Страница 16 из 25
Даншимендиды
После битвы при Манцикерте (1071) один из огузских вождей, Гюмюштекин Данишменд[138] Ахмед-гази (Мухаммад I Данишменд) продвинулся на запад и занял земли вокруг Сиваса, ставшие ядром крупного тюркского бейлика. В записанном уже в XIII в. «Данишменд-наме» образ Гюмюштекина обрел характер эпического героя, а в более поздней анатолийской традиции его происхождение возводилось даже к Аршакидам.[139]
На столетие центральная часть Анатолии оказалась под властью новой династии, представители которой проявили себя как решительными полководцами-гази, так и дипломатами, лавировавшими между Халифатом, Византией, Сельджуками Рума, Киликией и Зенгидами. Если накануне крестовых походов Конийский султанат контролировал южный путь по Анатолии в Сирию, то Данишмендиды контролировали северный, – через Анкару, Сивас, Малатью. Возвышению Данишмендидов во многом способствовал резонанс их побед над крестоносцами, – прежде всего пленение Боэмунда I (1100) и поражение Боэмунда II Антиохийского (ИЗО). В 1134 г. Мухаммад II Данишмендид принял от халифа регалии султана и титул малика (посланные, правда, его покойному отцу), что возвысило его род в глазах других тюркских вождей и способствовало активизации газавата, направленного на византийские земли и месопотамские владения крестоносцев; но уже в 1140-е годы Данишмендиды чеканят монеты с изображением византийского императора,[140] выступая при этом в союзе с Конийским султанатом против Византии. Однако после смерти Мухаммада (1143) его земли делятся между наследниками, чем не замедлили воспользоваться Сельджуки Рума, к тому моменту уже оказавшиеся способными и отрезать владения Данишмендидов от Средиземного моря, и отразить поход византийцев на Конью, и принять на себя основной удар II крестового похода.[141] Попытка правителя Сиваса Ягыбасана отвоевать у Конийского султаната утраченные земли привела в 1155 г. к поражению под Аксараем и закреплению вассалитета Данишмендидов, а попытки заключить против сельджукского султана Кылыч-Арслана II (пришедшего к власти благодаря поддержке данишмендидских эмиров Кайсери и Малатьи) союз с Византией и с Зенгидами, – к усилению Рума и к потере Кайсери (1169), а через 4 года, – Сиваса, Малатьи, Токата и Никсара. Династия Данишмендидов пресеклась, а их земли стали частью владений Конийского султаната.
Кайсери. Улу-джами. План
Кайсери. Улу-джами. Вид с северо-востока
Противостояние двух тюркских династий – Данишмендидов и Сельджуков Рума, – во многом определяло политическую ситуацию в Анатолии XII в. К. Каэн видел в этом соперничестве отражение противостояния кочевнической вольницы, представленной возглавляемым Данишмендидами союзом туркменских племен, и стремления к государственно-городскому структурированию, последовательно реализуемому Конийским султанатом;[142] в то же время активная исламизация владений Данишмендидов и отмечаемая здесь интеллектуальная активность[143] не соответствуют часто рисуемому образу полудиких приграничных туркменских кочевий на захваченных у Византии землях.
Высокий уровень архитектуры Данишмендидов и ее особенности можно показать на примере хорошо сохранившихся памятников Кайсери. Расположение мечетей, медресе и многочисленных гробниц-тюрбе XII–XIII вв. позволяет представить весьма значительные размеры города, быстро вышедшего за пределы византийских стен, сложенных, как и большинство старых построек, из темных вулканических пород предгорий вулкана Эрджияс, особенно учитывая, что после похода Алп-Арслана 1067 г. Кайсери был разрушен и до начала перестройки Данишмендидами оставался практически необитаем.
История мусульманской архитектуры Кайсери начинается с возведения Улу-джами (Султан-джами, Джами Кебир), датируемой началом 1140-х гг., – эпохой, когда малик Мухаммад ненадолго перенес сюда из Сиваса столицу своего бейлика. Правда, уже в начале XIII в. и эта, и другие мечети в бывших владениях Данишмендидов активно перестраиваются Сельджуками Рума; многие памятники Кайсери оказались «реконструированы» в XIX в. после землетрясения, и в ряде случаев «дополнения» османских реставраторов оказались весьма значительны. Однако сходство памятников Кайсери между собой и их отличие от более поздней сельджукской модели позволяют говорить о некоторых общих принципах даниш-мендидской мечети.
Кайсери. Улу-джами. Центральный неф
Кайсери. Улу-джами. Второй западный неф
Кайсери. Улу-джами. Интерьер
Улу-джами расположена в квартале базаров внутри городской стены, в северо-западной части старого города. Как и во многих других раннемусульманских памятниках Кайсери, ее пол изначально оказался на 2 метра ниже уровня земли, – «вкапывая» здание, архитекторы придавали ему больший запас прочности. Такой перепад уровней снаружи и внутри, необходимость спускаться в помещение по лестницам исключают единство молитвенного зала и двора, присутствовавшее в арабских мечетях и композиционно воспроизводившееся, например, в мечетях Артукидов. Данишмендидская модель мечети и не подразумевает двора и сводится только к просторному вытянутому молитвенному залу; вернее – двор «втягивается» под перекрытия молитвенного зала, в результате чего зал уже не может довольствоваться тремя поперечными нефами и превращается в продольно вытянутую базилику.
В данном случае пятинефная мечеть имеет размеры 47,5 м по оси михраба и 27 м по стене киблы; северная часть зала оказывается шире из-за необычной постановки минарета, четырехугольное основание которого выступает почти посередине западной стены здания, а лестница расположена внутри помещения вдоль стены. Здание имело плоское деревянное перекрытие, опиравшееся на повышенные аркады, расположенные поперек михрабной оси (за исключением крайних восточных ячеек, где появляются арки, параллельные продольной оси здания), – очевидно, архитекторы Улу-джами стремились акцентировать не ориентацию здания, а расположение рядов молящихся. В качестве опор аркад используются как сложенные из базальтовых блоков квадратные в сечении столбы (в центральном нефе и северной части зала), так и (в крайних нефах) мраморные колонны-сполии с античными и византийскими капителями, из-за разного размера потребовавшие подведения под них плинтов; в некоторых случаях опорами служат конструкции, совмещающие столбы (в т. ч. граненые) и колонны. Опоры трех северных нефов использованы для размещения на них большой Ш-образной галереи для женщин.
В изначальном плане мечети выделяется центральная ячейка, акцентированная более массивными столбами, между которыми переброшены стрельчатые арки с более высокой, чем в соседних ячейках, стрелой подъема, с профилированными архивольтами на внешних сторонах. Поперечный неф, в центре которого находится данная ячейка, оказывается самым широким, что делает ячейку квадратной. В настоящее время эта ячейка перекрыта небольшим куполом на парусах, однако конструкция свидетельствует о том, что это – более позднее добавление, а первоначально эта ячейка была открытой. Подобные открытые ячейки, оформленные как световые колодцы, позже часто будут появляться в сельджукских мечетях и, как будет показано далее, в виде купола с окулюсом окажутся унаследованы раннеосманской архитектурой; однако в Улу-джами Кайсери данный прием используется впервые.
138
Перс. данишменд обычно переводится как «ученый, наставник» и в ряде случаев подразумевает сторонника рационалистического метода калама, противопоставляемого схоластическому течению мухаккиков. По некоторым сведениям, отец основателя династии принадлежал к ученому сословию Хорезма. Подробнее см.: Köprülü M. F. Islam in Anatolia after the Turkish invasion: Prolegomena. Salt Lake City, 1993.
139
См.: Cahen. Op. cit. P. 82.
140
Впрочем, и Данишмендиды, и Артукиды, чеканя монеты с христианской символикой и арабо-греческими билингвами, использовали в качестве образцов не только византийские и латинские образцы, но даже монеты сасанидские и античные. Подробнее см.: Гончаров Е. Ю. Античные и византийские заимствования на монетах Анатолии и Северной Месопотамии XI–XIII вв. // Оригинал и повторение: Подлинник, реплика, имитация в искусстве Востока (Искусство Востока. Вып. 5). М., 2014. С. 97, 107.
141
Подробнее см.: Запорожец. Указ. соч. С. 191–194.
142
Cahen. Op. cit. P. 89.
143
См.: Bayram M. Danişmend Oğullan'nin Dini ve Milli Siyaseti // Selçuk Üniversitesi Türkiyat Araştirmalan Dergisi (Konya). 2005. D. 18. S. 138–141.