Страница 25 из 27
Поясним это на примере феномена прозрачности. Прозрачность – это свойство, которое дано нам, как относительное. Прозрачность обязана своим существованием тому, что где-то есть не-прозрачное. «Длинное», «широкое», «хорошее», «большое», чтобы быть, нуждаются в своих противоположностях. Человек не может быть добрым, если в мире нет зла, он не может быть здоровым, если в мире нет болезней. Это закон относительности. Что делает Черное Чувство? Оно убирает все лишнее, оставляя что-то одно. Оно берет прозрачность и посягает сделать ее одним единственным, абсолютным свойством, лишив относительности. Такого эффекта нельзя достичь, сузив рамку и выхватив, тем самым, то, что необходимо, ведь не-прозрачное находится не где-то рядом, а на том же месте, где и прозрачность. Противоположности подразумевают друг друга, они присутствуют в подразумевании. Убирая не-прозрачное, мы убираем, тем самым, и прозрачное. Мы имеем дело всегда с парами противоположностей, между которыми растянут весь спектр промежуточных значений. Выбивая одну опору, мы рушим всю конструкцию. Поэтому Черное Чувство должно не просто выкинуть лишнее, оно должно на место неугодного диалектического антипода поставить что-то другое, заменить его другой опорой. И Черное Чувство проделывает один потрясающий трюк, который и есть, собственно, борьба с диалектикой или преодоление диалектики: отражая, оно ставит на место антипода то, что требуется удержать, абсолютизировать. В результате мы получаем «дважды прозрачность» как абсолютную прозрачность. Вот эта идеальная симметрия повтора, удвоение или тождественность (два змеиных глаза) порождает тот сгусток темноты, энергетическую воронку, что поглощает радугу и останавливает «мир», высасывая его энергию. Все беспорядочное и живое многообразие мира оцепенело втягивается в «ворота» самотождественности, словно в пасть удава.
Описанный принцип – принцип концентрации – есть, в сущности, архаический способ улавливания жертвы, своего рода технология вампиризма, порожденная эволюцией сотни миллионов лет назад. Поэтому Черное Чувство хищно и вампирично от своей природы, оно служит инструментом для охоты. При этом под вампиризмом следует понимать не феномен питания чужой кровью, как это представлено в голливудских фильмах, но некоторое сексуальное событие, состоящее в умерщвлении объекта влюбленности, когда последний абсолютизируется, занимая все место мира, и впоследствии удерживается на одном месте в неподвижности, словно обезжизненный. Любовь, исходящая от Черного Чувства, всегда корыстна и вампирична: помещая объект в интерьер рамки, она длит его, не давая прав на самостоятельное существование, прав жить. Черное Чувство напоминает Черную Эмпирику тем, что в нем тоже есть некоторый элемент спазмирования, зажимания, удушения. В этом плане обе функции – Закрытое Чувство и Эмпирику – можно было бы характеризовать, как спазму. Обе эти функции мортидны, они, закупоривая, умерщвляют. Разница проявляется в том, что Черная Эмпирика сковывает «внутренний» мир, тогда как Черное Чувство – «внешний».
Черное Чувство выхватывает часть мира, абсолютизирует и самозабвенно длит ее, как Целое, а вместе с миром длит себя и самопоглощенный, аннигилированный до пустоты «субъект». Пока есть «мир», есть и «Я», хоть это «Я» и задано своим «абсолютным» отсутствием – актом чистого сознания, «дыркой от бублика». Таким образом, Черное Чувство, как рациональная функция, преодолевает фазу Единого, перепрыгивает через бездну небытия, но мир, который оно сжимает при этом в зубах, это мертвый мир, это мир, ставший добычей. Из этого мира высосана жизнь, и именно в таком безжизненном виде он достоин любования. Мы будем рассматривать в дальнейшем известные примеры из литературы, начиная от древнегреческой Медузы Горгоны, обращающей людей в камни, и до «Коллекционера» Фаулза, где жизнь ловится и коллекционируется, где живые бабочки нанизываются и превращаются в мертвых бабочек, где живые цветы превращаются в бумажные – те, что Томас Манн называл «осматическим цветком», имея в виду некоторое событие, которое, умерщвляясь, тем самым приобретает статус бессмертного.
Как полная противоположность Черному, аполлоническому, Белое Чувство несет в себе хаос и спонтанность. Принцип, воплощенный в Белом Чувстве – принцип складывания – основан на трансценденции. При складывании происходит не абсолютизация сущего, но его трансценденция, которая выглядит совершенно иначе. Психика реагирует на мир не тем, что выхватывает и удерживает какую-то часть, превращая ее в Целое, – она, напротив, осознает себя как нечто трансцендентное. Психика проносит сущее через складку, давая ему совершенно иной статус. Открытое Чувство и есть сама эта складка, сингулярность, где происходит смещение, излом Целого, образование частей. Целое делится, умножая и освобождая части, поэтому принцип складывания, как и принцип отражения, основан на умножении. Причем Белое Чувство производит умножение вовне, в бесконечность экстерьера, отпуская части на волю, тогда как Черное Чувство, подобно калейдоскопу, всегда умножает вовнутрь себя.
Можно сказать, что если Черное Чувство – это концентрация, остановка, фиксация мира, это отражение вовнутрь, это упорядочивание, то Белое Чувство – это совершенно иное событие, это рождение души. Хоть кажется, что душа рождается где-то «на небе», своим появлением она обязана сингулярности, складке на ткани мира. Душа есть результат надломов, смещений, отношений между частями, это пограничный эффект, высвобождение некоторой сущности, энергии, это загадка предстояния части перед Целым. Черное Чувство находит все внутри себя, оно нарциссически узурпирует Целое, Белое Чувство осознает Целое как объемлющую его бесконечность.
Что касается содержания души, то вся многоуровневость этого понятия упакована в латинском слове anima. Есть «мировая душа», anima mundi, и человеческая душа, anima homini, и причастность этим двум версиям анимы, как мы увидим в дальнейшем, различает два типа Белого Чувства.
Белое Чувство «одушевляет» мир и, тем самым, «оживляет» его. Именно с душой в греческом и унаследовавшем ему христианском представлении связана жизнь. Когда душа покидает тело, оно превращается в подобный камню безжизненный труп. И наоборот, мир жив, покуда у него есть душа, всюду его пронизывающая, но сама остающаяся трансцендентной, «не от мира сего». Белое Чувство освобождает мир для собственной возможности быть, не останавливая и не умерщвляя мир, не превращая мир в гербарий, мумию, в выпотрошенное сухое чучело, поскольку сам субъект («моя душа») при складывании выносится вовне, на другой берег, тогда как мир независимо и сам-по-себе танцует на своем берегу, по ту сторону складки. Белое Чувство признает других как других, и, тем самым, ни в чем не нуждается. Оно любит саму любовь как таковую (и в этом – его бескорыстие). Черное Чувство замыкается на себе через объекты своей страсти. Это ненасыщаемая любовь к себе через отражения в других – нарциссизм.
Однако, ни в коем случае не следует понимать Черное Чувство как какое-то исключительное зло, доставшееся нам в наследство от Природы. Черное Чувство хранит целостность несложенного мира, безупречность изначальной, «до-индивидуальной» симметрии. Черное Чувство вообще – это ангел-хранитель природного бытия, строгий лик Аполлона, отпечатанный в Космосе. Его функция – не допускать отрыва от Природы, постоянно возвращать мир в Начало, регулярно повторяя Целое в каждой части. В отличие от Черного, Белое Чувство есть дионисийство и хаос, оно отрывает от «оригинала» и открывает дионисийскую перспективу жизни «по ту сторону складки». Белое Чувство освобождает жизнь и переводит мир в «копию» («жизнь вечная» вместо жизни биологической). Оно, как мы увидим в дальнейшем, также ревностно стоит на страже «мира» в его феномене чистой разомкнутости.
Но что такое жизнь как открытое событие, оторвавшееся от «земли»? В дионисийском опьянении свободой и в бесконечном, безудержном расширении вовне она подобна раковой опухоли. Это акт протеста против строгого порядка Природы, хранимого Черным Чувством («выход за рамки»), протест против смерти. И если при этом Белое Чувство – бунтующая душа – не экстериорезируется из тела, если, как говорил Сократ, душа теловидна, а Белое Чувство действует во плоти, то это в самом деле чревато (онкологическим) заболеванием. Пусть этот аргумент немного уравновесит Черное и Белое Чувство в правах – если бы не Черное Чувство, удерживающее структуру, ни один человеческий организм не выдержал бы дионисийского «порыва» жизни!