Страница 23 из 27
Франция, остававшаяся и после Наполеона I законодательницей в ряде военных вопросов, пошла по пути формирования корпуса офицеров, причисленных к Генеральному штабу, то есть прошедших курс академии (основанной в 1818 году бывшим маршалом Наполеона Гувионом Сен-Сиром) и имевших первоочередное право на занятие командных и штабных должностей. Однако «вместо протекционизма житейского на сцену был выдвинут протекционизм науки, знаний. Оторванность от армии, цеховой характер созданного вновь учреждения (ГШ. – О. А.), отсутствие хорошей подготовки в самом генеральном штабе не создали ему авторитета ни в войсках, ни у старших начальников. Поражения 1870 года нанесли окончательный удар престижу этого учреждения»403. Примерно такая же система установилась и в Австрии: «До семидесятых годов XIX столетия генеральный штаб был невелик по своему составу, образуя 5-е отделение военного министерства»404. Австрийцы и французы пошли на реформы Генерального штаба только после поражений, соответственно в 1866-м и в 1871 годах405.
В Пруссии пошли по другому пути. С 1821 года начальник Большого Генерального штаба был переподчинен королю. Генеральный штаб был таким образом изъят из ведомства Военного министра. Первый начальник независимого БГШ генерал барон Фридрих фон Мюффлинг активно поощрял развитие военной мысли – изучение военной истории, центром которой стал еженедельник «Militär-Wochenblatt», проведение военных игр, картографию и военную статистику406. С 1830-го по 1848 год эта политика была продолжена преемником Мюффлинга генералом Вильгельмом фон Крауснеком407. Эта организация дала германской армии превосходство в войнах второй половины XIX – первой половины XX века. Была создана структура, занимавшаяся планированием войны, всесторонней подготовкой к ней.
Эта была идеальная, постоянно действовавшая система научной подготовки войны. «Блестящий германский генеральный штаб – этот образец всех подобных ему штабов, этот военный кумир мирного времени…» – так оценивал его маршал Б. М. Шапошников408. Задача этого идола проста: «Руководящая идея всех военно-ученых занятий Прусского генерального штаба может быть выражена вкратце так: все, что можно сделать при помощи военных наук для заблаговременной подготовки успеха на войне, должно быть сделано офицерами генерального штаба в мирное время (выделено Газенкампфом. – О. А.)»409. Иначе говоря: «Генеральный штаб является прежде всего деятелем в разработке стратегической и тактической сторон ведения войны и подготовки к ней»410.
В 1819 году на службу в прусскую армию перешел скромный датский офицер Гельмут фон Мольтке. После сдачи экзаменов он получил звание лейтенанта кавалерии, а в 1826 году окончил Военную академию. В 1857 году он возглавил БГШ411. Около Мольтке в 1857 году образовался круг в 18 человек, расширившийся к 1867 году до 48412. Очевидно, что Мольтке, конечно, пришел на подготовленную почву, но и сам он сумел добиться многого. В результате действий самого великого немецкого военного со времен Фридриха II укрепилась своеобразная триединая модель центрального управления армией.
В нее входили Военное министерство, Генеральный штаб, Военный кабинет короля (с 1871 года – императора). Военный министр не пользовался командными правами в отношении войск, не занимался вопросами прохождения службы личным составом офицерского корпуса, высшие воинские начальники подчинялись монарху. Военный министр занимался организационными и хозяйственными вопросами, осуществлял контроль за точным исполнением приказов и распоряжений, распределением расходов в пределах бюджета, но без права переноса целевых ассигнований на другие нужды.
Начальник Генерального штаба – в военное время начальник штаба Главнокомандующего – непосредственно занимался подготовкой к войне. Он ведал вопросами мобилизации и сосредоточения армии, сбором и обработкой сведений о потенциальном противнике, съемочными, картографическими, научными работами (военно-историческими и др.), сбором сведений о железных дорогах, перевозками войск в мирное время. Академия Генерального штаба под контролем начальника Генерального штаба формировала единообразие взглядов и однородный состав корпуса офицеров Генерального штаба. В Пруссии, как в никакой другой стране, офицеры ГШ формировали особую касту, получившую прозвище «полубогов».
Во главе Военного кабинета стоял докладывающий генерал-адъютант, его начальник, лично подчиненный монарху. До 1883 года начальник Военного кабинета находился в слабой зависимости от Военного министра, а после – подчинялся только императору. Военный кабинет ведал делами личного состава офицерского корпуса. О значимости этого элемента прусско-германской системы управления говорит тот факт, что с 1857-го по 1901 год сменилось только три докладывающих генерал-адъютанта: Эдвин фон Мантейфель, Эмиль фон Альбедиль и Вильгельм фон Ганке413. Император находился как бы над этой триединой системой, осуществляя общее руководство Вооруженными силами.
Положение дел в России
Центральное военное управление в России в ХIХ веке наиболее близко подошло в своем развитии к классической модели в николаевский период. Система создавалась эмпирическим путем, как результат опыта Отечественной войны 1812 года и заграничных походов, в ходе которых командование русской армии столкнулось с проблемами, уровень которых далеко превосходил по сложности наследие ХVIII века. Численность армии в царствование Александра I выросла в три раза, достигнув 924 тыс. чел. С 1815 года введен пост начальника Главного штаба Его Величества, которому подчинялся Военный министр. Начальник Главного штаба ведал обучением войск и личным составом. Военный министр занимался делами хозяйственной части. Инспекторы артиллерии и инженерного корпуса по хозяйственной части подчинялись Военному министру, а по боевой подготовке – начальнику Главного штаба. Позже добавились еще две самостоятельные отрасли управления, представленные Начальником штаба Его Величества по военным поселениям и Главным начальником Пажеского и кадетских корпусов.
В 1828 году при назначении генерал-фельдмаршала И. И. Дибича главнокомандующим армией на Балканском театре военных действий генерал граф А. И. Чернышев должен был исполнять обязанности и Военного министра, и начальника Главного штаба Его Величества, а в 1832 году последняя должность была упразднена. В том же году по предложению генерала Жомини была основана Академия Генерального штаба. Однако император Николай I недолюбливал ГШ, а централизация Военного министерства, господствовавшая при нем, исключала возможность превращения департамента ГШ, также образованного в 1832 году, в самостоятельное учреждение. Корпус офицеров, причисленных к ГШ, то есть имевших первоочередное право на занятие штабных должностей, воспринимался в николаевской армии как приложение к топографическому ведомству.
В первые годы царствования императора Александра II назрела необходимость военной реформы; ускорило ее проведение поражение в Крымской войне. Пришедший 9 ноября 1861 года в Военное министерство Д. А. Милютин имел свое личное отношение к идее организации ГШ. Предыстория этого отношения вкратце такова: фельдмаршал князь А. И. Барятинский – наместник Кавказа и командующий Кавказской армией – планировал при выдвижении своего подчиненного начальника штаба Кавказской армии, генерала Милютина на пост военного министра создать генеральный штаб по прусскому образцу и возглавить его. Напомню, что в прусской системе военный министр фактически занимал положение, подчиненное начальнику ГШ. Но Милютин, сумевший похоронить проекты своего бывшего командира, усвоил вместе с тем, на мой взгляд, крайне отрицательное отношение к самой идее создания Генерального штаба.
Милютин педантично подходил к малейшим попыткам ослабить свое единовластие в министерстве, отказавшись даже от должности товарища Военного министра. «Нам представляется, однако, что отсутствие должности товарища министра не обусловливалось только увеличением прав начальников управления, – отмечал П. А. Зайончковский в своем классическом труде о военных реформах 1860–1870-х годов. – Более вероятно, что причина этого заключалась в личных качествах военного министра, отличавшегося большим властолюбием и не желавшего иметь товарища, который в какой-то мере являлся бы его заместителем. Эта черта военного министра являлась причиной того, что ближайшими его помощниками были большей частью бесцветные личности. Люди же способные, как, например, Обручев – фактический помощник министра, занимали крайне скромное официальное положение»414.