Страница 24 из 114
А вот обоняние изменилось очень сильно: мир наполнился едкими, странными, незнакомыми запахами, большинство которых Лара не могла идентифицировать. Она брела по опушке леса, обнюхивая все, что встречалось на пути, и старательно запоминая: вот это – запах молодой травы, а это – прелой; так пахнет кора дуба, а так – березы; вот ветер донес запахи синицы и вороны, а издалека – явно аромат какого-то зверька, но зверька увидеть не удалось. Углубляться в лес Лара боялась, понимая, что встречу с любым хищником она не переживет, так как даже убежать не сможет: лапы еще плоховато ее слушались. Лара выбрала дорогу через поле, надеясь, что в итоге выйдет к поселению людей: Дамиан же упоминал о том, что люди здесь есть, хоть и чужие.
«Пусть чужие, неважно, если даже близкий человек, которого я почти любила, оказался самым чужим и непонятным. И вовсе не человеком. Кормился он мною, значит. То-то мне сразу его интерес показался плотоядным, гастрономическим интересом. Слушать надо было свою интуицию, а не либидо, Ларочка! Как ребята из следовательского комитета сообщили о его пристрастии к «хорошим» девочкам – сразу бежать надо было, а не разыгрывать «укрощение строптивого». Доигралась я. Боже, пусть это будет просто страшный сон, ладно? И я скоро проснусь в своей постели», – тут передняя правая лапка подвернулась, и Лара кубарем полетела в ров с холодной талой водой.
– Мя-а-а-у! – разнесся над полем обиженный вопль.
«Не сон, – вздохнула Лара, отряхиваясь. – Попадалово. Ну, Дамиан, не дождешься ты моей капитуляции. Сдохну, но к тебе не приползу!»
Лара шла и шла, а конца полям и рощицам все не было. Она устала и немножко захромала. Смеркалось. Лара стала задумываться о ночлеге. Выбор у нее был небольшой: или запрятаться под куст и зарыться в прошлогоднюю мокрую листву, или залезть на дерево. Второй способ внушал большее опасение: Лара и в родном теле не умела лазить по деревьям, а в новом, плохо ей повинующемся – и вовсе рисковать не хотела.
Дело решил случай. Издалека послышался волчий вой, который быстро приближался. По телу Лары прошел озноб и...
«Никогда не сомневайтесь в своих способностях, господа! Они огромны и лучше всего вы это осознаёте, когда на вас несется голодная волчья стая! Можете проверить, – прокомментировала свой фантастический марш-бросок на вершину дуба Лара, которая привыкла мысленно проговаривать свои будущие речи в суде, объясняя мотивы, причины и следствия. – Вот и разрешилась проблема выбора где спать, путем потери возможности выбора. Только бы не свалиться с этого дерева».
Лара посмотрела на облизывающихся внизу волков, поудобнее устроилась в развилке кроны (здесь было довольно уютное углубление, окруженное крепкими ветвями и шанс выпасть из этой «колыбели» был невелик) и издевательски помяукала волкам на сон грядущий. Те ответили разочарованным воем, потоптались под деревом, потом решили, что мелкой кошки им на всех все равно не хватит, и отправились на поиски более лакомой добычи.
Заснула Лара моментально: она так устала и перенервничала за день, что сил на рефлексию и осознание всего произошедшего уже не было.
Ночь прошла на удивление спокойно. Утром Лара проснулась, поднялась, привычно потерла руками лицо... и с громким мявом ткнулась мордочкой в жесткую корявую ветку дерева.
Вывод первый: передние лапки от поверхности отрывать не стоит. Вывод второй: забывать, что ты уже не человек, тоже не стоит. Вывод третий: срочно нужна стая голодных, злобных, страшных сов, готовых растерзать глупую кошку, сидящую на дереве. Иначе с дерева ей не спуститься...
Увы, совы, видать, уже спали и не спешили устраивать выплеск адреналина неумелым кошкам. А как без адреналина с высоченного дерева на четырех разъезжающихся лапках вниз сползти? Ну, примерно так:
– Мя-а-У! А-а-У! – стук, бах, шмяк. – Мя-а-а-ау-у! – бух, трах, бах, – У-а-аУ!!! – скрежет когтей по дереву и последний шмяк. – Мяв!!!
Черная кошка встала на все лапки, степенно отряхнулась, посмотрела по сторонам с таким видом, будто только так кошки с деревьев и спускаются (а кто не так – тот бездарный недотепа), рыкнула на изумленно взирающих на нее синиц и потрусила на поиски человеческого жилья.
Лара двинулась в путь, шагая строго на юг, так как только в этом направлении не было непроходимых лесов. Сегодня бежать было легче: мозг уже успел приноровиться к новшествам и нововведениям в управляемом им теле, лапки вместо рук рефлекторно использовать уже не давал и вообще обзаводился новыми условными и безусловными рефлексами. Отсутствие необходимости думать над каждым шагом имело и обратную сторону: у Лары появилась возможность осознать все, что с ней произошло, и тут ее накрыло лавиной ярости, злости, боли от предательства и жалости к себе.
«За что он так со мной?! За то, что не захотела быть его едой-игрушкой? Как меня угораздило на демона нарваться? Они же – сказочные персонажи, вот и сидели бы в сказках, а не шастали по мирам! Как я проживу эти полгода в кошачьем теле? А питаться чем? Родители с ума сходят от беспокойства, что пропала я неизвестно где. Или не пропала? Может, кошачья душа теперь в моем теле живет?! Об этом лучше не думать: представить страшно, что там мое тело в таком случае творит... Одни вопросы и никаких ответов. Может, это все-таки сон?» – бились в голове Лары бессвязные мысли и призрачные надежды.