Страница 11 из 17
Ледяное спокойствие
Многие москвичи озабочены не только напряженной международной обстановкой, но и совершенно прозаическими вопросами. Например, пищевым льдом, точнее, его дефицитом. А без него торговле – сущая беда: продукты портятся, люди травятся. На эту проблему обратил внимание журнал «Огонек». Его корреспондент отправился в технический отдел «Главхладопрома», где получил неутешительную информацию: «Такого льда, который с полной ответственностью можно было бы назвать пищевым, в Москве никто не изготовляет. На нашем производстве нет нужных условий».
Однако в Москве все-таки нашлось место, где со льдом был полный ажур, – в знаменитом «Коктейль-холле» на улице Горького, оборудованном американским и, разумеется, качественным холодильным оборудованием. В популярное заведение с утра до ночи не зарастает народная тропа: здесь можно отведать несколько десятков (!) бодрящих напитков. Фирменный коктейль «Маяк» – ликер, яичный желток, коньяк. Просто поэзия!
Теперь об очень «вкусном» событии. 12 марта был введен ГОСТ 117-41 «Мороженое сливочное, мороженое пломбир, фруктово-ягодное, ароматическое». К тому времени уже на полную мощность работала фабрика мороженого при московском хладокомбинате № 8. К слову, контроль за качеством продукции был строжайший. Мороженое было экологически чистым, никаких сомнительных добавок не было и в помине. А о пресловутых консервантах и не слыхивали!
«Мороженое следует и можно сделать массовым продуктом питания, выпуская его по доступным ценам» (Анастас Микоян)
Нарком пищевой промышленности СССР Анастас Микоян считал, что «мороженое следует и можно сделать массовым продуктом питания, выпуская его по доступным ценам». Интерес к нему появился у Микояна во время командировки в США в 1936 году. Если раньше лакомство выпускалось кустарным способом, небольшими партиями, то благодаря привезенному из Америки оборудованию и технологии было налажено массовое производство.
Микоян был так увлечен новшеством, что Сталин как-то заметил: «Ты, Анастас Иванович, такой человек, которому не так важен коммунизм, как решение проблемы изготовления хорошего мороженого». Непонятно, чего больше было в этих словах – похвалы или упрека…
В Москве появилось множество сортов мороженого – с «лебедем» молочное, фруктовое, эскимо, «Ленинградское». Продавались ванильное лакомство, сладость в вафельном стаканчике с кремовой розочкой. И развесное – по 50 или 100 граммов, которое можно было купить на уличных лотках, в киосках и кафе. Оно шло нарасхват!
Люди, торговавшие мороженым, были одеты в специальную форму: на киоскерах и велоразвозчиках – белые фуражки или колпаки, фартуки или платья с белыми нарукавниками. Для лоточниц стали выпускать форму, утвержденную по эскизам «Главхолодопрома».
Еще один нюанс. Раньше мороженое продавалось лишь «с наступлением теплых дней до начала осенних дождей». Считалось, что в холода его просто не будут покупать. Теперь же мороженое перестало исчезать зимой. Оно и в морозы пользовалось популярностью. Вот характерный случай.
Во время своего визита в Москву во время Великой Отечественной войны премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль ехал по городу. На Кузнецком Мосту его автомобиль остановился у светофора, и сквозь обледеневшее стекло Черчилль разглядел человека, который ел мороженое. Стоит отметить, что в тот день было очень холодно – больше двадцати градусов мороза.
Не веря своим глазам, сэр Уинстон спросил у сопровождающего: «Он действительно ест мороженое?» Тот подтвердил. Тогда Черчилль произнес фразу, ставшую исторической: «Народ, который в такой холод ест мороженое, непобедим».
Аромат славы
Тогда не было понятия «светская жизнь». Но многие интересовались, как живут известные люди, во что одеваются и так далее. И естественно, им пытались подражать. Многие звезды советской эстрады отдавали предпочтение испанским и латиноамериканским мотивам. К примеру, Клавдия Шульженко исполняла «Лолиту», «Песнь креолки», «Фраскиту», «Челиту», Изабелла Юрьева – «Кубинскую песенку». Это – отголоски интереса к Испании, вызванного гражданской войной и участием в ней советских «добровольцев». Другими популярными мелодиями в СССР были самба, румба и ча-ча-ча. Танцевали краковяк, польку-бабочку, кадриль, вальс-бостон, танго.
Балерина Суламифь Мессерер, стремясь походить на испанку, вставляла большие розы в сценические прически в «Дон Кихоте», эстрадная певица Эдит Утесова, дочь известного джазового певца, пела в широкополых шляпах. Актриса Любовь Орлова носила прически, убранные на затылке в тореадорскую сеточку, связанную из синели.
В фаворе были жакеты болеро – короткие курточки с закругленными полами. Как и тюрбан – драпированный головной убор, похожий на чалму. Он был выполнен по моде островов Карибского бассейна, где их носили простые женщины, работая на плантациях.
«Так как светская жизнь была уничтожена в зачатке, то возможности пощеголять туалетами было мало, – писал историк Александр Васильев в очерке «Мода сталинской Москвы». – Самым нарядным местом встречи публики постепенно стали спектакли Большого театра, фойе театров МХАТ, Малого, Вахтанговского и так далее. Люди одевались ко дню рождения, Новому году, хотя елки и были еще запрещены как «буржуазный пережиток», на всевозможные демонстрации, посвященные революционным праздникам».
Самыми нарядными дамскими платьями были платья из однотонного креп-жоржета. Популярны были цвета само, чайной розы, розовые, сиреневые, которые украшали «вафлями» – сотообразными защипами ткани на плечах и кокетке. В почете у модниц был крепдешин с цветочным рисунком и шелк в диагональную полоску.
«Балерина Суламифь Мессерер, стремясь походить на испанку, вставляла большие розы в сценические прически в «Дон Кихоте»
На ногах у советских женщин можно было видеть грубоватые модели советских фабрик. Элегантные туфельки были доступны лишь немногим – артисткам, дочерям и женам дипломатов, наркомов и других больших начальников.
Большое влияние на московскую моду оказали Прибалтийские республики и Западная Украина, вошедшие в состав Советского Союза в 1940 году. Об этом писал обозреватель журнала «Костюм и пальто» В. Шехтман: «Наряду с поисками собственного пути в моделировании продолжается использование и западных образцов». Модными тканями были легкая шерсть, шелк, трикотаж, хлопчатобумажные ткани.
«Во второй половине 1930-х годов почти повсюду в Москве работали шляпницы-одиночки, – писал Васильев. – Одной из самых популярных из них была москвичка Елена Райзман, сестра кинорежиссера Юлия Райзмана. Из материалов для шляп чаще всего использовали фетр, и журналы того времени нередко давали советы по перекраске и переделке фетровых шляп». У многих частниц «шляпное ателье» находилось прямо в квартире, часто – в единственной комнате мастерицы в коммуналке. Впрочем, головной убор можно было заказать и в пунктах артели «Швейремонтодежда».
Костюмы, платья для женщин можно было заказать и у частниц, и в ателье. Качеством обслуживания славился Дом моделей Мосторга, располагавшийся на Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка). Там работала известная портниха Ревекка Ясная с несколькими ассистентками. Однако сделать у нее заказ человеку со стороны было практически невозможно…
Теперь о парфюмерии. У простых москвичек выбор был невелик. Они пользовались тем, что продавалось в магазинах. За неимением импортных, использовали отечественные духи, среди которых первенство, безусловно, принадлежало «Красной Москве». Здесь не обойтись без небольшой занятной истории.
К 300-летию Дома Романовых, которое отмечалось в России в 1913 году, парфюмер Август Мишель, который трудился в «Товариществе Брокаръ и Ко», предложил супруге Николая II, императрице Александре Федоровне, изумительный букет из восковых роз. Позже Мишель создал духи под названием «Любимый букет императрицы» с ликом Екатерины II на флаконе. Супруге царя так понравился аромат, что она предпочла его «Розе крем» от знаменитого французского парфюмера Франсуа Коти, которым пользовалась раньше.