Страница 41 из 42
– Тебе давно бы пора подняться, дорогая, – заметила она. – Тем более, сегодня помимо праздничной службы есть причина поинтересней. – Но Клаудиа лишь вяло повернула голову. Глядя на эти страдающие глаза, можно было и впрямь поверить, что перед ними действительно все еще стоят площадь и пламя костра. Первые несколько дней девушка и вправду прометалась почти в бреду, но потом, осознав, что болезнь позволяет ей оттянуть ночное появление в келье Антонии, и дальше прекрасно имитировала нервную лихорадку. – Нам Господь послал подарочек под праздник: смуглый красавчик, от которого так и пышет жаром, сидит на кухне матери Исидоры. – В ответ Клаудиа только устало прикрыла ресницы.
После ночной службы, длившейся до трех часов, дон Диего был позван наверх, куда он и последовал, не расставаясь со своей набитой альфорхой. Покои аббатисы дышали жаром и запахами пряностей; на столе стояло вино и пестрели сласти.
– Я дон Диего… – снова начал юноша, но настоятельница прервала его.
– Я уже наслышана о вашем благочестии, дон Диего. Поешьте и выпейте с дороги, а потом мы поговорим с вами и о ваших дарах.
Юноша, не стесняясь, взялся за изысканные кушанья, и мать Агнес с радостью увидела, что он ест и пьет изящно, как истинный дворянин. Кроме того, он был действительно необычайно хорош: с длинными мускулистыми ногами, широкими плечами и суровым, но нежным лицом.
– Так вы, я вижу, получили неплохое образование? – игриво обратилась к нему аббатиса, не отрывая глаз от Диего и наливая ему еще фанкарраля[62].
– Немного, – улыбнулся он и посмотрел в окно. За окном уже начинало светать. – Благодарю вас, но мне бы хотелось все же показать вам книги.
– Что ж, прошу вас. Я с удовольствием посмотрю их вместе с вами, – и мать Агнес указала место рядом с собой на широком диване.
Дон Диего спокойно сел и высыпал прямо на колени настоятельницы несколько книг в тисненных серебром и золотом переплетах.
– Вот, пожалуйста, например, Фома… – Он раскрыл книгу, и сердце аббатисы сладко дрогнуло. О таком она не смела даже мечтать! Перед ней в смуглой мужской руке лежало редчайшее порнографическое издание Карреля.
– Какая щедрость! – воскликнула она. – И все остальные книги такого же качества?
– Несомненно.
– Но откуда…
– Дорогая графиня, кто же из побывавших хотя бы раз в Малаге не слышал о вас?! Я счастлив услужить вам.
– В таком случае и я не останусь в долгу, драгоценный дон Диего! Я…
Но продолжать ей уже не понадобилось – жаркие уста юноши прильнули к ее устам, а рука уверенно вздернула вверх подол сутаны…
После первых стремительных и жадных ласк последовала томительная истома, а за нею и полное блаженства отдохновение. Выпив еще по бокалу вина, Диего с графиней вновь завели ленивый и томный разговор.
– Ах, дорогая графиня, – не скрывал своего наслаждения дон Диего, – да у вас тут прямо рай земной. Столько хорошеньких юных девочек. Небось, не теряете время даром?
– От такого человека, как вы, было бы неразумно это скрывать, – томно улыбнулась аббатиса.
– И, надо полагать, все вышколены должным образом?
– В общем-то, да.
– Но откуда такая неуверенность, графиня? Неужели осталась какая-то строптивица, что не хочет утолить страсти столь роскошной женщины, как вы? Ни за что не поверю.
– Вы можете, конечно, не верить мне, дон Диего, но, тем не менее, такая строптивица все-таки нашлась.
– Должно быть, прескучная и нехороша собой?
– И на этот раз вы ошиблись, совсем наоборот. Малышка на удивление соблазнительна.
И вдруг в голову настоятельницы пришла блестящая мысль: перед такой мужской красотой, перед такой галантностью эта маленькая упрямица, пожалуй, не устоит. Конечно, ей тяжело сразу же начинать с женщинами, но она страстна, она чувственна, это видно даже по глазам, и, возможно, красота мужского тела скорее соблазнит ее. Дивные картины поплыли перед мысленным взором матери Агнес, и, совсем позабыв в этом любовном чаду о строгом наказе Его Высокопреосвященства, она поправила рясу, прическу и схватила колокольчик.
Тут же вбежавшая сестра Антония, выслушав приказание настоятельницы, сказала:
– Но вы же знаете, амма, она больна еще после Уржеля, – напомнила ей Антония.
– Ничего страшного, дойдет, не рассыпется.
– Так это ваши салески пели на аутодафе? – обернулся к аббатисе после ухода сестры Антонии отошедший к окну дон Диего. – Я присутствовал там тоже – изумительные голоса.
– Благодарю. И, представляете, именно эта строптивица прямо у помоста умудрилась хлопнуться в обморок, и валяется уже почти две недели.
Тем временем Антония почти насильно одела Клаудию, вернее, накинула прямо поверх ночной рубашки две шали: одну на плечи, другую вокруг бедер, и подтолкнула к дверям.
– Иди же, тебе сказочно повезло.
Слова эти испугали девушку даже сильнее, чем, если бы ей сказали, что ее ведут на пытку. Напоследок она схватила кардинальское кольцо. «В крайнем случае, скажу… Скажу, что храню верность Его Высокопреосвященству…» – лихорадочно придумывала она способы защиты. Но мать Агнес оказалась не одна. На диване рядом с нею сидел красивый черноволосый юноша, что-то неуловимо томящее напомнивший Клаудии.
– Ну, наконец-то, – вполне беззлобно приветствовала ее аббатиса. – Это дон Диего, – юноша встал и, слегка побледнев, склонился в низком поклоне. – Выпей вина, Анна, – Ипредложила аббатиса и налила большой бокал. Клаудиа неожиданно даже для себя самой решительно подошла к столику, взяла бокал и выпила его залпом. Комната поплыла у нее перед глазами.
– Ну, что же, она и в самом деле прелестна, – вдруг развязно произнес дон Диего. – Знаете что, давайте сделаем так. Мне ужасно претят все эти ваши постные монастырские клички: Анна, Исидора и тому подобное. Имена должны соответствовать ситуации, не правда ли? Давайте устроим маленькую галантную игру. Допустим, я на этот раз буду зваться… ну, скажем, Редуан, а Анна, разумеется, Фатьма. А вы, графиня… Как вам понравится имя Гедета?
Клаудиа не верила своим ушам. Кто перед нею? Враг или друг? Это шанс на спасение или ловушка? Как разгадать это? Как вести себя? И тогда она малиновыми от вина губами почти капризно прошептала:
– А мне не нравится имя Редуан. Почему бы вам не назваться, например, просто Перикито?
– Перикито? Не очень изысканно, зато отдает жестокостью и силой. Значит, Перикито, отлично. – Юноша широко улыбнулся, и в сердце Клаудии растаяли последние сомнения. Перед ней был Педро, маленький пастух, поклявшийся быть с ней везде… – Я за, а вы согласны, Гедета?
Аббатиса в ответ лишь томно прикрыла глаза и потянулась к дону Диего всем телом.
Клаудиа сразу же опустила веки.
Однако красавец юноша вдруг мягко и легко отстранил аббатису и подошел поближе к Клаудии. Затем, обойдя ее со всех сторон, пристально оглядел и сказал:
– Дорогая графиня, я вижу, вы совершенно правы. Эта дикарка еще не совсем готова к тому, что нам от нее нужно. Она нам испортит всю обедню. Давайте поступим так. Для начала пусть Фатьма пойдет и почитает наши книги. А я пока предпочту остаться в вашем прекрасном обществе. Ведь мы никуда не торопимся, графиня, не так ли?
– Ну, если вы так считаете, мой милый Диего, – снова загорелась от обещанного продолжения блаженств аббатиса, – то я тоже ничего не имею против.
– В таком случае, извольте, милая Анна, то есть Фатьма, взять это, – юноша вручил Клаудии стопку принесенных с собой книг, а затем присел на диван рядом с аббатисой.
– А теперь идите к себе и внимательно изучите сии мудрые книги – в них ваше спасение.
– Да, да, милая, послушай умного человека, – и мать Агнес жестом отправила Клаудию обратно.
Едва сестра Анна, прижав к груди стопку книг, вышла, мать Агнесс вновь было всем телом потянулась к своему гостю, но дон Диего спокойно заплетал в косу свои иссиня-черные волосы.
– Надо вам заметить, дорогая графиня, я не люблю дешевую любовь втроем. И тащился сюда из Картахены не за девственницами, а…
62
Фанкарраль – легкое красное вино.