Тихий омут

***

Теперь мало кто вспомнит, а ведь не так давно были времена, когда люди и колдуны жили бок о бок с водяными и лешими, русалками и домовыми, оборотнями да шишигами и прочей, как потом стали говорить, нечистью. Чтобы кто кого боялся – такого не было: не боялся никто, не прятался. Да и не вредил никто особо… Ну а поелику страху не было, так и дела никакого никому не было, кто как живёт, коли соседям не вредит. Тогда ещё Тихий Омут и Чистое Поле были одним целым поселением, и хотя ссоры да обиды случались изредка, в общем, жили все спокойно.

Началось всё с того, как сын мой Ратибор привёл в наш дом вилию Росаву. До тех пор если и было такое, чтобы человек с нечистью какой связывался, то так давно, что уж и не помнил никто. Не принято это было, потому как неизвестно, какие последствия это может иметь, да какие дети от такого союза родятся.

Конечно, когда молодой да статный парень, завидный жених, взял за жену вилию, удивлялись даже старожилы: люди хоть и жили испокон веков рядом с нечистью, а жениться на русалке никто бы не стал. Да и побаивались попервах вилии. Она хоть и выглядела, как наши местные девки, а то и краше многих была, но ходила молва, что убивать она могла одним взглядом, коли захочет… Ведана вздрогнула и на секунду оторвала взгляд от строчек. Вздохнула глубоко и сжав одну ладонь, продолжила читать.

Однако же время шло, вилия никого не убивала, а наоборот, ещё и лечить стала. Травы знала такие, что и без заклятий всяких лечат, да не каждому те травы даются…

Люди уж привыкать стали, при встрече кланялись вилии, за помощью приходили – никому она не отказывала. И как-то люди заметили, что она, вилия, на сносях-то уже. Слухи пошли разные – кто ж знал-то, что может родиться у русалки с человеком! Мужики говорили, что надо бы собраться под окном, когда она разрешаться от бремени будет, да и подождать, поглядеть, кто родится: коли чертёнок какой – так отнять его сразу у матери и убить, потому как сила у него могла проявиться такая, какой и у вилии в жизни не было. Страшно всем стало, муторно. За несколько месяцев извелись в ожидании, нервные люди стали, дёрганые…

И вот пришло время вилии рожать. Опытные повитухи собрались в её доме, а мужики-то, с вилами да топорами, под открытым окном стали ждать. Муж вилии остался с женою рядом, и про мужиков знать не знал, а то разогнал бы по домам, не отдал бы своё дитя на растерзание!

Долго ждали мужики, измучились повитухи, искорчилась вилия. Ребёночек родился без пяти минут в полночь. Молодая девка, что повитухам помогала, выглянула в окно и сказала мужикам: мол, зря сидите-то, обычный ребёночек родился, девочка. Хорошенькая да зеленоглазая, красавица вырастет всем на зависть. Ну, кто-то из мужиков поворчал немного, знамо дело – чертёнка-то вилами подцепить страсть как хотелось, да делать нечего. И только они отошли несколько шагов от дома, глядь! – три судички под окно прилетели, вещать стали! Оно хоть и не редкость было, что судички судьбы вещали, а послушать их завсегда любопытно. Спрятались мужики у забора в кустах смородины, да уши развесили. Ночь была тихая, лунная, ни ветерочка, ни шороха, потому каждое слово судичек звенело в воздухе особенно торжественно.

«Красота у девочки будет необыкновенная, – сказала старшая судичка. – До самой старости будет она краше многих молодух. Но тому, кто полюбит её, много испытаний пройти придётся. Многие люди отдадут за неё свою жизнь по собственной воле, и много раз смерть будет проходить совсем рядом от неё…».

«Девочку ждёт великое будущее. Большая сила у неё будет. От неё будет зависеть судьба не только родной земли, но и многих других. А уж сколько человеческих судеб изменится, и сосчитать нельзя», – молвила другая.

Третья судичка помолчала немного, и тихонечко так бормочет: «Только сила эта может никогда не проявиться, и дитя проживёт обычную, ничем не примечательную человеческую жизнь». И уже встала да повернулась, чтобы лететь обратно вроде, а потом вдруг оглянулась да как закричит: «Дитя, мы дарим тебе редкий шанс! Ты сможешь сама выбирать свою судьбу!».

… Ещё не успело смолкнуть эхо от её нечаянного крика, а уже упали все три судички, сражённые одним копьём. Поныне неизвестно, кто всё-таки убил судичек: может, кто из мужиков, что в кустах сидели, может, колдун какой, а то и нечисть из тех, что посильнее.

Хотя надобно тут сказать, что не каждый подюжит одним копьём пронзить сразу три цели, особливо, когда живые они. Без сильного колдовства тут не обошлось, знамо дело, да только колдунов и сейчас хоть отбавляй, а в те времена и того поболе было, так что уж и не узнать, кто это мог быть.

С тех пор никому ничья судьба неведома, потому как после смерти судичек вещать стало некому. Однако же это никого не огорчает, поелику люди с тех пор стали считать, что коли ничего им не предвещалося, так они сами, своими деяниями да помыслами, свою же судьбу и творят.

Смерть судичек положила начало вражде сильной меж людьми и нечистью всякой. До того никто не смел убивать без причины даже верлиок и трясовиц вредоносных, лихорадок да моров проклятых, что болезни на людей насылали. И тем боле никому в голову не могло прийти, что кто-то может убить судичек, которых и нечисть-то поганая почитала, а уж люди и посмотреть на них боялись, так велико было их почтение.

И стали шишиги да верлиоки потихоньку на людей нападать, а лихорадки да трясовицы – болезни разные насылать. И начали понемногу домовые да банники собственным хозяевам вредить, лешие – следы запутывать, а болотяники – в болота затаскивать.

Понятное дело, люди вынуждены были защищать свои дома да детишек малых. Защищались-защищались, да вскоре и сами первые нападать стали на русалок да полудениц, на верлиок да шишиг, на лесавок, трясовиц, лихорадок и прочую нежить.

Дабы не допустить полного исчезновения и тех и других, в дело вмешались колдуны. А поелику меж ними самими согласия не было, то и сами разделились на два лагеря – кто-то стал помогать людям, а кто и нежити поганой. А уж потом припомнились заодно и обиды старые – так колдуны и меж собой стали воевать жестоко.

Люди да мелкая нечисть хоть и сражались уже отрядами, всё равно сильно навредить друг другу не могли бы, даже коли постарались бы, а уж истребить друг друга без остатку и подавно. А колдуны и ведьмы силу имели огромную – с тех сталось бы и друг друга перебить, и род человеческий уничтожить, и нечисть всякую истребить.

Уже очень скоро все забыли, кто, за что и с кем воюет, да с чего война началась. В каждой семье были потери, каждый мстил всем без разбору и убивал на всякий случай от страха. Если бы не нашёлся тот, кто смог бы остановить эту войну всех со всеми, давно пришёл бы конец нашему миру.

И знамо дело, такой человек нашёлся. Единственный, кому под силу было остановить всех. Тот, кому подчинялись ведьмы и колдуны, кого боялась нежить и уважали люди. Это был ведун Яросвет.

Многие потом жалели, что вмешался ведун не сразу. Много колдунов за это время полегло, много нечисти разной, а ещё больше людей. Погиб и Ратибор, защищая свою Росаву – обоих нашли потом раздавленных огромным камнем…

Крупные слёзы Веданы закапали на страницы потрёпанной книги солёным дождём, строчки поплыли перед глазами, в горле встал ком, стало трудно дышать. Некоторое время она самозабвенно рыдала, отбросив книгу. Ей хотелось кричать, но она вовремя опомнилась – не стоило вмешивать деда с бабкой в свои переживания… В конце концов, Ведана обняла собственное тело, продолжавшее сидеть в полной неподвижности, и долго всхлипывала у него на плече, а потом боль неожиданно прошла. Слёзы закончились, глаза высохли, и стало удивительно легко. Конечно, Ведана так и осталась сиротой с десятком вопросов, на которые пока не было ответов, и никто не мог восполнить её потерю, но теперь, по крайней мере, она узнала правду. Пусть пока совсем немного, но это успокоило её, и она снова вернулась к брошенной книге.