Страница 25 из 27
1. Картография – так как имевшиеся в России три вида карт: а) военно-дорожная в масштабе 40 верст в одном дюйме; б) специальная – десять верст в одном дюйме; в) трехверстная (имелись карты такого типа только для Западной России) устарели, их также не могли заменить карты, издаваемые Русским географическим обществом – предлагалось провести обширную картографическую съемку губерний империи.
2. Военно-статистическая работа, включавшая в себя две задачи: а) удовлетворить потребности Генерального штаба в сведениях, необходимых для военного планирования; б) опубликовать данные, полезные для общественности и науки (санитарное описание империи, санитарная карта империи, военно-статистическое описание империи).
3. Военно-историческая работа, так как в это время в основных европейских армиях работы по военной истории организовывались и распространялись в основном Генеральными штабами, а в России только отдельными личностями; предполагалось проводить впредь эту работу под контролем Комитета.
4. «Обязанности к войскам», состоявшие в выработке способов и форм усовершенствования инспекционных отчетов Генерального штаба по войскам, особенно по вопросам учебным и тактическим, как то: стрельба, гимнастика, фехтование, грамота, маневрирование.
Предполагалось также составить устав, определявший порядок перевозки войск по железным дорогам и водным путям433. Контрольную и координирующую работу Комитета, подготовку заседаний проводил его делопроизводитель – полковник Н. Н. Обручев, назначенный на этот пост в декабре 1863 года434.
Начиная со второго, на заседания Комитета стали приглашать обер-квартирмейстера Отдельного Гвардейского корпуса Х. Х. Роопа и редакторов военных журналов – ген.-м. П. К. Менькова. и полк. Д. И. Романовского. В случае необходимости приглашались и профессора Николаевской академии Генерального штаба. Комитет спешил, и прежде всего был разработан проект военно-исторических работ на 1864 год. Среди приоритетных тем были указаны:
– русско-турецкая война 1828–1829 годов;
– история присоединения Грузии до 1803 года;
– занятие позиций у Дуная в 1853 году с подробным описанием и разбором сражения при Ольтенице;
– действия русских войск в Малой Валахии;
– в Крымскую войну: переправа через Дунай и действия под Силистрией;
– дело при Инкермане;
– партизанские действия в Азиатской Турции в 1855 году при обложении крепости Карс;
– последние действия против Шамиля (Ведень, Гуниб и др.)435.
Для того чтобы стимулировать написание статей и монографий, были установлены премии: за описание войны – 1000 руб. сер. и более, за труд по военной администрации – от 50 до 75 руб. сер. за печатный лист436. Лучшие статьи должны были публиковаться в «Военном сборнике». Нетрудно заметить, что все выбранные приоритетные темы касались двух традиционных театров военных действий на Восточном направлении – Кавказского и Балканского, а семь из девяти тем предполагали анализ последней войны в этом регионе. Очевидно, что для военных было ясно, в каком направлении воевать в будущем. Характерно, что ни Швеция, ни Пруссия, ни Австрия при разработке плана военно-исторических работ не попали в сферу внимания офицеров Комитета.
На втором заседании Комитета, помимо определения тем исследования, была составлена специальная комиссия для рассмотрения «Лекций тактики в Учебном батальоне» капитана Г.Ш. М. И. Драгомирова. В комиссию вошли ген.-м. А. Н. Леонтьев и полковники Н. Н. Обручев и П. И. Мезенцев. 8 февраля 1864 года Комитет заслушал отчет комиссии, члены которой внимательно изучили труд Драгомирова и положительно его оценили. Особо была выделена самостоятельность автора, который «…впервые развивает во всей подробности способ обучения войск с тактической точки зрения, и, что заслуживает особого одобрения, проникнуто (произведение. – О. А.) стремлением вселить в читателя твердое убеждение в преимуществах штыка для достижения решительных боевых результатов»437. Несколько лет назад Обручев подчеркивал значение винтовочного огня и рассыпного строя в будущих войнах438, а теперь склонился к выводу о преимуществе штыка перед пулей и, следовательно, к превосходству сомкнутого строя пехоты. Чем дальше была Крымская война, тем быстрее забывались ее уроки.
Опыт боев на Кавказе и в Туркестане, в которых победа прежде всего достигалась за счет преимущества в стрелковом оружии, не учитывался при подготовке к «настоящей» войне, а в Европе французы, немцы и австрийцы по-прежнему верили в штык и в атаку сомкнутым строем. Впрочем, все, конечно, развивали стрелковое оружие и артиллерию. Те, кто более всего недооценивал возросшую мощь огня, платили за это наибольшую цену. Многие этого не замечали. Казалось, практика большой европейской войны возвращается «на круги своя», к началу ХIХ века. Сомкнутые массы французской (в 1859 году) и прусской (в 1866 году) пехоты дважды за десятилетие после Парижского мира (1856) штыковыми атаками сокрушали австрийцев. Впрочем, цена этих атак была чрезмерно высокой, а успех их подготавливался огнем. Франко-итальянская и австро-прусская войны показали рост важности современной винтовки и орудия. Эта тенденция многими была не замечена.
М. И. Драгомиров, бывший наблюдателем при прусской армии в австро-прусскую войну, особенно отличал среди прусского генералитета Фойгт-Реца и Штейнмеца. Генерал-лейтенант Карл-Фридрих фон Штейнмец на 71-м году жизни встал во главе V Армейского корпуса I армии Кронпринца. 15, 16 и 17 июня 1866 года его V корпус по очереди разгромил три австрийских корпуса, атакуя их, в том числе и на укрепленных позициях. Этот успех во многом обеспечил прусскую победу при Садовой (3 июля 1866 года). В беседе с Драгомировым Штейнмец (кстати, он хорошо знал русский язык) так изложил свое кредо решительных штыковых атак и побед, за ними следующих: «Эти вещи удаются просто: посланные в атаку части, в случае неудачи, посылаются вновь и посылаются до тех пор, пока не дадут полного успеха»439. Таковым было настроение времени. Неудивительно, что Комиссия рекомендовала труд Драгомирова, в недалеком будущем одного из ведущих русских военных теоретиков, к напечатанию440. Кроме того, Совещательный комитет принял решение о подготовке десятиверстной карты Европейской России.
На службе в Главном штабе
В 1865 году Главное управление Генерального штаба, составной частью которого был Совещательный комитет, было распущено. Интересно, что Д. А. Милютин закрыл это учреждение накануне австро-прусской войны, опыт которой позже будет изучаться как в России, так и в других странах. В этой войне победа Пруссии во многом была обеспечена ее блестящим ГШ. Но и Милютин нуждался в интеллектуальном, мозговом центре министерства – Комитет пережил ГУГШ, перейдя в структуру Главного штаба под председательство его начальника Ф. Л. Гейдена441, а Обручев сохранил пост делопроизводителя. Оформление этого комитета, название, которое он получит позже – Военно-ученый, председательство безынициативного Гейдена, бывшего простым исполнителем воли Военного министра, – все говорило о том, что Милютину нужен был потенциально сильный, но абсолютно бесправный орган, который можно будет направить на решение того или иного вопроса по усмотрению Военного министра. Сильный и бесправный аналитический центр – коллективный орган по исполнению воли и шлифовке мыслей Д. А. Милютина. В своих мемуарах он вспоминал о деятельности Комитета в 1866 году: «В Совещательном комитете Главного штаба обсуждались некоторые улучшения в обучении и устройстве войск, указанные опытом войны в Германии (австро-прусской. – О. А.) как по наблюдениям командированных на театр войны наших офицеров, так и по сведениям, доставленными заграничными нашими агентами»442.
Вдумчивые современники – Стоффель, Фельдман, Обручев – указывали на улучшение в системе управления войсками, но тщетно. Во всяком случае, журналы Комитета и энергичные резолюции, налагаемые Военным министром, свидетельствуют, что Милютина этот вопрос не интересовал. Он выбрал другое основное направление деятельности Комитета – топографию. Это, очевидно, понял Обручев, сосредоточив свое внимание на военной статистике и топографии. 29 января 1866 года он сделал доклад о необходимости разделения Топографического и Военно-ученого архивов и выделении Военно-топографического депо443. Комитет все более стал погружаться в обсуждение технических вопросов проведения топографических съемок, их обеспечения, а также средств и способов сбора военно-статистической информации.