автомобили.
Перешагнув через невысокое ограждение площадки, вышел в самый центр освещённого пространства. Ольга увидела меня. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Дождь усилился, как наказание, посылаемое на меня свыше. Выйдя из оцепенения, я перепрыгнул через ограждение, обошёл дом слева и попал в открытый подъезд. Хотел пойти к лифту, но там был человек с огромным псом, которого он держал на поводке. Мой вид собаке, видимо, не понравился, и животное издало угрожающее рычание. Поэтому решил подняться по лестнице.
Оказавшись на четвёртом этаже, увидел, что дверь в квартиру приоткрыта. Понял, что открыли её для меня, и зашёл. На полу стоял тот самый арбуз, на том самом месте, где я его в прошлый раз и оставил. Ольга ждала меня, прислонившись плечом к стене. На ней был лёгкий домашний халат, волосы распущены, лицо слегка распухло от слёз.
– Ольга, вот, пришёл попросить прощения… – начал я. – Мне, видимо, нужно было время, чтобы осознать это. Не думал, что…
Не успел договорить, как Ольга стремительно бросилась мне на шею, крепко прижалась ко мне. Она плакала, уткнувшись лицом в отворот моей мокрой от дождя куртки, временами шепча:
– Марк, Марк, мой Марк…
Бережно поправлял её густые длинные волосы. Одна рука скользила по её спине, до талии и обратно, второй рукой крепко сжимал её плечи.
– Всё хорошо, прости, – шептал я. – Всё хорошо…
Я терпеливо ждал, когда успокоится Ольга. Затем она подняла на меня заплаканные глаза, улыбнулась уголками губ, тяжело вздохнула. Тихонько отстранившись, села на пуфик, стоявший рядом с тумбой для обуви.
– Простите, Марк, дала волю чувствам… Вы не будете против, если я пойду, приведу себя в порядок?
– Да, конечно…
– Не стойте в прихожей, проходите, пожалуйста. И надо, наверно, закрыть дверь.
Мы, действительно, забыли закрыть входную дверь.
– Да, да, сейчас закрою.
Ольга, немного пошатываясь, вероятно, от потерянных сил и пережитого эмоционального порыва, ушла в ванную.
Оставшись один, стал оглядываться. В квартире, помимо кухни, было три комнаты. Двухстворчатая дверь в виде арки вела в гостиную, там горел свет. Направился туда, споткнувшись об арбуз.
Обычно у владельцев подобных квартир гостиная заставлена всякими шкафами с хрустальной и иной посудой, шифоньерами, мягкой мебелью. Но в Ольгиной гостиной было минимум мебели. Почти во всю стену стоял шикарный гарнитур, состоявший из кожаного дивана и двух кресел. Посередине комнаты находился небольшой стеклянный столик, на котором лежал телевизионный пульт. А сам телевизор, а вернее, огромная плазменная панель, подвешена на противоположной от дивана стене. Под ним стоял электрокамин, по бокам – две тумбочки, с двумя одинаковыми вазами, наполненными искусственными цветами. Пол гостиной устилал белый ковёр с длинным ворсом. Из-за открытой форточки колыхались полупрозрачные шторы, завешивающие окно.
На диване возлегал персидский кот кремового окраса. Стоило мне зайти в гостиную, как перс проснулся и уставился на меня своими большими глазами. Очевидно, моё присутствие его напрягало. И когда я сделал ещё шаг вглубь комнаты, он издал угрожающий звук, напоминающий стон.
– Уже познакомились? – спросила Ольга, заходя следом за мной.
– Ну, как сказать. Похоже, этот зверь мне не очень-то рад.
– Нет, он у меня душечка, – сказала она и взяла кота на руки, а сама села на диван. – Знакомьтесь, это Сэм.
– Здравствуйте, мистер Сэм, меня зовут Марк, – пытался шутить я.
– Марк, проходите, садитесь.
– Да, спасибо.
Сел в кресло, стоявшее ближе к окну. Сэм, видимо, на всякий случай, спрыгнул с колен хозяйки на пол и, демонстративно потянувшись, покинул комнату.
Какое-то время мы сидели молча. Наконец решился заговорить первым:
– Ольга, простите, своим присутствием я, наверно, несколько стесняю Вас, просто, уже поздновато…
– Нет, ну что Вы, для меня это ещё детское время.
– А кроме Вас, ну и кота, разумеется, в квартире нет никого?
– Да.
– Всё-таки неудобно получилось: я пришёл к Вам без приглашения…
– Это не совсем так, Марк, я Вас пригласила, но моё приглашение Вы приняли несколько позже, и я очень рада, что Вы пришли именно сегодня.
Мы опять молчали. В коридоре с важным видом мимо комнаты прошёл Сэм, его огромные глаза блеснули, отразив комнатный свет.
– Наши отношения начались столь неожиданно, и мне не совсем понятна их природа, – начал я, опять заговорив первым. – Может, объясните, Ольга, Вы такая красивая, зачем я Вам нужен?
– Чтобы Вы меня поняли, Марк, мне следует рассказать о себе всё по порядку.
Ничего не оставалось, как кивнуть в знак того, что готов слушать. И она начала свой рассказ: