Танец стихий

Но этот нахал продолжал нежно улыбаться и смотреть на меня своими масляными глазами цвета первой листвы… в моем мире, так как здесь растительность отличалась более агрессивными оттенками. Вот уж точно, как с гуся вода. Я с мольбой посмотрела на мага. Тот, все-таки смилостивившись, перестал хихикать над сценкой «неприступная девица» и потащил всех из комнаты. Хлопнула дверь. Я облегченно вздохнула и торопливо выскочила из-под одеяла. И натолкнулась на взгляд Роже, весьма красноречивый. Мои ноги словно приросли к полу. Через минуту, он перевел взгляд на мое лицо и совершенно серьёзно сказал:

– Да, Ривиэль много потерял. Если бы он остался, то уж точно вам обоим не было бы чего друг от друга скрывать.

Я вспыхнула до корней волос и, метнув в наглеца подушкой, метнулась в сторону ванной.

Через десять минут: одетая и причесанная, но все еще донельзя смущенная, я резво взбежала по крутым ступенькам и вошла в комнату, в которой уже давно гудели голоса. При моем появлении воцарилось молчание. Ривиэль тут же вскочил, и, взяв меня под руку, усадил подле себя. Я мельком взглянула на Роже. Лицо его ничего не выражало, взгляд был отрешен. Казалось, он и не заметил, что я пришла.

Впрочем, лица у всех были донельзя серьезными, это уже были не те балагуры, что ввалились ко мне полчаса назад.

– Что-то случилось? – спросила я, мой голос внезапно стал хриплым.

– Война случилась, – тихо произнес Роже, и, посмотрев мне в глаза добавил: – Проклятье сработало до конца, охватив сразу всех цваков. Кроме тех, кто находился в радиусе десятка калонов отсюда, а также в Валраде. Этих ты спасла.

Два новоприбывших цвака оказались из числа недавно исцеленных. Это брат Ривиэля и его друг. Друзья торжественно объявили, что нас отправили на задание под кодовым названием «осчастливь цвака» впятером. Я – как рабочая лошадка, Роже как магическая поддержка, цваки в качестве живых щитов. Причем добровольных: мой поклонник клятвенно обещал ограждать меня своим горячим телом днем и ночью. Я уже устала отбиваться от ухаживаний Ривиэля, и в ответ только нервно огрызнулась.

Брат Ривиэля прочитал мне лекцию на тему, как он рад, что в их семье появился такой замечательный чужак как я. И хотя цваки обычно против таких союзов, для Мастера они с удовольствием сделают исключение. На мои слабые возражения, что, дескать, я и не собиралась пополнять их семью своей особой, никто не обратил ни малейшего внимания. Я уже вообще не понимала, что происходит. Роже, кажется, поддерживал эльфа в его стремлении вскоре обзавестись парой-тройкой маленьких полукровок. Я же была просто в бешенстве от реакции анаха. Неужели установившаяся между нами в первую же встречу, такая волшебная потусторонняя связь была плодом моего неуемного воображения?

Начались бестолковые сборы: порфироносец толкнул речь минут на сорок о мире во всем мире, но порфирой своей, как бы она ни выглядела, к моему сожалению при этом не потрясал. Ривиэль постоянно крутился вокруг, и я уже даже не огрызалась. Поскольку было уже все равно. Внутри как будто что-то сгорело, стало пусто и тоскливо. Но подобное состояние окружающие списали на форс-мажорные обстоятельства, тем более, что эти самые обстоятельства, собственно говоря, никому настроение не повышали.

Мужчины взялись за руки и встали вокруг меня. Слаженно запели, так, как будто полжизни работали в церковном хоре. Мозг отказывался принимать информацию: хотя я понимала отдельные слова, смысл песни ускользал, но должно быть это было заклинание перемещения групп, судя по эффекту. Свет рождался внутри их тел и с каждым словом все увеличивал яркость, накрыв в конце и меня ярким облаком. Когда краски потускнели, мы оказались в каменном мешке с низким нависающим потолком. Было сыро, в нос ударил запах пожухлой травой и еле заметный кислый запах гниения. Из небольшой пещерки с сырыми камнями стен открывался вид на огромное поле, поросшее низкой багровой травой. Цваки тут же выскользнули наружу. Ривиэль объяснил, отвечая на мой немой вопрос, что они будут охранять подступы к нашему небольшому партизанскому отряду. Лагерь цваков, подвергнувшихся проклятию находился совсем рядом и Ривиэль решил разузнать планы темной армии. Он торопливо чмокнул меня в нос и исчез вслед за товарищами.

Я же поежилась от промозглого холода, с дикой радостью набросившегося на мои оголенные плечи. Да и легкое платьишко не могло защитить тело от сырости, царившей на свежем воздухе. Ну вот, как всегда, экипировочка у Мастера страдает. Конечно же, я привыкла к небольшим неудобствам: иногда выступать приходилось в совсем нереальных условиях, даже порой зимой на снегу, поэтому мы всегда глотали перед выходом какую-нибудь горячую гадость из аптеки, чтобы потом не загреметь в больницу с пневмонией. Здесь же подобных удобств не было, местные знахари могли бы предложить только отвар из местных трав… хотя, кто знает – может статься, что такое лечение гораздо эффективнее.

Пока я, синея от холода, предавалась воспоминаниям, от природы синий Роже уже расчистил от мелких камней небольшую площадку и принялся устанавливать по кругу черные магические свечи. Полюбопытствовав зачем, я услышала в ответ, что сие действие необходимо для усиления моей ворожбы, чтобы уж точно покрыть как можно большую площадь мира. Я хотела узнать, как он рассчитал диаметр нужного круга, но тут в пещерку ворвался пронырливый Ривиэль. Он бросил ироничный взгляд на ползающего по кругу Роже а затем торжественно сообщил мне, что наступление на анахов назначено на утро. И, весело подмигнув, тут же умчался обратно. Похоже, чокнутому цваку вполне по вкусу подобные приключения. Меня же стал бить озноб.

– Роже! Мне кажется, я не справлюсь. Я какая-то пустая, ничего не помню, не испытываю никаких эмоций. Во всяком случае, положительных, – я потянула анаха за капюшон, отвлекая от нелепого занятия: анах в который раз медленно обходил созданный круг, придирчиво рассматривая его и чуть поправляя антрацитовые свечи.

Похоже, я сорвалась на скулеж.

– Соберись, Мел! От тебя сейчас зависит судьба двух народов. Причем от судьбы одного из них напрямую зависит твое счастье, – отмахнулся маг, не прерывая движения.

Я растерянно выпустила натянувшуюся ткань из рук и, вскинув голову, вопросительно посмотрела на него, недоумевая над последней фразой.

– В смысле? – сердце сладко замерло от возродившейся надежды: а вдруг он скажет, что когда все закончится, они смогут быть вместе?

Маг раздраженно передернул плечами: мол, зачем спрашивать про очевидные вещи! Потом, обреченно вздохнув, попытался объяснить:

– Если… Нет! Когда все у нас получится, ты заживешь счастливо с Ривиэлем. Его народ воспримет тебя, хоть и чужака, но спасительницу всего рода цваков. Ты должна сейчас думать только об этом, бери силы в своей любви. Это огромная сила, совершенная магия. У тебя все получится, я в тебя верю.

– Но я люблю не Ривиэля! – воскликнула я, едва сдерживая слезы разочарования.

Роже моргнул и недоуменно уставился на меня.

– Но ты же любишь? – прозвучало, словно обвинение. – Это даже не видно: твое чувство просто осязаемо.

– Да… это так. Но… – тихо прошептала я, не в силах продолжать. Ибо просто не перенесу еще одного крушения надежды.

– Тогда дай волю силе своей любви, дальше тянуть нельзя, я отдам тебе все свои магические силы для ритуала. Сосредоточься и начинай, – сухо кивнул анах.

По спине побежали мурашки от паники, охватывающей весь организм, но я отчаянно тряхнула головой и вошла в импровизированный круг: самое лучшее лекарство от противоречивых эмоций – переключиться на что-то другое. К тому же, если Роже говорит, что медлить нельзя, значит это как минимум именно так. Мы с магом встали друг напротив друга: Роже скинул свой вечный черный плащ, завернул рукава рубашки из тонкой, чуть блестящей ткани серебристого оттенка, и собрал в хвост свои шикарные длинные волосы, глядя на которые, многие дамы из моего мира просто бы тихо усохли от зависти.