Абсолютно честен. Автобиография

Я чувствовал себя очень глупо и униженно. Мне не нужно было спрашивать, насколько плохо все выглядело. Я был в том номере и все знал. Теперь это узнает и вся страна. Это был сущий кошмар. Я попытался подготовиться к позору и стыду за то, что поставил себя и свою семью в такое ужасное положение.

Когда на следующее утро принесли газету, все было еще хуже, чем я ожидал. Они не только подробно описали события и напечатали фотографии, но и морализировали, утверждая, что мы «вели себя неуважительно и унижали достоинство женщин». Это была полная чушь. Никто не сделал ничего такого, чего делать не хотел. Я не совершил ничего противозаконного. Я был одиноким молодым парнем, который стал жертвой чужой жажды наживы и любовью общественности к сексуальным скандалам.

Все было очень предсказуемо. Любой материал о футболистах и их поведении должен был обладать негативным и низменным уклоном. Не следовало рассчитывать на беспристрастное отношение, хотя я нашел их тон немного чрезмерным для газеты с подобным содержанием. К сожалению, я находился не в том положении, чтобы осуждать других.

Остальные СМИ подхватили новость, и в течение недели все говорили обо мне, о футболистах и о крахе приличного общества. Все это казалось мне перебором, но тогда у меня не было права на слово в свою защиту, потому что я присутствовал на пленке и поэтому открыт для обвинения.

Вся эта история была очень липкой и неприятной, и за всю свою жизнь я никогда не чувствовал себя настолько униженным. Мне было дурно от стыда, и я несколько дней испытывал мучительную, выворачивающую нутро тошноту. Папа был прав. Как я мог быть так глуп? Я не хотел, чтобы на меня повесили ярлык безответственного молодого развратника. Я был не таким. Я хотел быть достойным человеком, хотел, чтобы меня воспринимали как молодого игрока с хорошей репутацией и светлым будущим.

Меня воспитывали не таким человеком, про которого могли бы печатать гадости в газетах. Я совершил ошибку в ситуации, в которой мне следовало бы больше задуматься о возможных последствиях. Я был разочарован собой и никогда не чувствовал себя так плохо.

Хуже всего была реакция мамы. Вся эта история казалась самой жуткой из всех, в какую только может попасть сын. Мама не сердилась, ей просто было очень больно.

– Ты подвел нас, Фрэнк, но прежде всего ты подвел себя, – сказала она. – Это так на тебя не похоже. Ты так себя не ведешь, а молодые футболисты, поступающие подобным образом, смывают карьеру в унитаз.

Я не мог пошевелиться. По моему лицу текли слезы, и даже несмотря на то, что в моей голове проносился миллион мыслей, я не мог заставить себя говорить. Я знал, что она права. Она чувствовала тяжесть стыда за меня. Я сильно подвел ее – ее и моих сестер, моих бабушку и дедушку.

Футбол научил меня, что лучшие уроки – это те, которые вы получили из ошибок, и теперь мне предстояло сделать то же и в жизни. Я не должен был позволить себе оказаться в столь неприятной ситуации, и теперь понимаю, что даже не должен был ездить в Айя-Напу. Нечего и говорить, что больше я туда не возвращался.

Так я впервые смог оценить ущерб, который могут нанести газеты, и то, насколько они беспощадны. Я рад, что сегодня могу говорить об этом, как о делах давно минувших дней, и знать, что я не дам случиться чему-либо подобному вновь. Однако мои неприятности со СМИ на этом не закончились. Хуже того, они вновь подняли свою отвратительную голову сразу после одного из самых печально известных дней в современной истории, 11 сентября 2001 года.

Сообщения о зверстве, учиненном террористами в Нью-Йорке, начали просачиваться, когда мы начинали готовиться к утренней тренировке. У нас не было возможности понять, что именно происходит, и в раздевалке после нашего возвращения повисла напряженная атмосфера ожидания.

Некоторые сотрудники были очень расстроены, и когда я узнал, что произошло, я немедленно покинул Харлингтон и провел остаток дня охваченный ужасом, просматривая новостные каналы и пытаясь осмыслить происходящее. Мне позвонили из клуба, сказав, что наша игра в Кубке УЕФА, запланированная на этой неделе, скорее всего, будет отменена, но я должен тренироваться в обычном режиме.

Когда я направлялся к тренировочному полю, находившемуся рядом с аэропортом Хитроу, мир все еще пребывал в шоке, а дороги были заметно тише. Мрачная атмосфера усугубилась, когда Раньери сказал мне, что мой анализ крови показал низкий уровень железа и что мне дали выходной. Я ненавижу пропускать тренировки, особенно когда мне действительно нужно от чего-то отвлечься, сосредоточившись на чем-то другом.

Я сел в машину, позвонил своему другу Билли и поехал на восток по трассе М25 к его дому. Мы часок побегали, а когда вернулись, я обнаружил сообщение от Эйдура, в котором говорилось, что в четверг всем дали выходной и некоторые из ребят собирались вместе пообедать.

Мы с Билли встретились с ними в пабе недалеко от базы, но, когда мы добрались туда, Джей Ти, Джоди, Эйдур и Фрэнк Синклер уже заканчивали есть. Мы присели и выпили по паре бокалов, прежде чем отправиться в другой паб. В деревне пабы на каждом шагу, а потому уже скоро мы сели за стол и заказали пива.

В этом месте все было как обычно. Там были и другие люди, которые ели и выпивали, и, несмотря на витавшую в воздухе атмосферу трагизма, все казалось вполне нормальным. Наше настроение все больше поднималось, и с каждым бокалом, вероятно, мы становились все громче. Я очень сомневаюсь, что мы были единственными в стране, кто в этот день искал отдушины, даже если мы сделали неправильный выбор.

Компания стала более шумной, и нам вновь захотелось сменить обстановку, а потому мы ушли. Возможно, на этом нам и следовало остановиться – особенно, когда одного из парней осенило, что за нами может следовать кто-то из прессы. К сожалению, мы перешли черту, за которой разум мог возобладать.

Мы заскочили еще в один бар, а затем решили отправиться в отель Holiday I

Мы совершили ошибку – глупо было так делать через сутки после того, как многие люди в Америке лишились жизней. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько нелепо было поставить себя в такое положение. Нам нет оправдания. Поход по барам – плохая идея для известных футболистов в такое сложное время.

Однако я могу честно сказать, что мы не стремились оскорбить американцев, находившихся в этом баре. Мы не кричали на них и не демонстрировали им свои голые задницы. Мы были виноваты только в том, что вели себя громко и немного вульгарно, но мы сидели в сторонке. Конечно, СМИ представили все по-другому.

Через два дня нас вызвали в спортзал на встречу с управляющим директором клуба Колином Хатчинсоном. Журналисты News of the World собирали материалы об этой истории, включая показания «свидетелей», и пришли в клуб. Колин ждал нас вместе с корреспондентом и фотографом из газеты и сказал, что мы оштрафованы на две недели за нарушение правил клуба.

Он также объяснил, что журналисты пришли, чтобы услышать историю с нашей стороны, чтобы у нас была хотя бы возможность защитить себя в печати. Какая чушь. Мы осознавали, что происходившее выглядело не очень хорошо, но надеялись, что по крайней мере что-то из сказанного нами будет напечатано. Что-то действительно было напечатано – все, что нам инкриминировали и что подтверждало рассказ их «очевидцев».

Фотографии были еще лучше. На каждой из них мы выглядели как осужденные преступники – на тренировке в начале недели мне подбили глаз, и синяк был настолько колоритным, что я выглядел особенно виноватым. После выхода статьи предсказуемо поднялась новая волна осуждения футболистов и их позорного поведения.