Проклятый долг

Он был серьезен, и действительно собирался вложить душу в мое обучение. Из-за того ли, что сэр Дитрих просил его об этом, или же в угоду собственным интересам, я не знаю. Но мастер имел полное право называться таковым. Он был мудр и силен. И в который раз я поблагодарил судьбу за ту встречу в порту Суо с двумя странными стариками. Именно разговор с ними привел меня сюда, в Эль-Тору. Я нашел свой Путь, по которому должен идти.

— Верно, мастер. Я буду стараться, — постаравшись вложить всю твердость в ответ, сказал я. Судя по одобрительной ухмылке, наставник остался доволен.

— Идем, завтрак ты уже пропустил, а обед еще нужно заслужить! Если не поторопишься, останешься голодным до ужина.

Улыбнувшись, я поспешил за Лодвейном. Он был похож на учителей из Гильдии, но весьма отличался от них манерой поведения и отношением ко мне, как к равному. Несмотря на первое впечатление, оставленное им вчера, я был доволен сэром Лодвейном.

Прежде чем зазвучал звон колокола, оповещающий об обеде, с меня сошло не меньше семи потов. Наставник ничуть не щадил своего ученика, заставив бегать вокруг площадки, а затем очень долго упражняться с деревянным мечом и чучелом, имитирующим человека. Только когда мои руки налились тяжестью, а меч выскальзывал из ладони, мастер сжалился и позволил отдохнуть. Пару минут. Затем настал черед спарринга с одним из младших учеников. Парень был неплох, его техника явно превосходила мою, так что одними синяками я не отделался.

С трудом передвигая ногами, я плелся в трапезную и мысленно проклинал старого мечника. Неужели это только начало Пути? Сколько же боли ждет дальше? Что-то мне расхотелось обучаться искусству меча…

Без аппетита поев, выбрался на свежий воздух, где тут же наткнулся на мастера.

— Ну что, наелся? Пора бы и поработать!

Сознание покинуло меня ближе к вечеру, на седьмом или восьмом круге спарринга, с высоким белобрысым парнем, который был сложен намного крепче меня и в целом весьма умело обращался со своим оружием. Помню лишь сильный удар в висок, а затем темнота ласково обступила со всех сторон.

Очнулся я в казарме. Было темно, и судя по звукам чужого дыхания, все уже спали. Осторожно поднявшись, выскользнул в коридор. Голова раскалывалась, но, выбравшись на свежий воздух, почувствовал себя немного лучше. Небо сегодня было ослепительно красивым: яркие звезды всевозможных размеров насмешливо подмигивали, будто призывая взлететь к ним, дотронуться кончиком крыла до небес…

Вздохнув, ощутил в груди невыносимую боль.

— Душевные раны заживают гораздо дольше телесных, — раздался рядом голос Лодвейна. Наставник стоял, прислонившись спиной к стене казармы, и смотрел на звезды.

— Вы правы, мастер. Порой они не затягиваются совсем и всю жизнь приходится терпеть боль от кровоточащей царапины, которая с каждым прожитым годом становится все глубже. Никакая магия не поможет избавиться от нее.

Наставник метнул в меня заинтересованный взгляд.

— Довольно мудрые речи, Альберт. Я удивлен. В столь юном возрасте ты уже можешь чувствовать мир.

— Еще нет, — покачал я головой. — Это лишь попытки, словно…словно пытаешься смотреть на небо сквозь пальцы. Вроде и видно, но лишь отдельные кусочки. А убрать ладонь не выходит, потому что у тебя нет рук, и вообще, не суждено когда-нибудь увидеть всю прелесть небесной синевы…

Внимательный взгляд мастера заставил меня смутиться.

— Простите.

— Ничего. Твоя рана гораздо глубже моей. Я ведь не успел стать Мастером, хоть и подавал большие надежды. Однако…боги рассудили иначе, и мне никогда не познать прелесть Первого Полета. В этом ты, несомненно, более удачлив.

Он издал горький смешок. Сейчас я отчетливо ощущал его тоску, пожирающую Лодвейна изнутри. И вдруг понял, что ему немногим больше тридцати лет, просто эта грусть, незаживающая рана, разъедает мастера изнутри, заставляя стареть раньше времени.

Мне внезапно захотелось, чтобы он стал счастливее. Пусть на самую чуточку, но все же. Шагнув вперед, я коснулся кончиками пальцев плеча наставника, заставив его вздрогнуть.

А в следующее мгновение разряд молнии пронзил все мое существо, загнав в самые глубины сознания. Я видел картины прошлого, молодого Лодвейна, исполненного гордости и силы. Видел, как он упрямо шагал наверх, к своей цели — стать Мастером, и видел, как он был сброшен вниз в один лишь миг…

Я пришел в себя резким толчком, судорожно вдохнул. Крепкие руки мастера придерживали меня за плечи, не давая упасть. Внутри была до дрожи глубокая пустота, однако где-то в глубине нее…находились все страхи и сомнения Лодвейна. Но я знал, что вскоре пустота исчезнет, отступит на задний план, вернув мои чувства и эмоции на место.

— Ты в порядке? — заботливый голос наставника заставил меня повернуть голову. Он изменился. Морщины вдруг резко разгладились, лицо приобрело живость, а глаза засияли внутренней силой и мудростью.

— Да, мастер.

Он улыбнулся.

— Спасибо, — шепнул одними лишь губами. Я только отмахнулся, а затем, пошатываясь, вернулся в казарму. Добравшись до кровати, упал без сил.

И только перед тем, как заснуть, подумал: что я только что сотворил?

Последующие несколько месяцев прошли в тяжелых и изнурительных тренировках, постоянной перепалке с мастером и редких выходах наружу, за ворота крепости.

Со временем мои движения перестали быть неуклюжими, в руках появилась сила, а тело стало крепким и гибким. Теперь я уже не проигрывал белобрысому крепышу раз за разом, а все чаще и чаще стал одерживать победу в наших поединках.

Впрочем, мы изучали владение не только мечами, но и копьями, топорами, кинжалами, пиками и прочими. Однако самым любимым моим оружием был и остается двуручник. Сейчас я уже мог с легкостью работать им двумя руками, но не мог удержать клинок в одной и пары минут. Да и никто из учеников не мог. Только мастер Лодвейн время от времени показывал свою силу, размахивая двуручником в правой руке с такой легкостью, будто он сделан из дерева.

Мне трудно было сойтись с кем-то из учеников, но я все же подружился с одним. С тем самым белобрысым парнем. Его звали Заф, он был пятым сыном рыбака из одной мелкой деревушки, что расположена на берегу моря. Заф с детства привык помогать отцу и рос крепким малым. Однако в один ужасный день их деревню сожгли дотла люди из отряда местного вождя, после чего уцелевшим пришлось уносить ноги. Родители Зафа погибли, а из братьев уцелел лишь один. Он тоже учился в Эль-Торе, невысокий, коренастый, с хмурым взглядом и крепкими кулаками.

Заф мечтал закончить обучение и податься на службу к Его Величеству. Грезил карьерой военного. Я крайне скептически относился к его мечте, но все же молчал, не собираясь разрушать веру парня в свои силы. К тому же он был на пару лет младше меня, а обижать маленьких…не в моих принципах.

В один прекрасный день наставник обрадовал меня вестью о том, что мы отправляемся в ближайший город, дабы закупить необходимые припасы и договориться о следующей партии. Конечно, этим обычно занимались хозяйственники, но один из них на днях неудачно упал и повредил ногу, а другой находился в невменяемом состоянии по причине опьянения.

Телега уже стояла у ворот, а сэр Лодвейн нетерпеливо постукивал каблуками сапог по намерзшему на земле льду, когда я, на ходу поправляя меч за спиной, выбежал за ворота.

— Долго же ты собирался! — упрекнул мастер, впрочем, не особо злясь. Наши отношения давно переросли по большей части в дружеские, так что наставник редко когда повышал голос на своего ученика.

— Простите, мастер, — повинился я. Он покачал головой, но промолчал, забравшись на козлы и взявшись за вожжи. Устроившись рядом с ним, я невольно оглянулся. Ворота сзади медленно закрывались, отсекая крепость от внешнего мира.

Подул холодный ветер, заставив покрепче запахнуть плащ и надвинуть капюшон на голову. Несмотря на то, что зима почти закончилась, погода не желала становиться теплее. Похоже, весна будет довольно суровой.