Страница 17 из 22
– Папа, папочка… – шептала она.
Её распущенные волосы рассыпались по пожелтевшей траве и увядавшим от осени, высаженным на могиле цветам. Я стоял сзади, с сочувствием наблюдая за происходящим. Понемногу Ольга успокоилась и начала разговаривать с ним. Она рассказывала отцу о том, что ей удалось сделать, чего добились его предприятия. Потом она повернулась ко мне.
– Папа, как ты и просил, я нашла Марка. Вот он, мой Марк.
Встал рядом на колени и обнял Олю, она положила голову мне на плечо. Я расправил её запутавшиеся волосы.
– Как ты думаешь, Оля, он нас слышит? – спросил я, чтобы хоть как-то отвлечь её.
– Не знаю, – отрешённо ответила она. – Надеюсь, что да.
– Оля, тут есть скамейка, пойдём, сядем.
– Да, давай.
Мы поднялись, сели на широкую скамью, стоявшую в проходе между могилами.
– Могила ухожена, – сказал я и снова обнял Ольгу.
– Это бабушка. Она говорила, что часто ходит сюда.
– Ты не замерзла?
– Немного.
– Посидим ещё?
– Да.
Мы побыли ещё немного, потом отправились в обратный путь. Пока ехали, Оля не проронила ни слова. Я тихонько включил радио, чтобы немного заполнить эту тишину.
Доехали быстро. Поставив машину в гараж, пошёл провожать Олю.
– Марк, возьми ключи от гаража и от машины себе.
– Да, но…
– Возьми, Марк, – настойчиво сказала Ольга.
– Ладно, как скажешь.
Медленным шагом мы шли по улице Восстания к дому Ольги.
– Оля, как ты себя чувствуешь?
– Всё нормально, если ты не против, я хотела бы побыть одна.
– Да, конечно.
– А завтра предлагаю съездить куда-нибудь на природу.
– Я позвоню тебе с утра.
– Хорошо.
– Ты, правда, в порядке? – ещё раз спросил я, взяв её за руку, когда мы подошли к подъезду.
– Правда, Марк, не переживай, просто немного грустно.
– Если что, звони мне на сотовый в любое время.
– Ладно, пока.
– Пока.
12
С тех пор, как мы начали использовать автомобиль, жизнь круто изменилась, по крайней мере, для меня-то точно. Ежедневно с Ольгой мы планировали походы в музеи и однодневные поездки по достопримечательностям Среднего Урала, от Ганиной Ямы до Кунгурской Пещеры, от озера Таватуй до монастырей Верхотурья.
Оля с большим рвением стремилась побывать в разных местах. Оно и понятно: почти три года она провела в добровольном заточении в своей квартире, живя одними лишь воспоминаниями о прошлом.
Не могла она находиться долго только в местах с большим скоплением людей, видимо, всё-таки моей защиты ей было недостаточно. Поэтому посещение театров и кинозалов не входило в наши планы. Часто коротали вечера у неё дома, заказывая из ресторанов различные экзотические блюда, или пытались готовить сами по книге рецептов. Три раза в неделю занимались спортом на стадионе.
С Ольгой мне было хорошо. Конечно, я думал о ней и как о женщине, но всегда старался гнать подальше от себя такого рода мысли, оставаясь на позициях хорошего доброго друга.
В один из вечеров, а если быть точным, это было четвёртого ноября, мы решили приготовить слоёные пирожки с яблоками. Оля раскатывала тесто, я готовил начинку. Увидел, что нос её был испачкан мукой.
– Оля, постой, ты вся в муке, – сказал я с улыбкой.
Когда я дотронулся до её носа, она взяла меня за руку.
– Марк, послушай, давно хотела тебя спросить, – после небольшой паузы сказала Оля.
– Я весь во внимании.
– Марк, скажи мне, я нравлюсь тебе?
Предполагал, что когда-нибудь этот разговор должен состояться между нами. Я посмотрел на Олю. Румянец играл на её щеках.
– Нравишься, конечно.
– Марк, я хочу сказать тебе…
– Говори.
– Марк, я люблю тебя.
Повисла неловкая пауза. Но ход оставался за мной.
– Хочешь, давай поговорим? – спросил я.
– Да.
– Оля, это не простой разговор, но мы с тобой друзья, друг другу доверяем и можем говорить свободно о чём угодно. Ведь так?
Оля кивнула в ответ.
– Ты очень красивая девушка и нравишься мне во всех отношениях. Ради тебя я готов на всё. Но…
Тут я немного запнулся, потом продолжил:
– Есть несколько обстоятельств. Ну, во-первых, я уже не так молод. Сорок лет всё-таки… Мне не понятно, что ты нашла во мне?
– Ерунда, ты сейчас говоришь ерунду!
– Постой, наверно, ты права, может, это не главное. Оля, я женат и у меня есть ребёнок.
Ольга заплакала.
– Оля, прости, не плачь. Скорее всего, я просто не готов к этому разговору. Наверно, мне надо дать ещё немного времени.
– Марк, понимаешь, ты нужен мне, я не могу без тебя. И просто одной дружбы мне уже мало. Я хочу… хочу, чтобы ты был моим мужчиной.
– Да, я понимаю.
– Это глупо, конечно. Но и я не ставлю цель, чтобы ты совсем бросил семью. Просто я знаю, что ты несчастен в браке. Я смогу сделать тебя счастливым. Смогу!
– Оленька, милая, пойми меня правильно, сейчас ты ставишь меня в трудное положение. Возможно, своей нерешительностью я порчу жизнь и тебе и себе. Но мне, правда, нужно время. Ты права, мы с женой живём только ради нашей единственной дочери. Именно поэтому я не смогу просто так уйти к тебе. Из-за Сони, понимаешь? Ещё нужно и в себе разобраться. Сам не знаю, что будет дальше, и пока я живу одним днём. Но обещаю…
– Марк, но я люблю тебя! – почти кричала Ольга.
Ещё немного, и с ней начнётся истерика. Мне надо было что-то делать.
– Марк, я для тебя всё что угодно сделаю!
С этими словами Оля опустилась на колени, и обхватила руками мои ноги.
– Оля, Оля, не надо, прошу тебя!
Поднял и взял её на руки, прошёл в гостиную. Сел на диван, посадив к себе на колени трясущуюся от плача девушку.
– Любовь – прекрасное чувство. Как и все нормальные люди, я хочу любить и быть любимым, – говорил я, расправляя её запутанные волосы. – Есть любовь, а есть влюблённость. Влюблённость проходит быстро, а любовь остаётся навсегда. Если ты действительно любишь, то, наверно, поймёшь меня.
Оля плакала, уткнувшись мне в плечо.
– Ну не плачь, маленькая моя.
Поднял её голову и поцеловал в лоб.
– Ты ведь хотела мне сообщить, что любишь меня. Правда?
Оля кивнула, продолжая плакать.
– Я тебя услышал. Мы по-прежнему будем вместе. Я буду приходить к тебе, зная, что здесь живёт не просто моя подруга, а девушка, которая меня очень любит. Да?
Оля кивала, и видно было, что эти слова понемногу начинают её успокаивать.
– Ты знаешь, Оля, я и сам не представлял своё будущее с тобой по-другому. Конечно, мы будем вместе, но я ещё должен кое-что переосмыслить. Понимаешь?
Оля уже перестала плакать, тихо слушала, положив голову мне на плечо. Я поцеловал её мокрое лицо и улыбнулся.
– Ты успокоилась?
– Да, – ответила Ольга, шмыгая носом.
Улыбаясь, я смотрел на неё.
– Оля, ты вот говоришь, что любишь меня. А, по-моему, ты даже целоваться не умеешь.
– Кто, я?
– Да, ты! Ты!
Оля сначала засмеялась, а потом обхватила руками мою голову и начала покрывать моё лицо поцелуями.
Я откинулся назад, и мы повалились на диван. Оля приникла к моим губам. Это был долгий поцелуй. Она закрыла глаза, находясь полностью во власти чувств, обуявших её. Мне ничего не оставалось, как просто подчиниться. Пускай лучше так, чем смотреть на то, как она плачет.
Неожиданно в коридоре зазвонил домашний телефон. Оля оторвалась от своего занятия и смотрела на меня, лёжа сверху.
– Ты не подойдёшь? – спросил я.
– Думаешь надо?
– Не знаю, смотри сама.
– Марк, только никуда не уходи. Ладно?
– Ладно, – пообещал я.
Девушка встала и вышла в прихожую. Она не стала брать трубку, а включила громкую связь.
– Алло, Оля, привет, – раздался женский голос.
– Привет, баб, – ответила Ольга.
– Никак не могла дозвониться до тебя. Дома тебя нет, а сотовый отключен. Я беспокоюсь. Чем ты занимаешься? У тебя всё в порядке?