Страница 49 из 111
С высоты башни Стратту-арре я смотрела на погребальные костры. Там внизу, на разложенных досках, лежали Зорган и Нинья, нашедшие свой последний приют. Толпы местных жителей замерли на площади. Клубы дыма привлекли белых птиц – паури, хищников, охочих до плоти. А тут пахло жареным. Невыносимое зрелище. На верху величественной каменной лестницы, взметнувшейся от площади к замку, стоял Лей. Я не могла разглядеть его с такого расстояния, но представляла сжатые в тонкую линию губы и усталые глаза. Алый кожаный кафтан и белоснежный тюрбан делали князя похожим на того, кем он и являлся по праву рождения, на правителя, имеющего абсолютную власть. Рядом с ним стояли старейшины, призванные помочь своему правителю. Аресты прошлых дней и гибель двух ближайших родственников князя сделали старцев более сговорчивыми. Пошли слухи, что жену и брата правителя из мести убили враги князя, оставшиеся в живых итлары. Лей особо эту версию не опровергал. Она оказалась ему на руку. Роскошные похороны организовали, чтобы спрятать всю ту грязную подоплеку, предшествующую гибели Ниньи. Шутка ли, княгиня стреттов ожидала ребенка от любовника! Каждый в стране знал, что за пятнадцать лет брака князь не предъявил права на свою красавицу-жену, предпочитая ей наложницу. Злобные старцы, напротив, пребывали в уверенности, что Лей приказал убить брата и Нинью. Но такая искаженная информация подействовала на них отрезвляюще. Их отношение ко мне изменилось, особенно после того, как Совету стали известны подробности моей встречи с Наягной. Но как бы они ни боялись прогневать великую богиню, титул княгини давать мне наотрез отказались, сославшись на то, что я неизвестно какого рода и племени. И сам Лей, похоже, сомневался, что я говорю правду о своих родных. Муж вторгся в мои мысли и воспоминания, заявив, что допускает мысль, что я жила во дворце Брао, но не более. Князь считал, что моя память просто искажена, и мне все представляется в ином свете, чем есть на самом деле. Дочери сенатора никто не посмеет угрожать, а тем более выкинуть из рутьера и оставить умирать. Лей не верил мне, да и кто бы поверил…
Дым костров поднимался все выше. Когда смрад достиг башни, я отчетливо вспомнила другие похороны. Так же горел погребальный костер, дым поднимался над городом. Алленчаазе. Мой отец, мрачный и неподвижный, смотрел прямо в центр костра, где лежало тело моей матери, Эритеи Брао. Правая ладонь отца мертвой хваткой сжимала рукоятку меча. Я заметила побелевшие костяшки пальцев. На другую руку, как символ траура, был намотан черный бархатный плащ. Рядом с отцом стояли мои братья и сестра- близнец. А чуть поодаль теснились встревоженные, убитые горем дед с бабушкой. За пару часов до похорон отец подписал новый контракт, велев родителям нашей матери покинуть дворец. Такого никто не ожидал. Помню, как мы с сестрой стояли, прижавшись друг к другу, и боялись проронить хоть слезу. Отец не любил сантиментов. Он гневно взглянул на сестру, когда та всхлипнула. Это заставило меня проглотить комок, застрявший в горле, и украдкой вытереть одинокую слезинку, катившуюся по щеке.
Из-за поднимающегося все выше и выше дыма, у меня запершило в горле. Я закашлялась. Нулза, стоявшая рядом, тут же протянула мне белый платок.
– Я пойду вниз, – отдышавшись, сказала я. Мне удалось унять подступившие слезы.
– Иди, – махнула рукой Нулза. – Я останусь, хочу досмотреть до конца.