Сволочь

Сволочь остановился, словно бы подчиняясь отданному ранее приказу, а на самом деле позволяя поводку провиснуть еще сильнее. Система не возражала, он не делал ничего запретного. Приказ был дойти до флайера «DEX-компани», не удаляясь от сопровождающего более чем на два-три шага, чтобы не путаться под ногами? Ну так он и дошел. Стоит вот теперь. Ждет нового приказа. Полностью подконтрольный, не смеющий даже моргнуть самостоятельно. Как подошел – так и стоит, боком к флайеру, спиной к лифтовой шахте. Ну так ведь и приказа поворачиваться не было, как ему еще и стоять-то, правильному киберу? Все хорошо, временный хозяин. Ты только внимания не обращай на свое подконтрольное оборудование. Ты ведь уверен, что крут, правда? Что с любой проблемой справишься? Вот и ладушки, вот и договорились.

Какая разница – хочется, не хочется, солнышко или дождь? Надо. В дождь было бы сложнее. Чисто технически: подошва могла бы соскользнуть по мокрому покрытию парковки в момент толчка, а вторую попытку тебе вряд ли предоставит даже настолько неопытный новичок. Так что хорошо, что сегодня ясно и солнце слепит глаза – дексисту слепит, не тебе, ты ведь наполовину отвернулся. Поводок хорошо провис, рвать не придется – обрыв произойдет уже там, за парапетом, когда будет уже все равно и ничего не исправить, даже если бы и очень захотелось. Вот и хорошо. Вот и удачно. Шестнадцать этажей – это лучше, чем десять, надежнее. И рядом. Не надо бежать, не надо даже лишнего шага делать, достаточно просто сильного толчка. Вот сейчас он повернется к своему флайеру и…

Хорошо, что солнце. В такой день проще верить, что с Дживсом и Селдом все в полном порядке. Ну, опоздали. Ну с кем не бывает. Ну мало ли… Или даже передумали. Не сумели раздобыть кобайк, пропустили с расстройства по пивку и поняли, что кибер – это просто кибер и глупо ради него рвать жилы. Ну глупо же, правда? Знали бы они точно, что живой, еще бы ладно, но ты ведь бонд, а бонды не палятся, бонды вообще никогда и ничего не могут сказать в простоте, вот и ты ничего конкретного им тоже ведь так и не сказал. Даже когда уже понимал, что скрываться нет ни малейшего смысла. Но так и не сказал. Привычка, чтоб ее! А стоит ли помогать тому, кто не просит о помощи, потому что слишком глуп, самодоволен, никому не верит (нужное подчеркнуть)?

Тем более тому, кого не считаешь живым.

Нет, они все равно пытались поначалу, конечно, честно пытались, но раз не получилось – чего уж теперь? Стоит ли так уж напрягаться ради того, кто об этом даже не просит? Правильно. Не стоит. Лучше взять еще по кружечке, попялиться на девиц у стойки, а потом разойтись по домам. И они именно так и сделали, потому что так лучше. И ничего с ними не случилось, придут сегодня к часу, может быть, слегка помятые, если вчера парой кружечек дело не ограничилось. И будут жить дальше, думать забыв о том, что было у них вчера такое вот оборудование. Было. Вчера. Завтра другое будет, чего о нем думать, оборудование и оборудование.

Пусть.

Пусть лучше так.

Чем если у них все-таки все получилось с кобайком. А потом Селд попытался выжать из машинки то, на что она не была способна, не справился с управлением, и… нет. Нет. Никакого «если». Они просто нажрались в баре. Просто забыли. Потому что иначе совсем уж паршиво, потому что иначе получается, что… Нет. Никакого «иначе». Просто передумали. Просто забыли. Все. Пусть так. Пусть. Пожалуйста…

Сейчас!

– Внешний контроль! Полный внешний!

У него почти получилось. Но приказ ударил под дых, вышибив из легких воздух и заставив замереть на середине уже начатого прыжка. Впрочем, если бы на середине! Середина была бы уже за парапетом, а тут – самое начало рывка, словно Сволочь просто зачем-то привстал на цыпочки, да так и замер.

– Самым умным себя считаешь, да? Самым крутым. Знаю, считаешь. Все вы так считаете. А Гарика держите за полного лоха, правда? Ну правильно, чего на него внимание обращать, на Гарика-то, он ведь придурок полный, идет рядом и совершенно ничего не замечает, да?

Покрытие еле слышно поскрипывало под ботинками дексиста, когда тот обошел Сволоча по кругу и приблизился вплотную, протиснувшись между киборгом и огораживающим бордюром, чтобы оказаться точно напротив лица, глаза в глаза. Сволочь смотрел прямо перед собой и теперь отчетливо видел его лицо – радостное, почти восторженное, торжествующее, с лихорадочным румянцем на бледных скулах и нехорошим предвкушающим блеском в глазах. Он отчетливо увидел этот блеск, этот румянец и это лицо – и узнал.

Не самого дексистика, нет – парень был молоденький и совершенно незнакомый. А вот улыбочка, дышащие зрачки и прочее выражение в целом – они да, они были очень знакомы, пугающе, до озноба по позвоночнику, до тошноты. Такие глаза и такие улыбочки были отличительной меточкой тех, кто работал не за деньги, не за страх или совесть – за интерес.

– А вот хрен тебе. Гарик все видит, понял? И может все. Уж поверь мне. Поверь – и не пытайся больше выкидывать глупостей. Ты меня слышишь? Вижу, что слышишь. Вот и молодец. Вот и не сопротивляйся. Всем же лучше будет, тебе в первую очередь. Что, не веришь? А зря. Гарику надо верить.

Он стоял почти вплотную, говорил полушепотом. Его дыхание пахло ментоловой зубной пастой – именно пастой, жевательная резинка или леденцы пахнут иначе, запах у них чуть более приторный и менее свежий. А у резинки еще и горечью отдает. Он стоял совсем рядом. Почти вплотную. И если… не толкнуть даже, нет, просто качнуться навстречу, непроизвольный мышечный спазм… бывает. Люди всегда рефлекторно отшатываются, если к ним приблизиться резко. Наверняка и Гарик этот отшатнулся бы тоже, а бортик тут низенький, как раз под коленки бы и ударил…

– Не сопротивляйся, слышишь? Не стоит. И мне лишняя морока, и тебе только больнее, сам ведь знаешь. Знаешь, да? Вижу, знаешь.

Сволочь смотрел прямо перед собой, не мигая и не дыша. Дексиста он видел словно сквозь легкую дымку – на сильном ветру роговица быстро пересыхала, а приказа моргать не было. Внешний контроль. Полный внешний контроль. Сердце билось в груди ровно, размеренно, спокойно – у него был свой собственный ритмоводитель, не подчиняющийся ничему внешнему, кроме прямого приказа «Умри!». Такового приказа не поступало, и сердце продолжало работать как ни в чем не бывало. Единственное, что продолжало работать.

– А вот откуда ты, интересно, это знаешь, а? Такой вот вопросик любопытненький. Ты ведь не должен был помнить, даже если… ну да ничего, скоро ты мне все расскажешь, правда? И об этом тоже. Все-все-все… но ты ведь и это знаешь, правда? Знаешь, вижу. Умненький. Знал бы ты, как я люблю умненьких! Ничего, скоро узнаешь.

Не важно, что он говорит, этот Гарик. Вернее – важно, но не в том смысле. Эти, которые «за интерес», они иногда забалтывались. И тогда появлялся шанс. Может быть, и Гарик тоже заболтается. Наговорит слишком много, так и не сказав самого главного. Он ведь так и не отдал приказа дышать. А легкие – не сердце, слишком много имплантатов задействовано в их раскрытии-сворачивании, чтобы можно было ограничиться одним-единственным каким-нибудь там аналогом водителя ритма, так что при внешнем контроле – тем более полном внешнем контроле – дыхание тоже становится проблемой не марионетки, а кукловода. Того, в чьих руках вага.

Семнадцать минут без кислорода киборги спокойно держат штатный режим. Без потери работоспособности – двенадцать, но от Сволоча сейчас особой работы ведь и не требуется. Значит, минут двадцать до отключения. И хорошо бы Гарик в них уложился и отправил киборга в машину до истечения срока, если отключившееся не ко времени оборудование рухнет прямо тут – даже самый тупой новичок что-нибудь да заподозрит и успеет принять меры. А Гарик отнюдь не тупой и, кажется, далеко не новичок. С этим Сволочь ошибся. Поспешил с выводами. Зря.

– Ладно, нечего тут мерзнуть, марш на заднее сиденье! Слышишь? Подойди к задней дверце. Возьмись рукой за ручку. Надави. Потяни на себя. Открой. Сядь внутрь на сиденье. Подтяни ноги. Откинься на спинку кресла. Вот и молодец.