Страница 18 из 71
Майка ойкнула, когда поняла, что это шкура, скорее всего принадлежавшая бывшему хозяину скелета с несоразмерно огромными ступнями.
А еще здесь разливались, смешиваясь, сотни различных запахов и их оттенков. Травы, щелочи, соли, бальзамы, аквавит, жженое дерево, разогретый металл. Острое, кислое, горькое, резкое, мягкое и еще десять тысяч их тонов, легко носились в воздухе, слушаясь неуловимого сквозняка, идущего со стороны недовольного хозяйского голоса. И еще…
– Тут пахнет аптекой. – Снег принюхался. – Я как-то с мамой был в рецептурной, мы ее еле нашли. И там пахло вот так, только сильнее. Настоящими лекарствами.
– Вы не так безнадежны, как мне показалось. И что тут мне кошка принесла? Или, скорее, котята?
Они все повернулись на голос. И замерли, уставившись на появившегося из-за портьер.
– Е-мае… – протянул Алекс. А Злой, явно согласившись, вдруг надул и лопнул пузырь.
– А батюшки, чего застыли-то, бестолочи?
Видно, пряталась внутри странной аптеки какая-то хитрая штука, помогающая хозяину… не, не так. Помогавшая хозяйке не просто менять голос, делая почти мужским, но и прятать его, так как вышла она не из-за прилавка. А вовсе даже из незаметной дверки в стене сбоку.
Не очень высокая, с Майку, вся какая-то мягкая и округлая, с тонкой талией, такой, что Мари вдруг захотелось снять куртку и намотать вокруг своей. В клетчатом шотландском килте, ботинках на толстой подошве до колен, вышитой рубахе с короткими широкими рукавами и открытыми плечами. По плечам, убегая вниз, сбегали розы и еще какая-то жимолость, кажущиеся очень настоящими.
Пирсинг в носу, фигурное серебристое колечко, уши, каждое проколотое в пяти-шести местах, звенящие подвесками. Ярко подведенные зеленые глаза и ярко-красные губы, сухо и строго поджатые. И волосы, выкрашенные в фуксию.
Зеленые глаза переливались странно живыми оттенками бегущей реки, плотно стоящего сочного камыша, изумрудными точками снующих стрекоз. И по всей странной аптеке, ненавязчиво, но заполоняя ее разом, вдруг поплыл запах кувшинок.
– Ну, детки, что молчим?
– Ему надо помочь! – Майка смотрела на хозяйку с надеждой. – Ему очень плохо.
Ботинки скрипнули досками, когда зеленоглазая оказалась у Карла. Тот хрипло дышал, скаля красную ухмылку.
– Хм, вижу, что плохо. Итак, что желаешь… Карл, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься. Желаю «Кровь Феникса», корчмарь, да побольше, погуще.
Зеленоглазая усмехнулась в ответ, развернулась, неуловимо оказавшись у прилавка-стойки, зашла за нее. Щелкнула чем-то, наполняя аптеку звуком заработавшей стереосистемы. «Бойся тьмы» в исполнении «Железной девы» поплыла вокруг, заставляя нервничать и ждать чего-то плохого.
Мари сглотнула, чувствуя, как тянет вдруг почувствовать локтем любого из ребят, кто окажется рядом. Эта красотка, пахнущая рекой и кувшинками, с ее красными губами и розами, вдруг показалась опаснее бледной твари с рогатиной в поезде.
– А есть чем заплатить за зелье? – поинтересовалась хозяйка, крутя в руках толстостенную бутыль синего стекла с кристально поблескивающей жидкостью внутри.
Карл вцепился рукой в стену, в подскочившего Злого, встал, точно также, сильно и жадно, впившись глазами в ее руки.
– Запиши мне в долг. Я верну, мое слово кремень, ты знаешь.
Зеленоглазая усмехнулась.
– Тебе в долг? Смеешься, наверное. Бесполезная трата эликсира, почти всего, заметь. Ты и несчастье почти синонимы, зачем мне такое?
– Ты не веришь?
Зеленоглазая пожала плечами, розы тряхнули лепестками, брызнув искорками росы, скатившимися за вырез вышитой сорочки, туго натянутой на груди. Алекс и Снег, стоя столбом с ее появления, разом сглотнули.
Изумрудные глаза хитро блеснули, подмигнув оторопевшей Мари. Майка, так и стоявшая у стойки, нехорошо прищурилась, опущенная рука начала шевелить пальцами и… и чуть засветилась золотым.
– А, может, и есть чем… кем заплатить. – протянула зеленоглазая. – Вон того, светленького, мне хватит надолго. Милая…
Она повернула лицо к Майке.
– Мы обе девочки, и совет дам один раз. Не смей делать задуманное, иначе сильно пожалеешь. Это мой дом.
– Снег, Злой, Алек… – Карл закашлялся, побагровел, сплюнув густо-красным на пол. – Ну-ка, вон на улицу и быстро!
– Стойте, мальчики. – проворковала зеленоглазая. – Он болен, в таком состоянии что только не говорят.
– Вон! – Карл шагнул вперед, запнулся и упал на колени, еле успев не удариться лицом, опершись на дрожащие руки. – Вон!
За Майкой, намеренно скрипнув досками, вышла огромная серая псина… волк. Мари охнула. Волк показал клыки.
Изумруды глаз переливались зеленью, притягивая к себе мальчишек, только-только стоявших столбом. Запах реки и кувшинок, сладкий, дурманящий, плыл все гуще. Даже Злой, такой невозмутимый, одеревенело сделал первый шаг. Анни вцепилась в него, оказавшись рядом.
Хозяйка усмехнулась, розы шевельнули лепестками, рдея светящейся красным глубиной. К кувшинкам добавился тонкий аромат лесных цветов.
Карл, кашляя все сильнее, почти полз к ней.
Волк, взрыкивая, поворачивал башку то к нему, то к Майке.
«Бойся тьмы» текла уже на повторе, заставляя адреналин кипеть еще сильнее.
– Эликсир может быть ваш, мальчики, все честно. А мне вот нужен… – хозяйка чуть подалась вперед, локтями упершись в стойку. – Мне нужен один из вас. Неужели никому не захочется остаться у меня?!
Мари, почему-то дрожа, шагнула вслед Алексу, и замерла. Улыбка хозяйки стала шире, мягкая и зовущая… и поблескивающая странно острыми и длинными клыками.
– Я тебя… – Карл начал вставать. Волк, глухо зарокотав, напряг лапы.
– Ай-ай, какая полная драматизма сцена. – донеслось с лестницы. – Неужели я настолько вовремя?
Волк зарычал сильнее. И чуть отступил.
Первым по лестнице спустился огромный дог, встал, расставив лапы и недобро глядя на волка. Следом, постукивая каблучками, вниз спустилась…
Мари даже не и не знала, как ее описать. Так сейчас можно одеваться только в кино, но спустившаяся на самом деле оказалась закутанной в шелк, посверкивающий брызгами камней и переливающийся очень красивыми нитяными узорами. По рукавами, воротнику и подолу безумно красивого легкого пальто, вынырнувшего откуда-то из начала двадцатого века, в тон узорам переливались меха. И, само собой, наряд довершала изящная и немного кокетливая шляпка с острыми полосатыми перьями. Да еще с вуалью, полностью закрывающей лицо гостьи.
На высокого сильного подростка, с копной медно-золотистых волос, торчащих во все стороны и в армейской куртке, никто почти и не смотрел.
– Так! – тонко-острый зонт, совершенно сухой, стукнул по доскам. – Очень вовремя. Здравствуй, дорогой Карл. Здравствуйте, милые дети. Здравствуй, Огнея. Убери своего блохастого, пожалуйста, он мне не нравится.
Мари смотрела на нее немного потрясенно. Сила и уверенность, расходившиеся от вошедшей, чувствовали все. И даже запах кувшинок стал слабее, спрятавшись где-то глубоко в темных задних комнатах аптеки.
– Как меня зовут, дети, вам пока знать необязательно. А вот этот ваш будущий товарищ почему-то упрямо желает называться Лохматым. Думаю, вы познакомитесь с ним чуть позже. Карл, ты меня удивляешь, сильно, и даже очень. И заставляешь переживать за мое решение о поручительстве за тебя. Как можно допустить такое, что ты почти погиб из-за… А из-за чего, кстати?
Карл, уже просто лежа на полу, кашлянул, булькнул, попробовал рассмеяться.
– Ох, прости-прости. – гостья двинулась к стойке.
Волк, испуганно заскулив, задом спрятался в выпустившую его тень.
– Феникс, пожалуйста.
Зеленоглазая Огнея, потерявшая все свое опасное очарование, смотрела на протянутую руку, облитую тонкой перчаткой с вышивкой.
– Пожалуйста.
Бутыль оказалась у гостьи сразу же, стоило только мягко-бархатному голосу зазвенеть спрятанной сталью угрозы.
– Карл, Карл… – шелк прошелестел, остановившись у бледного и почти теряющего сознание бородача. – Что же ты так…