Страница 57 из 61
Он вытягивается, расплывается и превращается в меня, в белой тенниске, шортах и зеркальных очках.
— Давай, неудачник. — В руке у него удлиненный серебристый автоматический пистолет. — Хочешь тоже получить оружие? Или тебе хватит твоей игрушки?
Я осторожно вывожу ближе к поверхности похищенного гогола Чена, чтобы одним усилием мысли можно было превратиться в него, открыть камень и выпустить содержащегося там Дракона.
— Спасибо, мне и так хорошо.
— За стиль можешь получить несколько призовых очков.
— Кто бы говорил. А ты теряешь очки, угрожая маленьким мальчикам.
Он поднимает оружие.
— Мне кажется, мы с тобой играем в разные игры, Жан.
— О да. Конечно. Бум-бум.
— Очень смешно.
— Дежавю.
Я пристально смотрю на свое отражение в очках и думаю о том, чтобы открыть камень.
Я ищу спусковой крючок в своих воспоминаниях.
Мальчик из пустыни, пойманный солдатами.
Когда обрушится первый удар, я его открою.
Мужчина с серебряными часами поднимает руку. Рука Абсолютного Предателя, держащая пистолет, слегка вздрагивает.
Я улыбаюсь. Нет. Тюремная камера и книга на коленях. Когда отворится дверь, я открою камень.
Нет, не это.
Другая тюрьма. Другой я. Зеркальное отражение зеркального отражения. Когда он нажмет на курок, я открою камень.
Я вижу, что ему это не нравится. Палец на курке напрягается.
Ладно. У меня еще много воспоминаний. Он увлекся игрой и снова перенесся в тюрьму. Хорошо. Нельзя останавливаться.
Я сделаю это,
когда Миели проломит стену моей камеры.
когда я проткну себе ладонь сапфировым осколком.
когда обнаженная Раймонда сыграет первую ноту на пианино.
когда Исаак разобьет третью бутылку.
когда я дойду до конца Перехода между Рождением и Смертью.
Жизнь вора разворачивается дальше и дальше, подгоняемая обрывочными воспоминаниями и ассоциациями. Абсолютный Предатель неподвижно замер. Я вижу, что это работает. Теория мышления. Моделирование чужого поведения. Я стараюсь создать проблему Жана ле Фламбера во всей ее полноте, заставить его сформировать мою полную имитацию, не одного, а многих и многих меня.
Камень откроется,
когда Сюэсюэ перестанет улыбаться.
когда я выйду из разума Сумангуру.
когда закончится рассказанная Таваддуд история.
когда начнется Коллапс.
Я не могу победить его в одиночку, но эти имитации должны появиться где-то в губернии, а из каждого ларца, из каждой тюрьмы есть выход. Если я все сделаю правильно, у меня будет миллиард шансов, а мне нужен только один.
когда первая звезда упадет над Лабиринтом Ночи,
когда Матчек закроет свою книгу,
когда выстрелит Пушка Джанна,
когда воинствующий разум нажмет на курок...
Абсолютный Предатель стреляет.
Время замедляется. Вспышка вырывается из дула пылающим цветком. Пуля — медленный поезд с первой остановкой в моей голове — движется по невидимым рельсам. Это Матчек? Пытается выиграть для меня время? Но все равно уже поздно. Пуля не имеет значения, это всего лишь символ того, что Абсолютный Предатель решил меня прикончить.
В зеркальных очках Абсолютного Предателя появляются трещины. Они расходятся по лицу. Его мыслеформа распадается и превращается в дыру в вире. Его поглощает чернота мертвой зоны лежащей внизу тверди.
И вместо него появляется другой «я», молодой, темноволосый и усмехающийся.
Он поднимает руку и ловит летящую пулю.
Другой «я» держит пулю в пальцах, словно фокусник.
— Отличная игра, — произносит он.
— Привет. Если не доверяешь себе, кому же вообще можно доверять?
— Мы еще не выиграли.
Вдали на пляже возникает другая твердь. Появляются другие Жаны ле Фламберы. У них мои лица, но все разные, целая галерея прошлых жизней и эпизодов. Я улыбаюсь. Приятно увидеть их всех в последний раз.
Я поворачиваюсь к Жозефине и Матчеку.
— Уходите, — говорю я. — Этот трюк срабатывает только один раз.
Остальные Жаны что-то делают с виром, создают закодированные тверди, чтобы удержать вир под контролем. Это поможет, но не надолго: Абсолютный Предатель держит под контролем всю губернию.
Время истекает.
— Жан, ты не должен... — начинает Жозефина.
Я резко прерываю ее.
— Нет, я должен.
Я встаю на колени и крепко обнимаю Матчека. От его волос пахнет морем.
— Веди себя хорошо, ладно? Передай прощальный привет Миели.
Я сжимаю его плечи и снова не могу найти слова.
Я поворачиваюсь к Жозефине.
— А ты отстань от Миели. Оставь ее в покое. Поняла?
Она кивает. Я целую ее. Губы сухие и шершавые, но они напоминают о других поцелуях, о змеиной улыбке богини, о розах, открывающихся дверях и новых начинаниях. Мне трудно это отпустить.
— Он идет, — предупреждает один Жан.
— Он в нас, — шепчет другой.
— Пора, — говорю я Жозефине.
Они с Матчеком поднимают руки в прощальном привете и исчезают в трещине тверди.
Я поворачиваюсь к рядам собравшихся Жанов ле Фламберов.
— Сколько у нас еще времени?
Темноволосый молодой Жан смотрит на карманные часы.
— Двадцать секунд, — отвечает он.
Я киваю. Мне не нужно что-то им объяснять. Они все знают.
Я шагаю вдоль линии воды, зарываясь пальцами ног в теплый песок. Я качаю в руках драконий камень. Раньше я не замечал, как он красив, как будто бабочка из жидкого света.
Море вздыхает, и вода отступает, оставляя за собой темный оскал влажного песка.
Когда она вернется к моим ногам, я открою камень.
Глава двадцатая
МИЕЛИ И КАМЕНЬ КАМИНАРИ
В Невидимом Царстве Миели и Зинда наблюдают, как погибает губерния Чена.
Сначала вокруг алмазного мира Соборности неожиданно перестраиваются тучи районов, словно перед изменением погоды. Ряды кораблей утрачивают стройность и отступают перед более слабыми силами зоку. Наружный слой мира подергивается рябью. В первый момент Миели решает, что это оптические искажения, но спайм демонстрирует и гордые статуи, и фонтаны мыслевихрей, и вспышки антиматерии, происходящие на поверхности алмазной сферы.
Волна разрушения распространяется по всей необъятной шири мира-корабля. После нее остается только гладкая бесцветная плоскость, бескрайняя сияющая равнина пустоты. И внезапно смолкает непрестанный рев нейтрино губернии.
Драконий камень, думает Миели. Неужели Матчек его открыл? Неужели вор потерпел неудачу?
Куутар и Ильматар. Уничтожения одной губернии мало. Нам нужен камень Каминари.
Гибель губернии заставляет силы Соборности перестроиться, и потрепанный флот зоку получает краткую передышку. Но это ненадолго, другие Основатели быстро перегруппируются, и ничтожное преимущество будет потеряно.
А солнечные зеркала все еще продолжают поворачиваться.
Миели смотрит на картину в спаймскейпе и подумывает о том, чтобы последовать призыву камня Большой Игры и вступить в бой. Тусклая сфера узла связи браны смотрит на нее с насмешкой. Миели берет Зинду за руку. Девушка-зоку в ответ крепко сжимает ее пальцы.
Мозг регистрирует сигнал тревоги. По обозначенному вором вектору приближается мыслевихрь с признаками информационного кват-пакета. Его сопровождают три области Пеллегрини, три кита-убийцы, охраняющие от планктона. Они транслируют заявления о нейтралитете, оповещая об уходе губернии Пеллегрини с поля боя при условии направления мыслевихря в...
Врата Царства распахиваются, и входит мальчик лет двенадцати. В его волосах уже угадываются первые проблески седины. Он сильно вырос с тех пор, как Миели видела его на Земле, на пляже в Потерянном аль-Джанна Пушки.