Страница 18 из 20
А к концу 68-го я уже прошел все общественные должности в "Современнике": был и комсоргом, и предместкома, потом стал парторгом. В парторганизацию входили Ефремов, Мила Иванова, Леня Эрман, пожарники какие-то, Женя Евстигнеев, Петя Щербаков, Валера Хлевинский, зав. монтировочным цехом Маланин. Хорошая первичная партячейка. Для коллектива мы старались.
Рождение каждого театра обусловливается состоянием общества. В том историческом пространстве, в котором возник и существовал "Современник" общественная борьба слагалась из борьбы легенды об апостольской невинности Владимира Ильича Ульянова-Ленина и катастрофической гиньольной вины и жестокости, которая была связана с фигурой Иосифа Виссарионовича Джугашвили-Сталина. "Хороший" Ленин и "плохой" Сталин, искажавший "хорошего" Ленина, – это, по сути дела, и было поле сражения, в котором, конечно, принимал участие "Современник". Но особенности моего человеческого и обывательского развития были отмечены большим знанием того, что "и раввин, и капуцин одинаково воняют". Эта цитата из стихотворения Гейне "Диспут" наиболее применима к этим двум фигурам российской истории. Поэтому и взгляд мой на происходящее был более трезвым…»
Между тем «Обыкновенная история» в 1967 году была удостоена Государственной премии СССР. Кроме этого, Табаков был награжден еще и орденом «Знак Почета», став ПЕРВЫМ актером «Современника», награжденным правительственной наградой. Причем театр к этому никакого отношения не имел – это была инициатива СВЫШЕ, приуроченная к 50-летию Советской власти. Той самой власти, которую награжденный со своим обостренным «обонянием» не шибко-то и любил. Рано или поздно подобные игрища с интеллигенцией не могли не кончиться для власти самым плачевным образом.
Хохмачи из «Современника»
Но отвлечемся от серьезных тем и поговорим о веселом. Например, о том, что актеры театра «Современник» всегда слыли в театральном мире неуемными хохмачами. Об их приколах, которые они устраивали друг другу прямо во время спектаклей, в творческой тусовке ходили легенды. И одним из самых активных «прикольщиков» был наш герой – Олег Табаков.
Рассказывает Г. Волчек: «Лелик гениально разыгрывал и "раскалывал" всех. Единственный, кто не попадался на его удочку, был Евстигнеев. Лелик не мог успокоиться и "раскол" Евстигнеева наметил на спектакль "Продолжение легенды". Там Евстигнеев играл Батю, а Табаков – юного романтичного героя Толика с такой тонкой шейкой. По ходу спектакля Евстигнеев протягивал ему пятерню для знакомства, и Лелик с почтением и восторгом жал рабочую мозолистую руку И вот один раз Лелик незаметно в руку взял вазелин. С романтическим восторженным взглядом жмет он большевистскую конечность, и на руке Евстигнеева остается липкая куча вазелина. Пауза. Те, кто был на сцене в этот момент, начали отползать, но Евстигнеев… Его надо знать… Начал рьяно гладить Лелика по голове, вытирать руку о его штаны. Но не "раскололся". Хотя всегда "кололся" на шутках Лелика, когда по вечерам мы собирались, покупали бутылочку и веселились всем театром».
Алексей Баталов беседует с молодым актером Московского театра «Современник» Олегом Табаковым. 1962 год
Галина Волчек и Олег Ефремов
А вот что рассказывает о «приколах» Табакова другой «современниковец» – М. Козаков: «Пожалуй, самый смешной случай был на спектакле драматической пьесы Олби "Баллада о невеселом кабачке" (1967). Я играл автора-рассказчика. Так именовался мой персонаж. У меня были длинные драматические монологи, обращенные к залу. А Олег Табаков, Лелик, играл горбуна-мальчишку Лаймона. И вот мой тогдашний друг решил рассмешить и меня, и партнеров. Во время спектакля он прохромал (его персонаж еще и прихрамывал) мимо меня и сказал так, чтобы слышали только я и мои партнеры: "Такому рассказчику – хуй за щеку!" Я застыл, а потом не смог удержаться от смеха. Мои партнеры фыркнули и отвернулись от зала. Хулиганство, конечно, но ведь вправду смешно. После спектакля я умолял Табакова не смешить меня в этой трудной роли. Он дал мне честное слово, что больше он такой шутки не повторит. "Лелик, поклянись!" – "Клянусь!" И он не нарушил клятвы – больше рта не открыл, чтобы сказать слова, к роли и тексту не относящиеся. Я и партнеры, конечно, на следующем спектакле находились в напряжении, когда дошла очередь до этой мизансцены, когда я произношу свой монолог, а он хромает мимо меня. Нет, Лелик слово сдержал, но, хитро оглядев всех и как бы демонстрируя, что он человек чести, он всего лишь оттопырил языком щеку. Со мной и партнерами случилась истерика».
От гея до большевика
В 1967 году у Табакова случилась в театре всего лишь ОДНА премьера – тот самый спектакль «Баллада о невеселом кабачке». Кстати, Табаков играл в этой постановке роль… гомосексуалиста. По сути, это был ПЕРВЫЙ гей, показанный на сцене советского театра в те годы. По словам самого О. Табакова:
«Пьеса являлась версификацией драматической повести Карсон Маккалрс, рассказывающей о женщине-гермафродите, о молодом красавце-ковбое Дальнего Запада и о горбуне, калеке и гомосеке, каким и был мой персонаж – братец Лаймон. Любовный треугольник: женщина любит горбуна, красавец-ковбой любит женщину, а братец Лаймон влюблен в ковбоя. И на самом деле ситуация безвыходно трагическая. Режиссером всего этого апокалипсиса был человек по имени Эйви Эрлендссон, приехавший в СССР из Исландии. На родине он разводил баранов, а потом решил заняться искусством театра, был учеником Марьи Иосифовны Кнебель…
Я играл не гомосексуалиста, не инвалида-горбуна, я играл братца Лаймона – человека любящего, стремящегося к любви. И флюиды любви достигали сердец сидящих в зале.
"Балладой о невеселом кабачке" свершился определенный прорыв в эстетике театрального языка, и роль братца Лаймона стоит несколько особняком от всего того, что мне поручалось играть в "Современнике" до и после "Обыкновенной истории" вплоть до семидесятого года…»
Однако в кино Табаков снимался чуть чаще, правда, геев там не играл. Например, в 1966–1967 годах на экраны вышли шесть фильмов с его участием. Так, в «Дороге к морю» (1966) режиссера Ирины Поплавской («Мосфильм») он сыграл Льва Чемезова – начинающего поэта. Сюжет: сестры-близнецы Лея и Славка мечтают поступить в мореходное училище. После первого отказа девушки едут в Забайкалье, устраиваются на работу в зверосовхоз, обретают настоящих друзей, влюбляются, переживают всевозможные приключения и по-прежнему мечтают о море.
Кстати, роль Славки исполнила супруга Табакова – Людмила Крылова.
В 1967 году у Табакова случилось две кинороли. В фильме «Выстрел» (реж. Наум Трахтенберг, «Мосфильм») по прозе А. Пушкина он сыграл главную роль – Ивана Петровича Белкина. А его партнером там был коллега по «Современнику» Михаил Козаков (роль Сильвио). Очень талантливое кино, которое добавило лишнюю толику славы всем актерам, участвовавшим в нем, но особенно Табакову и Козакову.
Второй фильм был из другого ряда. Речь идет о телефильме Леонида Пчелкина «Штрихи к портрету В. И. Ленина», где Табакову досталась роль Николая Бухарина. Играл он ее вдохновенно, поскольку это было ПЕРВОЕ обращение советского кинематографа к личности этого большевика, погибшего во время репрессий конца 30-х годов. Для истинного либерала, к сонму которых принадлежал Табаков (как и весь театр «Современник»), воплощать на экране таких людей было настоящим подарком. Таких деятелей они играли по зову сердца, а не по велению начальства. Ведь эти деятели «пахли» совсем иначе, чем «раввин и капуцин» из Гейне.