Одна из двух

– Мне нужно поговорить с тобой, фра, – заявил Мойн, решительно входя в мой кабинет. После прошлой ночи я не мог сосредоточиться. Все думал о Ците, о ее белом теле, таком необычном для стреттов.

– Что случилось? – Я поднял голову от разбросанных по столу гунций, устало посмотрев на своего наследника. – Джурс хвалит тебя...

– Я решил жениться, фра, – спокойно и без предисловий заявил мой старший сын.

– Есть пара? – Я старался сохранить спокойствие. Но что прикажете делать, если ребенок вырос и надумал создать семью? В его возрасте я, дав Ренце клятвы, уже взял ее в наложницы.

Мойн кивнул. Раскосые глаза, точно такие же, как у покойной матери, смотрели настороженно. Сын молчал, словно собирался с мыслями или подбирал слова.

– У меня слишком много работы, – я махнул рукой на стол. – Хочешь играть в молчанку, найди Лейю. Ей понравится.

– Я хочу жениться, фра, – снова повторил Мойн, не сдвинувшись с места. Сын походил на глупого фраггана.

– Кто она? – не выдержав, рявкнул я.

– Аллинара, – твердо заявил сын. – Внучка Альяра.

 – Ты шутишь? – вкрадчиво спросил я. – Альяр делает все, чтобы его казнили прилюдно. Он открыто выступает против Циты, требует расторгнуть наш брак.

– Но может, когда Аллинара станет моей женой, он перестанет тебе препятствовать.

– Нет, – устало произнес я. – Мне никто не может препятствовать. А если Альяр задумает выступить против меня, я не посмотрю на его преклонный возраст. Велю казнить у подножия лестницы. Не связывайся с этим семейством. Все наши аристократы спят и видят, как усадить своего потомка на наш трон.

– Ты бессмертен, фра, – возразил Мойн, плюхнувшись на подушки, разложенные вдоль стен.

– А ты думаешь, это кого-нибудь останавливает? – поморщился я. – Тебя пример Ниньи ничему не научил?

– Но ты же не любил Нинью, а я люблю Аллинару, – возмутился  наследный князь.

– Чего ты хочешь от меня? – устало спросил я. – Девушка знает о твоих чувствах?

– Знает, – пробурчал мой сын. – Я хочу, чтобы ты заслал к ней сватов…

– Нет! – отрезал я. – Просить что-то у Альяра я не собираюсь. Пусть почтет за честь, что мой сын посмотрел в сторону их девицы!

– Фра, пожалуйста! – снова попросил Мойн.

– Пусть придет ко мне сам Альяр! – приказал я. – А ты отправляйся на службу. Разговор окончен, Мойн. Это приказ.

Сын, бурча, поднялся с подушек, отряхнул свой безупречный мундир и вышел, ни слова не сказав.

Через полчаса Нэкс доложил об Альяре.

– Впустить или ты занят, тайэн? – осведомился мой главный страж.

– Пусть войдет. – Я дал команду остановиться живому перу, самому скользящему по гунции, и мысленно приготовился к неприятному разговору.

Толстый старик хромая вошел в кабинет.

– Приветствую тебя, Альяр! – Я поднялся из-за стола и проводил визитера к подушкам. – Что привело тебя ко мне? – Я старался говорить бодро и участливо.

– Мойн велел зайти к тебе, тайэн. Поговорить о нем и Аллинаре. Если ты не возражаешь, тайэн.

– Я подумаю, Альяр. Совет старейшин еще не составил генеалогическое древо, я не знаю всей родословной…

– Клянусь Наягной, тайэн! – вспылил старик. – Две твоих любимых наложницы из простолюдинок.  Но если Ренца – плоть от плоти нашего народа, то о Ците мы вообще ничего не знаем, и тебя это устраивает.

– Цита – моя жена. И хоть вы лишили ее титула княгини, но изволь говорить о ней с уважением!

– Конечно, тайэн, ты можешь приказать нам, твоим слугам все что угодно, но твоя новая жена не станет для нас княгиней никогда. По праву рождения…Ты даже не знаешь ее настоящего имени. Цита – имя стреттов, а она трезарианка!

– Ты пришел сюда оскорблять меня и мою жену? Или просить за свою внучку? Если последнее, то ты выбрал не те доводы, – отрезал я. – Я не задерживаю тебя больше, Альяр.

– Но… – Старик понял, что переборщил и попытался вернуть беседу в более безопасное русло. – Тайэн, прошу тебя…

– Вернемся к этому разговору через месяц, – миролюбиво заметил я. – Сейчас важно подписать мирный договор. За это время я обдумаю, подходит ли твоя внучка моему сыну. – И видя, что старик замешкался, надменно добавил.: – Или есть причина провести церемонию побыстрее?

Альяр покрылся красными пятнами. Оливковая кожа приобрела пепельный оттенок.