Страница 6 из 28
Он кивнул и уселся на переднее пассажирское сиденье, а я обогнула капот и устроилась за рулем своей любимицы. Мальчишки обычно высмеивали мою маленькую машину, но сегодня Уэстон не отпустил ни одного язвительного комментария о том, что нужно сложиться пополам, чтобы в нее поместиться.
Выруливая с подъездной дорожки, я бросила на него обеспокоенный взгляд.
— Что случилось, здоровяк? Сегодня без шуток о моей стальной зверюге?
Он уставился на свои руки, лежащие на коленях. Это напугало меня до чертиков. Уэстон никогда не был таким тихим. Я потянулась, желая прикоснуться к его руке, когда он выпалил:
— Джесси, девушка с которой я спал в прошлом месяце, думает, что беременна.
Моя нога соскользнула с педали газа, и машину резко занесло, но затем я восстановила контроль над управлением.
— Прости, что ты только что сказал?
Он поднял голову и встретился со мной взглядом.
— Джесси, девушка, с которой я спал в прошлом месяце, думает, что беременна.
Я, как могла, сфокусировалась на дороге перед собой, пока переваривала информацию. Почему он обсуждал это со мной, а не Верой? Этот разговор определенно попадает в категорию «беседа мамы и сына».
— Ты маме сказал? — тихо спросила я.
Он покачал головой.
— Еще нет, она работает допоздна, — пожал он плечами и снова поник. — Что мне делать, Тори?
Сделав несколько успокаивающих вдохов, я снова посмотрела на него краем глаза: сжатые в кулаки руки лежали на коленях, каждая мышца в его теле была напряжена. Я опять потянулась к нему и прикоснулась к его руке.
— Все будет хорошо, не важно, что произойдет, мы разберемся.
Его взгляд на мгновение встретился с моим, затем он кивнул и отвернулся, уставившись в окно.
Когда я попыталась убрать от него руку, он переплел пальцы с моими и крепко сжал.
— Уэстон, я имела в виду то, что сказала. Обещаю, мы со всем разберемся. Ты не первый человек, у которого выдернули ковер из-под ног. Ты снова встанешь на ноги. Поверь мне. В смысле, взгляни на меня или на свою маму. Ни одна из нас не планировала стать матерью-одиночкой, но вот мы, делаем все, что в наших силах, — сказала я, сжимая его руку.
Он сглотнул.
— Ладно, — прошептал Уэстон, прочистив горло. — Так куда мы едем? — спросил он, поглядывая на меня.
Мое лицо осветила яркая улыбка.
— Я собираюсь сделать татуировку! — ответила я ему, позволив своему волнению вырваться на свободу.
Его глаза округлились.
— Что? Ты же мама. У матерей нет татуировок.
Закатив глаза, я припарковалась перед тату-салоном «Плетеная черепаха», выключила зажигание и повернулась к нему.
— По-твоему я похожа на обычную маму?
Он нахмурился и покачал головой.
— Нет. Определенно, нет.
Затем его губы сложились в хитрую ухмылку, и я приподняла брови.
— Приму это как комплимент независимо от того, подразумевал ты его или нет. Мне хочется сделать тату уже очень давно, и я редко делаю что-нибудь для себя. Поэтому сделаю сейчас. Прямо сейчас. С тобой или без тебя, — сказала я, а затем вышла из машины, захлопнув за собой дверцу.
Через мгновение Уэстон вылез из машины с огромной улыбкой на лице.
— Чего ты улыбаешься? — огрызнулась я.
Я ненавидела тот факт, что его слова задели меня. Я была чертовски хорошей мамой. Возможно, я не была обычной мамой, но в нашей с Финном ситуации было мало обычного.
— Ничего, — ответил он, не переставая улыбаться.
— Пофиг, — я нажала на брелоке кнопку блокировки и направилась ко входу в салон с Уэстоном, следующим за мной по пятам.
Уэстон сидел в зале, пока мне наносили татуировку красивого ловца снов на предплечье, поверх шрама, который каждый раз, когда я на него смотрела, вызывал болезненные воспоминания о том, как мы потеряли Жак. Кошмары все так же часто преследовали меня во сне. И после очередного, особенно яркого кошмара, я решила набить ловца снов. В машине Жак с зеркала заднего вида свисал такой же маленький, и ярче всего запомнился мне в этом сне.
Когда татуировку закончили, я позвала Уэстона посмотреть, пока мастер не закрыл ее повязкой.
— Нравится? — спросила я.
Кончиком пальца он осторожно проследил рисунок, а затем посмотрел мне в глаза.
— Там шрам?
— Ага, — кивнула я.
Сострадания, мерцающего в его глазах, оказалось слишком много, и мне пришлось отвернуться. Уэстон будто видел суть, и это пугало. Он был слишком молод для того, чтобы установить с кем-то такую глубокую связь.
Закончив, мы направились обратно к машине и молча сели внутрь. Выруливая с парковки, я бросила взгляд на Уэстона и заметила, что его улыбка давно исчезла.
Мы возвращались домой в тишине.
Остановившись на подъездной дорожке, я схватила его за руку, когда он попытался выйти из машины прежде, чем я заглушила двигатель.
— Подожди, — попросила я, и он замер, но не обернулся ко мне. Я вздохнула, откинувшись на спинку сиденья. Я не знала, расстроился ли он из-за того, что я набросилась на него раньше, или из-за потенциально беременной девушки.
— Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной, верно? — сказала я достаточно громко, чтобы он услышал.
Оставив дверцу открытой, а ногу по-прежнему на асфальте, он расслабился на своем сидении.
— Да, Тори, знаю. Если быть честным, я лучше поговорю об этом с тобой, чем с мамой. Ты, скорее, друг, и вроде даешь неплохие советы, при этом не отрывая мой член, как сделала бы мама. И знаешь, я бы не стал даже упоминать Джесси, если бы считал, что не могу с тобой поговорить.
Ну, разумеется.
— Итак, хочешь поговорить? — спросила я.
Он провел рукой по взъерошенным волосам.
— Я не знаю. В смысле, я ничего не могу сделать. Так зачем говорить об этом?
— Разговор помогает снять душевные муки, — предположила я. — Итак, когда она тебе сказала?
— Сегодня днем. После школы. Она прислала сообщение, что нам нужно поговорить о чем-то важном, поэтому я встретился с ней, и она просто вывалила это на меня, — сказал он.
— Ладно, возможно, это глупый вопрос, но ты уверен, что она действительно беременна, и если да, то от тебя? — отойдя от первоначального шока, я начала соображать.
Уэстон потер шею.
— Ну, у нас был секс, так что, полагаю, ребенок может быть моим. Но, клянусь, я каждый раз использовал презерватив.
— Ты ведь знаешь, что презервативы не дают сто процентной защиты, да? — задумалась я.
Он побледнел.
— Что?
Я облизнула губы и села ровнее на своем месте.
— Всегда есть небольшой шанс, что они порвутся или типа того.
Уэстон кивнул, заметно расслабляясь.
— О, ну да, но со мной такого никогда не случалось.
Я жевала нижнюю губу, размышляя об этом.
— Итак, почему ты считаешь, что ребенок от тебя? Или, что она и правда беременна? Ты с ней расстался или она с тобой?
Гримаса исказила его лицо.
— Мы определенно не встречались, поэтому точно не расставались.
Я закрыла лицо руками.
— Какой же ты кобель, — пробормотала я себе под нос.
Уэстон, очевидно, услышал меня, потому что ответил:
— Почему это я кобель? Они сами хотят секса, и я даю им его. Взаимовыгодный обмен. Мы разбегаемся, когда дело сделано.
По моему позвоночнику пробежала дрожь.
— Как грубо.
— Почему? Что в этом грубого? Все должны иногда расслабляться, Тори, даже ты. Не понимаю, что в этом такого, — сказал он искренне.
— Что грубо, это что тебе всего шестнадцать, Уэстон, и со сколькими девушками ты спал? Вот что грубо. Ты считаешь секс развлечением. А это не игра. И это лишь доказывает, что тебе рано им заниматься. О, и никогда не упоминай меня и «расслабляться» в одном предложении. Это отвратительно, — вздрогнув, сказала я.
Теперь он смотрел на меня.
— Когда тебе шестнадцать, секс — это просто способ оторваться. Я не влюбился ни в одну из девушек, с которыми спал, и их было всего четыре. Каждый раз мы оба знали это.