Страница 21 из 22
В довершение ко всему этому на спортсменов всегда давит извечно преследующий их призрак катастрофической травмы, неудачи или Бог знает чего еще такого, что могло бы стоить им их работы. Учитывая, что жизни этих мужчин и женщин и смысл их существования завязаны на стремлении выступать на пике своих возможностей, подобные страхи могут стать внушительным ментальным грузом. Спортсмены обычно реагируют на травмы с той же эмоциональной тоской и горечью, с какой большинство людей реагирует на новости о смерти близких людей; двадцати процентам травмированных спортсменов требуется клиническое вмешательство психологов, в том числе по причине риска суицида.
Горнолыжница Пикабо Стрит выиграла супергигантский слалом на зимней Олимпиаде 1998 года и по ходу выступлений показала свой смелый, лихой характер, покоривший сердца многих болельщиков во всем мире. Позже в том же году она разбилась во время катания на лыжах в Швейцарии. Травмы были ужасающие – она сломала себе левую ногу и выбила правое колено. В последующие месяцы, как она позже рассказала New York Times, она «прошла весь путь до самого дна»: запиралась в спальне родительского дома, закрывала шторы и отказывалась с кем-либо видеться или отвечать на телефонные звонки. Она просто лежала одна в темноте – в прямом и переносном смысле. Она даже телевизор не смотрела. «Я прошла путь от физически крепкого человека, очень сильного и способного атлета, до такого состояния, в котором едва могла найти силы на то, чтобы дойти из комнаты на кухню, – рассказывала она. – Чувствовала себя так, словно глубоко увязла, и не могла делать то, что делала обычно, и из-за этого сходила с ума».
ДВАДЦАТИ ПРОЦЕНТАМ ТРАВМИРОВАННЫХ СПОРТСМЕНОВ ТРЕБУЕТСЯ КЛИНИЧЕСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО ПСИХОЛОГОВ, В ТОМ ЧИСЛЕ ПО ПРИЧИНЕ РИСКА СУИЦИДА.
Восстановление, как от физических повреждений, так и от ментальных ран, заняло у нее почти два года.
А еще на долю спортсменов выпадает немало страданий, когда их профессиональные карьеры, наконец, завершаются. Журналист Джон Фейнштейн однажды написал: «Спортсмены умирают дважды». Он повторил эти слова в 2012 году во время радиоинтервью, в ходе которого обсуждалась недавнее самоубийство Джуниора Сио. Этот лайнбекер, двенадцатикратный участник Пробоула, десять раз попадавший в команду лучших игроков сезона All-Pro, завершил карьеру после сезона 2009 года, а в мае 2012-го покончил с собой.
Кончина карьеры атлета, будь он членом команды «Всех Звезд» или ролевиком, или студентом колледжа, так никогда не блеснувшим на взрослом уровне, всегда воспринимается как трагедия, как утрата человеком целого мира. Без понимания происходящего и без крепкой системы поддержки последствия такой трагедии могут быть катастрофическими. Атлеты знают, что в мире есть и более важные вещи, но попробуйте сказать это сердцу.
«У спортсменов идентичность завязана на том, что ты сделал за карьеру. Она – твоя платформа, – говорил репортерам ESPN трехкратный победитель NASCAR Winston Cup Даррелл Уолтрип после смерти Сио. – Поэтому когда тебя ее лишают, ты начинаешь немного нервничать, бояться, спрашивать себя «И куда мне идти дальше?»
Брэд Догерти, бывший первым пиком на драфте NBA 1986 года, говорил: «Ты теряешь эту идентичность, она исчезает, как только ты слышишь слово «бывший». Это слово больно жалит. Поэтому когда видишь, что происходит с такими ребятами, как Джуниор Сио… Мне досадно и неприятно признавать это, но какая-то маленькая часть меня понимает его поступок. Это немного пугает меня».
И всё же несмотря на все психологические ловушки и опасности, подстерегающие спортсменов, им, как показывает практика, еще труднее решиться поговорить с кем-то о своих психических расстройствах, чем обычному человеку. В начале 2015 года игрок женской баскетбольной команды университета Дьюк Одера Чидом рассказала Fox Sports о том, что в кругу спортсменов-студентов обращение за профессиональной помощью по вопросам психического здоровья рассматривается как «признак слабости»: «Никто не хочет признавать, что с ним не всё в порядке, до тех пор, пока не становится слишком поздно». Штатный сотрудник ESPN Тим Киоун, десятилетиями освещавший жизнь элитных спортсменов, недавно написал: «Психические расстройства остаются огромным, неизученным и непризнанным аспектом жизни общества в целом и спорта в частности. Этот аспект не признаёт социальных, расовых и экономических барьеров, но его понимают настолько неверно, что определенная часть населения ставит под сомнение не только его влияние на личность, но и сам факт его существования».
Уэс Клэпп, сооснователь базирующейся в Кембридже, штат Массачусетс, компании NeuroScouting, сказал мне: «Когда ты рвешь себе переднюю крестообразную связку, никто не говорит: Чувак, да тебе надо к доктору! Потому что это и так очевидно. И точно так же должно быть, когда ты говоришь: «Со мной либо творится что-то неладное, и я хочу проверить, либо я просто перестраховываюсь». Или даже так: «Я мог бы потратить больше времени на улучшение самочувствия. Я провожу столько же часов в спортзале – и должен пытаться улучшить в себе и всё прочее, без осуждения и позорных ярлыков». Но стоит кому-то обратиться за психиатрической помощью, окружающие сразу начинают спрашивать: «Ой, а зачем тебе идти туда? Почему ты хочешь с ними поговорить?» Люди видят в этом проявление слабости, которую никто почему-то не ассоциирует с любой другой медицинской помощью».
Давайте сразу проясним: подобное отношение распространено не везде, и сдвиги в этом направлении действительно есть. Медленно и тихо, как будто речь идет о чем-то секретном, но сдвиги происходят. Майкл Джервейс говорит, что атлеты, с которыми он работает, удивительно легко идут на контакт с ним и охотно рассказывают о своих психологических потребностях. Несколько человек рассказали мне, что лучшие спортсмены планеты в большинстве своем регулярно общаются со спортивными психологами или терапевтами вроде Джервейса, просто мы об этом не знаем.
За последние годы на дремучем поприще психического здоровья спортсменов появилось несколько светлых пятен. В 2009 году Джоуи Вотто, первый бейсмен «Цинциннати Редс» и участник команды «Всех Звезд», на три недели попал в список травмированных игроков, а после возвращения поведал журналистам, что страдает от жестокой депрессии и тревожности в связи со смертью своего отца, случившейся годом ранее. «Я думал, что схожу с ума», – признавался он. Ситуация была настолько серьезной, что его дважды госпитализировали. «Я и правда не осознавал того, насколько важно делиться тяжелыми мыслями, которые тяготили меня изнутри и с которыми я пытался справиться сам», – говорил он в июне того года изданию Associated Press.
Брэндон Маршалл, великий ресивер «Нью-Йорк Джетс», открыто говорил о своих собственных попытках справиться с пограничным расстройством личности. Прежде чем обратиться за помощью, он едва не угодил за решетку. Вместе с женой он основал некоммерческую организацию Project 375, задача которой – снять позорное клеймо осуждения с психиатрической помощи и тех, кто за ней обращается, не только на элитном уровне мирового спорта, но и в мире в целом.
Тренер футбольной команды Университета Огайо Урбан Мейер бегло коснулся этой темы в 2014 году в интервью HBO, рассказав о своих трудностях с аддиктивным и обсессивным поведением, а после, в 2016 году, глубже проанализировал свои трудности в разговоре со мной, по итогам которого в журнале Bleacher Report B/R Mag вышла статья. Он описывал максимально подробный и содержательный набор механизмов, которые использует для того, чтобы не сходить с верного пути (и даже тогда, как говорит Мейер, он «соскакивает» с этого пути по пятьдесят раз на дню). Урбан сказал мне, что люди уже давным-давно начали говорить более открыто. В связи с этим он поведал о различных ментальных сложностях и психологических битвах, которые приходится вести многим, если не большинству великих тренеров. Тревожность. Депрессия. Обсессивно-компульсивный синдром. Мейер рассказывал о том, как всё это едва не разрушило его жизнь, и о том, как он научился сражаться с этими недугами. Он раскрывал один секрет работы мозга за другим и с той поры стал одержим поиском способов помощи не только себе, но и своим тренерам и своим игрокам, также сталкивающимся с расстройствами психического здоровья.