Асимметрия

– Семён, опять будешь денег просить, – вместо приветствия пропел ему Карибжанов.

– Так это, – смутился тот, весь как-то сжался и осунулся. – Пятый заливает к чертям собачьим. Надо что-то делать!

– Вот и делай… что-то, – многозначительно проронил подполковник, мягко потеснил старика и нырнул в выпиленное аркой окошко дежурного: – Игнат, выдай ключи под роспись. Музей, весь комплект.

– Кому? – услышал я утробный голос Игната.

– Наркисову.

– Инициалы…

– Две буквы К, – спешно сказал я, втянувшись в окошко.

– Расписывайся, Наркисов-две-буквы-К, что получил ключи от помещения одна буква М!

Передо мной лёг журнал. Остряк Игнат протянул мне шариковую ручку на шнурке. В графе напротив фамилии я оставил росчерк, взамен получил тубус, измазанный пломбировочным пластилином, с незатейливой печатью дежурного в виде заглавной буквы «М». Я отодрал от пластилина вощёную нитку, нарушил пломбу, свинтил крышку. Внутри пенала лежала связка на кольце из пяти ключей.

Первая спасательная артель, положившая начало развитию горноспасательной службы на металлических рудниках, возникла в Красносудженске после гражданской войны. Её оборудовали в здании бывшей булочной раскулаченного помещика Кизелова. В небольшом одноэтажном здании для команды, сформированной из добровольцев РККА, разместили конторку и подсобное помещение, отапливаемые русской печью. На крыше из пиленого бруса соорудили мезонин, где расположили дозорный пункт. В состав станции, кроме команды спасателей, входили сейсмическая и метеорологическая станции, а также две испытательных штольни для газа. В 1932 году Совет Труда и Обороны по инициативе Секретариата ВЦСПС постановил перевести на военизированное положение все горноспасательные станции по типу военизированной охраны промышленных предприятий. Горноспасательные формирования стали именоваться военизированными горноспасательными частями. Именно этот год считается годом основания воинской части 77864. Послевоенное восстановление экономики СССР дало толчок развитию чёрной металлургии и угольной промышленности. К 1953 году штат горноспасательной части насчитывал шестьдесят семь человек против тридцати четырёх в довоенный период. На Красносудженском горно-металлургическом комбинате имени К. Либкнехта к четвёртой пятилетке были отстроены и введены в эксплуатацию три мартеновские печи общим тоннажем 130 тонн. Но упадок сталинской индустриализации, а затем и обеднение сырья, добываемого на красносудженских рудниках, привели к медленному угасанию темпов развития. После развала Союза металлургический гигант проработал по инерции ещё пятнадцать лет, останавливая один за другим свои цеха. Затухала и ослабевала жизнь горноспасательного дела.

– Ведь как: кто не сохранил многого, не сохранит и малого, а нитка, она, Ким, всегда в тонком месте рвётся, – Искандер прервал рассказ, сжал руку в злой жилистый кулак и забарабанил в дверь. – Ольга Николаевна, эйтегез эле, вы там уснули, что ли?

Подполковник укоризненно свёл брови к самой переносице и, заложив руки в карманы, переместился к соседней двери, подёргал ручку, на всякий случай позвал:

– Оксана Павловна! Оксана Павловна!! Вы там?

Он беспомощно пожал плечами и глянул на меня. Вытащил из кармана мобильный телефон и сделал вызов.

– Ольга Николаевна, душа моя! Где вы пропадаете? – замурлыкал в трубку подполковник. – У нас новый сотрудник. Да, сотрудник. Оформляем по трудовому. Что? Ну, какой магазин в рабочее время, в самом деле?

– О Алла, дай мне терпения! – воскликнул Искандер, отключаясь. – Правильно говорят у нас на родине: пусть будут прокляты как белая змея, так и черная змея. Она пошла за шерстью для вязания. Это вообще нормально?

– Ольга Николаевна – это кто? – поинтересовался я, потому что не знал, как ответить на вопрос командира, а промолчать было всё-таки невежливо.

– Очень скоро, Ким, ты будешь знать всех, тем более что нас тут по пальцам можно посчитать.

Действительно за всё время, пока мы неспешным шагом брели на второй этаж по кольцевому коридору, навстречу попался только какой-то бойкий солдат, прошмыгнувший мимо с ведром и тряпкой.

– В нашем военизированном подразделении всего двое гражданских, – продолжил пояснять Искандер, – и обе женщины. Ольга Николаевна – делопроизводитель. На её плечах весь документооборот. Кстати, архив и картотека тоже. А вот это бухгалтерия. Запомни: кабинет 4. По всем финансовым вопросам – это не ко мне, а к Оксане Павловне. Хорошая женщина, акыллы, умная, но много болтает. Очень длинный язык. Надеюсь сегодня всё-таки дождёмся Ольгу Николаевну, тебя оформят трудовым соглашением – будешь третьим в компании. Если умеешь делать ксерокопии, искать в интернете нужную информацию и заправлять краской принтеры, готовься: будешь для наших дам мальчиком на побегушках. Не отбрыкивайся от поручений, дружи с ними обеими. Социофобам и одиночкам в армии тяжело. Я не пугаю, у нас тут вовсе не Чикаго эпохи гангстеров, но тем не менее выжить можно только бандой. – Искандер усмехнулся. – Да, если бы в моей банде была Оксана Павловна, я бы вообще ни о чём не переживал.

Я непонимающе моргнул. Затянувшаяся на доли секунды пауза наполнилась добродушным смехом подполковника. Лучики морщинок рассыпались от его глаз к острым скулам. Сзади раздалось шарканье и прерывистое дыхание. Вдоль стены осторожно крался уже знакомый мне старик. Искандер обернулся, и улыбка медленно сползла с его лица.

– Семён, ты словно тень отца Гамлета… – подполковник устало прислонился к шершавой стене.

– Почему? – смутился старик, растопыренной ладонью оглаживая шишковатый череп.

– Уже который день я отсюда вижу, как вокруг дворца нетрезвое гуляет приведенье, дух Вашего великого отца! – неожиданно процитировал Шекспира подполковник.

– Я трезв, – по-своему воспринял замечание Искандера старик и неожиданно нудным голосом запричитал: – Искандер Шарипович, я вот смету подготовил по ремонту. Может всё-таки взглянете?

– Семён, ты либо глуп, либо хитёр. Сто раз тебе говорил, ремонт арендованного помещения не наша забота. Пусть этим занимаются коммунальщики.

– Эти коммунальщики палец о палец не ударят, – зло выдавил Семён. – Дожди какие льют! Пятый заливает к чертям собачьим. Надо что-то делать!

– Да, ты повторяешься, я это уже слышал. – Искандер размял виски и неожиданно повернулся ко мне, щедро обнажая в улыбке белые зубы: – Ким, у меня есть мысль. Тебе точно понравится! Вот это Семён Созонович – комендант нашего общежития. Старожил в самом прямом смысле этого слова, всё помнит, всех знает. Семён, Ким вливается в наши стройные ряды на полтора года вахтёром музея. Помоги ему осмотреться, покажи вахту. Проводи в общежитие, дай комнату. Ну, не мне тебе объяснять: сам всё знаешь…

– Нет времени, – запротестовал Семён Созонович.

– За мной бегать, – сухо обронил Искандер, – у тебя время есть, значит! Это не просьба, а приказ, Семён. Ким, а ты после заглянешь сюда, к Ольге Николаевне. Подпишешь договор, ознакомишься с должностной инструкцией. Не забудь сдать ключи в дежурку, ты за них расписывался. И подумай намедни о нашем разговоре. Хорошенько. Всё понял?

– Конечно, – сказал я, переминаясь с ноги на ногу. – А на работу когда?

– Завтра в восемь.

– Ага, понял.

Искандер кивнул и зашагал прочь по коридору.

– Товарищ подполковник, а как же смета? – крикнул вдогонку комендант.

– Ах да, – Искандер остановился, – совсем забыл, действительно. Я тут знакомил Кима с историей местных горноспасателей, рассказывал про нашу часть, про Красносудженск. Ты же, кажется, был политруком? Подхвати мой рассказ. Должно быть интересно.

– Как же так! – застонал от бессилия Семён Созонович, заламывая руки и недобро поглядывая на меня.

– Ладно, можно без экскурсии и без рассказа, – предложил я.

– Пацан, давай без «ладно», – строго отсёк старик и рубанул железным: – Приказы не обсуждаются, у нас тут авторитарный стиль правления. Армия называется.