Страница 8 из 25
Без нескольких минут семь массивные двери особняка по адресу Пятая авеню, 425, распахнулись, и на крыльце показался соперник Уипла. На нем были твидовая спортивная куртка, белая кепка и высокие кожаные ботинки. Когда он спустился по влажным ступеням, толпа поприветствовала Джеймса Гордона Беннетта-младшего.
Беннетт никогда не пробовал себя в спортивной ходьбе. На самом деле он с сомнением относился к талантам Уипла и хотел сбросить его с пьедестала. Однажды вечером в начале апреля они встретились в залах клуба «Юнион» и договорились о состязании. Был назначен приз в 6000 долларов и определен десятимильный маршрут, который начинался возле особняка Беннетта и заканчивался возле ипподрома Джером-Парк по другую сторону пролива Харлем в Бронксе. Действующий чемпион и претендент приступили к тренировкам. Состязание было назначено на 5 мая, какая бы ни выдалась погода.
Беннетт вышел на многолюдную улицу в сопровождении своего тренера. На самом краю тротуара стоял корреспондент «Нью-Йорк таймс», делавший заметки у себя в блокноте. «Контраст между соперниками, – писал он, – поражал воображение: «Беннетт был почти на полголовы выше своего противника. Его гораздо более коренастый оппонент, однако, был весьма мускулист и вынослив». Двое арбитров с карманными часами в руках встали возле стартовой черты, а судья приветствовал атлетов и напомнил правила встречи: не толкаться, не отклоняться от заданного маршрута и, само собой, не переходить на бег.
В двух кварталах от старта церковный колокол ударил в первый раз, и соперники пригнулись. Удары раздавались один за другим: пять… шесть… семь. Судья воскликнул: «Марш!» Ходоки сорвались с места и направились на север по Пятой авеню мимо Кротонской водонапорной станции, украшенных башенками особняков аристократов «позолоченного века» и Центрального парка, который официально открылся годом ранее. На лужайках парка паслись овцы, время от времени из зверинца, располагавшегося возле арсенала на Шестьдесят четвертой улице, доносилось рычание диких кошек.
Соперники шли на север по Пятой авеню, а их тренеры время от времени обгоняли их бегом, чтобы сопровождать спортсменов и указывать на недочеты в технике. «Противники шагали очень быстро, – сообщал репортер «Таймс», – и постоянно ускорялись, очевидно, пытаясь по возможности измотать друг друга в самом начале состязания». На улице было так скользко, что ходоки с трудом выдерживали темп, их напряжению «можно было посочувствовать».
Тем временем зрители на стартовой черте расселись по своим экипажам и «пустили лошадей рысью – пролетки шли почти вровень со спортсменами». Беннетт при каждом шаге взмахивал руками. «Можно даже сказать, – заметил репортер, – что он шел не одними ногами, но и руками». Такая техника, похоже, работала: к концу первой мили Беннетт вырвался на несколько шагов вперед. Уипла это раздосадовало, но он «не сбавлял шага, надеясь обойти соперника позже».
Беннетт сбросил кепку и твидовую куртку и «принялся работать с удвоенной энергией». Жалуясь на камушки в ботинках, он все же опережал соперника. Уипл «не жалел сил», но, когда противники повернули налево на 110-ю улицу, а затем пошли по Сент-Николас-авеню, возникло ощущение, что Беннетт может одержать сенсационную победу. Репортеру «Таймс» казалось, что Уипл «медленно, но верно сдает позиции». Он так запыхался, что в какой-то момент ему даже пришлось присесть на тротуар.
Когда Беннетт пересек пролив Харлем по Мекумбскому мосту, между ними с Уиплом было уже не менее 300 ярдов, и он приближался к финишу «с неиссякаемой энергией». Он прошел по Фордхэму и по Централ-авеню, а в 8:46:55 триумфально вошел в Джером-Парк. Семь минут спустя до финиша добрался Уипл. На вопрос о причинах поражения бывший чемпион ответил расплывчато – ему оставалось лишь предположить, что он «перетренировался» в преддверии состязания.
Беннетт не удивился своей победе. Он привык побеждать и ожидал победы в любой гонке, но при этом не любил повышенного внимания к своей персоне. Когда репортер «Таймс» спросил его, как ему удалось одержать победу, он не мог найти слов. «Знаете, я всегда хожу», – только и сказал он. Беннетт и Уипл вместе позавтракали в клубе Джером-Парка и отправились обратно на Манхэттен, оставив зрителей гонки распределять выигрыши – по последующим оценкам, на кону оказалось около 50 000 долларов.
Мультимиллионер, с которым Делонгу посоветовали встретиться гости Генри Гриннела, обожал зрелища. Для Джеймса Гордона Беннетта-младшего жизнь была постоянным приключением, проверкой на вшивость, бравурным маршем. Беннетту нравилось быстро ходить, быстро плавать, быстро ездить, быстро знакомиться с женщинами, быстро принимать решения, быстро связываться с другими людьми. Ему были по нраву любые новые изобретения и разработки, которые обещали ускорить пульс национальной крови. Поэтому, когда в начале 1874 года Джордж Делонг приехал в Нью-Йорк и навестил Беннетта в его отделанном белым мрамором офисе на углу Бродвея и Энн-стрит, Беннетт с готовностью его выслушал. Делонг высказал свое желание достичь Северного полюса. Он объяснил, почему считает, что сейчас для этого самое время, и подчеркнул, что Америке суждено возглавить исследование Арктики, но Гриннел устал финансировать полярные экспедиции. Учитывая безынициативность ВВС США, любой американской экспедиции нужен был покровитель, который занял бы место Гриннела. Делонг понимал, что профессиональная экспедиция на север должна стать уникальным совместным предприятием – национальным проектом, поддерживаемым частными пожертвованиями.
Беннетту пришлась по душе идея столь смелой арктической экспедиции – он даже подумал, не отправиться ли ему самому вместе с Делонгом. Арктический толчок пошел бы на пользу нации, на пользу науке, спорту и – самое главное – его газете. Он идеально соответствовал его интересам.
Повесе-издателю понравился Делонг, понравились его настойчивость, любовь к дисциплине, которая питала его азарт, и живость его глаз, блестевших за стеклами его пенсне. Прекрасно проявив себя в Гренландии, Делонг стал главным кандидатом на пост капитана следующего плавания на север. И в это плавание он мог отправиться под покровительством газеты «Нью-Йорк геральд». Эту историю газета Беннетта могла склонять на все лады, ведь исследованию Арктики было по силам соперничать даже с репортажами Стэнли из Африки. Само собой, главную историю писал бы сам Делонг, но на борту был бы и штатный корреспондент «Геральд». Беннетт готов был полностью оплатить экспедицию.
Было решено, что Делонг подыщет крепкое судно, пригодное для плавания по Арктике, и начнет собирать команду. Беннетт тем временем посоветуется с лучшими учеными и географами Европы и узнает их мнение по поводу решения арктической проблемы.
Потом Делонг ушел. Нельзя сказать, чтобы они с Беннеттом расстались друзьями, но они точно нашли общий язык. «Они сразу понравились друг другу, и Беннетт пообещал профинансировать проект, – впоследствии написала Эмма Делонг. – Беннетт сразу понял, что нашел человека, которого так долго искал».
Они были странной парой. И все же, несмотря на множество препятствий, из-за которых их миссия на север постоянно откладывалась, Делонг и Беннетт никогда не изменяли своей мечте.
Джордж Делонг нашел своего Медичи, но не мог и предположить, насколько эксцентричен Беннетт, ведь в Нью-Йорке он встретился с ним лишь ненадолго. Делонг не знал о множестве страстей Беннетта, о свойственных ему предрассудках, внезапных вспышках гнева и капризах. Может, Беннетт и был самым завидным холостяком Нью-Йорка, но он был и самым хитрым нью-йоркским плутом.
Он был «Беннеттом Грозным, безумным Командором, автократом трансатлантических кабелей», как написал один из его биографов. Он считал себя одним из «богов творения». Один из редакторов «Геральд» впоследствии сказал, что его начальник был «властителем романтических сфер, но порой становился романтическим правителем. Он поддавался любому порыву и с легкостью ломал все устои».