Страница 22 из 92
Первые иудейские тексты, в которых подробно говорится о душе, относятся к эллинистическому периоду, к «межзаветной литературе», возникшей уже после создания канона ТаНаХа: такова так называемая Книга премудрости Соломоновой, написанная, по-видимому, между серединой II и началом I века до н. э.[93] Книга пророка Даниила (по крайней мере, большая ее часть) нашла себе место в ТаНаХе, хотя почти неоспоримо, что написана она не ранее II века до н. э. В ней впервые в иудейской литературе выражена идея личного посмертного воскресения души в преображенном теле – хоть и не для всех![94] Разумеется, эти новшества в иудаизме воспринимались неоднозначно и вызывали жаркие споры; однако к тому времени, когда у христиан начала складываться собственная литература, идея индивидуальной души и воскресения была для христианских авторов уже вполне естественной – она-то и легла в основу постоянных, порой почти навязчивых размышлений христианства о загробном мире.
Жизнь под властью римлян
Во II веке до н. э. вскоре после успешного Маккавейского восстания династия Хасмонеев, сделавшая Иудею влиятельной силой в Восточном Средиземноморье, впервые установила дипломатический контакт с римлянами. В то время Рим был далекой страной и возможным союзником против ненавистных Селевкидов. Отношения оставались дружественными около ста лет, пока в 63 году до н. э. Рим, в ходе одной из военных кампаний, имевших целью победу над его истинными противниками – Селевкидами и Египтом, не захватил Иудею. Эта последняя катастрофа привела к тому, что иудеи, депортированные в Рим, вместе с торговцами, добровольно переселившимися туда ради наживы, создали большую процветающую иудейскую общину в самом Риме – в южной части города, на том берегу Тибра (Трастевере), где сейчас стоит базилика Святого Петра (именно из этого иудейского квартала, по-видимому, вышли первые римские христиане). В самой же Иудее в 37 году до н. э., не найдя среди Хасмонеев подходящего (или достаточно покладистого) кандидата на иудейский престол, римляне сместили последнего хасмонейского правителя и заменили родственником его жены, который и правил страной почти три десятилетия. Этот царь, подвластный римлянам, а для иудеев чужой, выходец из местности к югу от Иудеи, которую римляне называли Идумеей (Эдом), был Ирод, прозванный «Великим».
Ирод перестроил Храм с неслыханной пышностью, сделав его одним из крупнейших храмовых комплексов Древнего мира; остатки его стен, сохранившиеся до наших дней, и сейчас поражают высоким качеством кладки. Однако подданные были ему не слишком благодарны – ни за Храм, ни за попытки ублажать их, на эллинистический и римский манер, публичными спортивными состязаниями, гладиаторскими боями и скачками на свежеотстроенных аренах.[95] После смерти Ирода в 4 году до н. э. его сыновья получили в свое владение обширные территории, которые, с разрешения римлян, разделили между собой. В течение I века н. э. римляне экспериментировали с Иудеей, комбинируя непрямое правление через членов Иродова семейства с прямым управлением отдельными частями Палестины через римских чиновников (одним из них был Понтий Пилат). В самой Иудее сложились по меньшей мере четыре направления иудаизма – саддукеи, фарисеи, ессеи, зилоты – не считая более мелких сект и секточек. Они кое-как терпели друг друга, но каждое направление считало себя наиболее верным выражением сущности иудаизма и иудейского народа.[96] Мы лучше поймем их споры, если отметим, что одним из камней преткновения между ними стало различное отношение к окружавшим их эллинистическому и римскому мирам, полным искушений для строгой иудейской традиции – разные степени его принятия или отвержения.
Саддукеи были элитой, в их руках находился Храм. Они прекрасно себя чувствовали при всех режимах, иудейских и неиудейских, в том числе и при римлянах. Поэтому не стоит удивляться, что из всех четырех групп они относились к чужакам наиболее благосклонно. По их мнению, достаточно было соблюдать основные положения Закона, перечисленные в писаниях, и не прибавлять к ним множество дополнительных правил, регулирующих весь повседневный быт, из-за которых жизнь фарисеев резко отличалась от жизни окружающего неиудейского мира. Важно отметить, что, придерживаясь консервативных и минималистических взглядов на иудейское вероучение, саддукеи не слишком интересовались темой, возникшей в иудаизме сравнительно недавно, – будущей жизнью: в Евангелии от Матфея мы читаем, как Иисус однажды, к удовольствию фарисеев, остроумно «отбрил» саддукея, попытавшегося поставить его в тупик по этой теме, а автор Деяний рассказывает, как апостол Павел однажды избежал опасности, высказавшись об этом предмете в антисаддукейском ключе и тем расположив к себе фарисеев.[97] Можно с уверенностью сказать, что и Иисус, и Павел по своему бэкграунду были ближе к фарисеям, чем ко всем остальным группам, – хотя едва ли Иисус владел разговорным греческим так хорошо, как Павел. Беглый греческий в дошедших до нас посланиях Павла маркирует его как члена сильно эллинизированной популяции евреев, рассеянной по всему Средиземноморью и Ближнему Востоку – диаспоры.
Для третьего направления, называвшего себя ессеями, даже многочисленные бытовые предосторожности фарисеев не спасали праведного иудея от осквернения в полуколониальной Палестине. Ессеи покидали общество и создавали собственные общины, как правило, вдали от населенных мест: у них была своя литература, свои предания о преследованиях со стороны других иудеев. Иногда предполагают, что ранние христиане были близки к ессеям, но это маловероятно. Ессеи держались в стороне от прочих иудеев принципиально, христиане – лишь потому, что не смогли стать ведущей силой в иудаизме I века н. э.; в отличие от ессеев, христиане, как мы увидим далее (с. 130–132), рвались в большой мир, за пределы Палестины.[98] У зилотов тенденция отделения от мира, свойственная ессеям, приобрела воинствующий характер: единственное спасение от унижения своей родной земли, порабощенной римлянами, они видели в маккавейских традициях вооруженного сопротивления. Именно они начиная с середины I века н. э. стали движущей силой постоянных мятежей, сотрясавших жизнь иудеев в Палестине (см. с. 128–130).
На фоне этих беспорядков и бедствий сложилась еще одна группа, которая поначалу казалась лишь еще одним меньшинством, которое давало свой ответ на проблему иудейской религиозной идентичности. Однако в дальнейшем она не только помогла сформировать единый иудаизм, каким мы его знаем, но и сделалась самостоятельной мировой религией. Иудейская секта, из которой выросло христианство, заимствовала у иудеев их священную литературу и сформировала веру в своего основателя-мессию на основе образов и положений, рассыпанных по священным книгам ТаНаХа. Рассказы ТаНаХа наложили на историю христианства неизгладимый отпечаток: они оказались особенно важны, когда христианство вступило в союз с государством, ибо в христианском Новом Завете почти ничего не говорится о царях, а в Ветхом Завете им посвящены многие страницы. Создав свою священную книгу, состоящую из двух «Заветов», христиане нашли для своей новой религиозной системы опору в древней священной традиции: теперь их религия могла претендовать на звание древнейшей в мире. Нечто подобное сделали и мусульмане: они также притязают на древность и помнят о двух Заветах, однако заменяют их авторитет еще одной книгой, в которой содержится последнее и высшее откровение Бога, – Кораном. Для христиан же последнее и высшее откровение принес Иисус, еврей из Назарета.
Часть II
Единая церковь, единая вера, единый Господь? (4 год до н. э. – 451 год н. э.)
3. Распятый Мессия (4 год до н. э. – 100 год н. э.)
Начало
Иисус родился в Вифлееме Иудейском – родился в яслях для скота, потому что в гостинице не нашлось для него места. А может быть, все было и не так. Об этих событиях мы знаем из четырех книг христианского Нового Завета, авторство которых приписывается четверым последователям Иисуса – Матфею, Марку, Луке и Иоанну. В четырех лучах света, брошенных этими книгами на жизнь, смерть и воскресение Иисуса, эти события выглядят несколько по-разному; а сами книги, как мы вскоре увидим (с. 108–109 и 114–115), написаны самое меньшее через пятьдесят лет после его смерти. Все они носят название Евангелие – от греческого «евангелион», что означает «благая весть». Характерно, что первые латиноязычные христиане не стали подыскивать этому слову латинский эквивалент, а просто немного изменили его звучание, приспособив к своему языку – «evangelium». Во многие современные языки это слово перешло в своей латинской форме: сохранилась она и в английском языке, в словах «евангелист» и «евангелический». Однако миссионеры в Англии, вдали от Средиземноморья, в те времена, которые мы привыкли ошибочно именовать Темными веками, оказались изобретательнее латиноязычных христиан и перевели слова «благая весть» на староанглийский – «Godspell», из чего возникло нынешнее английское «Gospel».
93
Подробно о ней см. в: Goodman, 254–260.
94
Дан 12:2–3.
95
Goodman, 311.
96
M.Goodman, “The Function of Minim in Early Rabbinic Judaism”, in H.Cancik et al. (eds.), Geschichte-Tradition-Reflexion: Festschrift für Martin Hengel zum 70. Geburtstag (3 vols., Tübingen, 1996), I, 501–510, особенно 501–502.
97
Мф 22:23–40; о Павле см. Деян 23:6–8.
98
В XX веке было открыто изолированное поселение на берегу Мертвого моря, поблизости отсовременного Вади-Кумрана, а в нем – многочисленные Свитки Мертвого моря, которые обычно считаются ессейскими. Это, впрочем, не доказано (Goodman, 240), хотя аргументы в пользу их ессейского происхождения можно найти в: G.Vermes, Scrolls, Scriptures and Early Christianity (London and New York, 2005), особенно 18–30. Нет также убедительных свидетельств связи этих свитков с раннехристианской литературой: G.J.Brooke, The Dead Sea Scrolls and the New Testament: Essays in Mutual Illumination (London, 2005), esp. xviii, 8–10, 13, 19–26, 261–271. Образцы кумранской литературы см. в: Barrett (ed.), 218–251.