Одна из двух

Я перевел дух, от злости сбилось дыхание, и подумал о Лейе. Мойн прав. Моя дочка сильно привязалась к трезарианке. Мне  же ничего не оставалось, как завтра ассистировать на операции. Я шагнул в детскую, надеясь просто поцеловать свою любимицу, в который раз изумиться, как Лейя похожа на Ренцу. Но комната оказалась пуста. Лишь старая Лила, что вырастила меня и Нулзу, а потом моих сыновей, дремала в углу. Пустая кровать словно ждала свою маленькую хозяйку, а постилка Бранжи – своего свирепого владельца. Я, вернувшись в галерею, постарался не растерять остатки самообладания. Куда делась Лейя? Если ее похитили… Ноги сами понесли мимо спален, библиотеки, операционной. В дальнем углу оставалась лишь одна комната. Спальня Циты. Я, остановившись перед ведущей внутрь аркой,  перевел дух. Врываться к больной второй раз за день – это уже слишком даже для самодура-монарха! Из комнаты не доносилось ни звука, страшно подумать, если там не окажется Лейи. Я, сделав шаг вперед, остолбенел. На кровати, склонив голову на бок, спала Цита. Сон разгладил страдальческое выражение лица, явив мне настоящую красавицу. Тонкий нос, высокие скулы, алый рот, волна белокурых волос, таких необычных для стреттов. Волосы меня и привлекли. Захотелось запустить руки в эту пышную копну, или зарыться носом. Но я не посмел. Рядом с Цитой, прижавшись к здоровому боку, спала Лейя, даже во сне крепко обнимая трезарианку. Я хотел осторожно подойти и аккуратно забрать дочку, но внизу около самой кровати дрых Бранжи, здоровенный куланг, способный за пару минут разорвать на мелкие части овцу. Только такой свирепый зверь мог противостоять лиурам и защитить от них мою малышку. А теперь и Циту.

Больная, заворочавшись, открыла глаза.

– Кто здесь? – спросила она испуганно. Клянусь, что девица  почти ничего не видела.

– Не бойся, госпожа, – прошептал я, пытаясь успокоить трезарианку.  – Это Лей. Я хочу забрать дочку. Малышку ждет собственная кровать.

Особо не церемонясь, я пнул ногой Бранжи.

– Это так ты несешь службу? – укоризненно заметил я кулангу. Тот зарычал спросонья, потряс обеими головами и зевнул, одновременно раскрывая две огромные зубастые пасти. Потом опомнился, завозился, давая понять, что не спал он вовсе, а сторожил. Просто глаза закрыл.

Я осторожно наклонился над постелью, получилось, что над Цитой тоже, вдохнул ее запах. Она пахла бабкиным мылом с отдушкой ммонге, какими-то цветами. Этот нежный аромат не смогли заглушить лекарства и разные снадобья. Цита осторожно придержала голову малышки, пока я брал дочку на руки. Лейя заворочалась, потом, уже обвив руками мою шею, пробурчала во сне, что Цита расколдует Бранжи. Я еще раз глянул на трезарианку, поражаясь ее красоте, и медленно начал распрямляться. Девушка инстинктивно натянула покрывало повыше, я сделал вздох, тут же  почувствовав едва уловимый душок. Слабое зловоние смерти. Запах лиура. Я узнал эту вонь только потому, что провел слишком много времени убивая этих тварей. Пахла не сама Цита. От той белой оболочки ее отмыли давно. Это был другой запах. Он, смешиваясь с кровью, казался почти неуловимым. Неужели лиуры впрыскивают в кровь жертвы яд? Может, поэтому легкое не приживается?

– Спокойной ночи, госпожа, – пожелал я Ците. – Пусть Наягна не нарушит этой ночью твой покой.

Девушка удивленно уставилась на меня пустым взглядом. Но кивнула, а потом тихо произнесла:

– Спокойной ночи, князь. Пусть и в твои сны она не придет.

Хорошее пожелание. Но зато я не сомневался, кто посетит мои сны этой ночью.