Страница 19 из 19
И пояснила.
— Так отец рассказывал.
Кэед кивнула, одарив светловолосого тьеринга весьма многозначительным взглядом, правда, сосредоточенный на заборе, тот ничего не заметил.
— Что ж… это многое меняет…
— Ага, — Араши выглянула наружу и, потянув носом, сказала: — Он для тебя хорош… а вот ты для него?
— Не твоего ума дела, — Кэед медленно развернулась и, сделав крохотный шаг, застыла. Ее лицо исказила мучительная гримаса.
— Болят? — Шину протянула руку, на которую Кэед оперлась.
— Благодарю…
— От…
…к благодарности, пусть и произнесенной тоном ледяным, показно-равнодушным, Шину не привыкла. И смутилась. И оттопыренные уши ее, пожалуй, единственное, что во всем обличье могло показаться красивым, запылали.
— …тебе к нашей Мицу надобно, она в травах понимает… или к исиго…
— Исиго мне не поможет, — Кэед сказала это совсем иным тоном, обманчиво спокойным. И добавила. — Отец обращался, когда… когда стало понятно, что благородного жениха мне не дождаться… только исиго сказал, что кости уже выросли и теперь ничего не изменишь… мазь дал, чтобы не болела. И взял за это три золотых монеты. А если все-таки выправлять, хоть немного, то двести отдать надо…
Араши сказала слово, которого девица благородная и знать-то не должна бы.
— …та мазь и вправду помогала, но… она закончилась еще прошлою зимой. А отец решил, что три золотых монеты за крохотную склянку — это чересчур. Он подумывал отправить меня в монастырь. Так что, могу сказать, мне повезло, что в конце концов я оказалась здесь. Госпожа Иоко… я закончила работу над ширмой.
— Быстро, — Шину ступала медленно, чтобы Кэед успевала за ней.
— Все равно здесь больше нечем заняться, а работа меня всегда отвлекала.
…она и вправду была удивительной мастерицей.
Яркая зелень горы.
Алые крылья дракона.
Море седое, с чернотой. Живое. Застывшее с лодчонкой в огромных своих ладонях. И пусть держало оно лодочку бережно, но стоит дракону дыхнуть, и огненный шквал заставит море вздрогнуть.
Вскинуться в страхе ли.
В ярости.
А может, удержав несчастное суденышко, оно попытается сохранить его, но сосны на скалистом берегу вспыхнут, что спички…
Тихо вздохнула Шину.
Араши и та не нашлась, что сказать. А Кэед, проведя по ширме пальцами, сказала:
— Мне впервые попалась подобная работа… и я благодарна, что вы доверили ее мне, госпожа…
— Иоко, — мне давно уж надоело быть госпожой. — Зови меня Иоко…
— Что ж, — Шину подошла поближе и, присев у ковра, пощупала край пальцами. Цокнула языком. Хмыкнула. И сказала. — Пожалуй, за это мы выручим тысячи полторы… не меньше.
Но разом помрачнев, добавила:
— Если найдутся те, кто захочет иметь дело с женщинами…
Найдутся.
Я была уверена, что эта ширма привлечет немало внимания, вот только… Шину права в том, что появятся те, кто захочет получить ее даром.
Или почти даром.
Ведь разве способна женщина постигнуть истинную ценность вещей?
— Скоро осенняя ярмарка, — я, кажется, знала, что стоит сделать. — И думаю, нам будет что предложить на продажу…
Тишина.
И Араши поглаживает рукоять деревянного меча. Я знаю, что она сама его сделала, и не только его…
Был еще нефритовый зверь причудливого вида, сунутый в ладошку Юкико.
На удачу.
И широкий браслет, вырезанный из дерева и украшенный тонкими пластинами из камня. Такие на Островах не носят, но…
…Мацухито собирает травы собственным узором. Она заваривает ромашковый чай для Юкико, но помимо ромашки в нем и мелисса, и мята, и что-то еще, отчего чай этот издает воистину чарующий аромат.
…она умеет управляться с маслами, смешивая их.
Духи?
Мыло?
Духи здесь не принято продавать. Каждая особа благородной крови сама составляет собственный аромат, но… на одних благородных особах мир не заканчивается. И надо бы рискнуть, только…
…масла стоят денег.
Жир нужен.
И чистая древесная зола… и надеюсь, все выйдет, а если нет, то… я не могу позволить себе рисковать их деньгами.
…да и вопросы возникнут.
Или…
…Юкико.
Рисунки кистью на шелке. У нее оказался целый сундук обрезков, а Кэед заметила, что лучше бы она из дома прихватило пару-тройку кимоно.
Шину…
Ее знания нужны.
А еще нужен кто-то, в чьей тени мы могли бы представить собственные товары. И кажется, я знаю, кто это будет…
— Шину, — я отступила от ширмы, и картина неуловимо изменилась. Теперь море мне казалось не замершим в страхе, скорее предвкушающим миг, когда огонь воплощенный осмелеет настолько, чтобы спуститься. Одно прикосновение крыла к серой глади и могучий зверь рухнет в пучину… — Скажи, будь добра… тьерингам ведь есть чем торговать?
Она пожала плечами.
— Есть, — ответила Араши. — Они привозили отцу зубы морского зверя. Меня тьеринг резать научил. Его Ральё звали. Он был сыном кёнига и подарил мне бусину. Только потом умер… и его отец перестал приходить в наш дом.
Ее лицо вдруг скривилось, будто она вот-вот расплачется, и потому Шину ниже склонилась над котлом, а Юкико вздохнуло, как показалось, с немалым сочувствием. Поэтому слова мои прозвучали в вязкой тишине:
— И я буду права, сказав, что здесь им редко дают честную цену…
— Ага, — Араши сделала глубокий вдох и, подхватив кусочек имбиря, сунула его в рот, скривилась, но не выплюнула. — Потому отцу и носили… мастера никто не обманет, а они… они делать умеют, а продавать нет.
Чудесно.
Что ж, нам определенно будет, о чем переговорить с нашими гостями, когда те отвлекутся от забора.
…осень окрасила наш заброшенный сад багрянцем. Слегка мазнула золотой кистью по листве и отступила, позволив людям любоваться делом рук своих.
Неторопливо текла вода, тревожила редкие лодочки листьев. Блестели камни на глубине, и тонкие зеленые нити водорослей протянулись по дну. Ни дать, ни взять — пряжа…
…низкий столик.
И деревянные сандалии становятся в ряд.
Кэед занимает место по правую руку мою. Она приходит рано, пока нет никого, кто бы увидел, до чего неловки нелепы ее крошечные шаги. Она научилась держать лицо и улыбаться, скрывая боль. Стоять, шатаясь, словно ивовый прут на ветру…
Она надела темно-лиловое кимоно, и надо сказать, что цвет его подчеркивает белизну кожи.
Араши в зеленом.
Она любопытна, но изо всех сил скрывает это любопытство. И пританцовывает, мечется с террасы в дом и обратно, якобы за тем, чтобы проверить, все ли готово.
Все.
Юкико, решившись ненадолго покинуть свое заточение, расстилает бамбуковые коврики, расписанные охрой. Рисунок простой, но не примитивный. И на каждом — собственный.
Она выставляет плоские деревянные тарелки.
И легким прикосновением руки поправляет мой несколько растрепавшийся букет.
…а Иоко владела искусством сочетания цветов.
Я знаю, что скоро Юкико исчезнет. Она не уйдет далеко, спрячется за тонкой перегородкой и будет прислушиваться к разговору, отчаянно боясь пропустить каждое слово. И быть может, станет шептать ответы.
Или качать головой на резкости Араши.
А та будет резка и воинственна, пытаясь доказать свое право носить мужской наряд…
…Шину и Мацухито уже поставили жаровню, в которую насыпали до краев красных крупных углей. И поставили сковороду с толстыми стенками. Снаружи ее покрывает толстая шуба окалины, но внутри сковорода сияет. Шину строго следит за оставшейся нашей посудой…
…пахнет рисом.
И еще мясом.
Чем-то одновременно острым и сладким…
…Юкико приносит миску с водой и стопку полотенец… и да, исчезает, едва заслышав шаги чужаков.
— Надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами обед, — я встречаю их поклоном, как подобает хозяйке, и тело движется само. Оно, тело, лучше знает местные обряды.
Пускай.
— Это большая честь для нас, госпожа, — Хельги тоже кланяется, и мальчишка следом за ним. Видно, что ему непривычны поклоны и разгибается он быстро.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.