Надо же, как интересно получилось

Зато мне и косо смотрящему на меня Люциферу нужно, чтобы эта афера вообще не имела шансов на выживания.

Канон… штука живучая, вредная. И порой – смертельно опасная.

— Извините, но не могли бы вы ответить? – всё-таки напоминаю я, когда молчание начинает затягиваться. Смерти, казалось, вовсе нет дела – он со вселенским спокойствием ел что-то из фастфуда, какую-то дикую помесь пиццы и пирога, ловко орудуя приборами. Он молчаливо поднял глаза, посмотрев на меня без каких-либо эмоций, и выдержать его прямой взгляд было довольно сложно – чёрный, как бездонная пропасть, он затягивал, гипнотизировал, был тяжёлым и одновременно тягучим, словно патока. И смотрел Смерть так, будто знал о тебе если не всё, то многое, куда больше, чем ты сам. – Пожалуйста?..

Последнее моё слово-вопрос звучало как какой-то жалкий писк, и от этого стало даже стыдно. Я никогда не боялась смерти, как завершение жизни, потому что не у всего есть начало и конец. Кроме круга, конечно. И овала. Но их тоже можно принять за цикл, учитывая, что начинаются они в точке, и в этой же точке завершаются.

Я едва подавила желание помотать головой из стороны в сторону – в голову лезет уж совсем откровенный бред.

— Зачем? – с лёгкой заинтересованность роняет он.

Что именно зачем? Зачем нам Кольцо? Мы уже объясняли. Или…

— Винчестеры упрямы и упёрты, и удивительным образом умеют выпутываться из неприятностей, в которые сами себя запихивают. – осторожно говорю я. – Они найдут способ забрать у вас кольцо.

— Ты прекрасно поняла, о чём я, девочка, – хмыкает Смерть. Надо же, они все такие живые, несмотря на ту силу, что хранится в них. Смерть, пернатые – они все чем-то похожи, но в то же время настолько разные, что провести параллель довольно сложно. – Зачем тебе это?

Звучит так, будто ему в серьёз любопытен мой ответ на это. А ещё так – будто бы суть кроется не только в ситуации с Кольцом и Клеткой.

Хотела бы я ответить.

Хотела бы я хотя бы знать ответ на этот вопрос.

Но что-то внутри меня, в глубине души знает ответ.

Смерть выглядит едва ощутимо разочарованным, но в его взгляде столько раздражающего меня понимания, что я не выдерживаю, отвечаю.

— Потому что я не хочу, чтобы Люцифер вернулся в клетку. – тихо говорю я. Появляется чувство, что меня просто взяли на слабо. Не то, чтобы мне было так сложно признать этот факт, но облекая в слова это, показывая свою привязанность, я ощущаю себя по меньшей мере неуютно, а учитывая непосредственную близость Светоносного, то ещё и неловко. Говорить ему самому, что он не чудовище, не зло – легко, говорить кому-то подобное тоже, но не тогда, когда Люцифер рядом. Парадокс. – Он не заслуживает этого.

Смерть не спрашивает: “Почему”, не злиться за то, что я совсем-совсем немного увиливаю не в правильную сторону от вопроса. Зачем Смерти знать, что я привязалась к Падшему, что он стал дорог мне? От Люцифера мне это не скрыть – всё же мои мысли для него открытая книга – но лишний раз говорить это вслух не охота. Да и тешить кое-чьё самолюбие тоже не хочу.

Люцифер едва уловимо фыркает – на самом деле, это не совсем честно, раз мы оба связаны, что только он и слышит мои мысли, а я его – нет. Не то, чтобы я прям жаждала знать, что творится в его пернатой головке, но согласитесь, что довольно сложно ощущать личное пространство, когда рядом кто-то, кто знает твои мысли все до единой. Конечно, это играет и обратную, не очень хорошую сторону – ему приходится выслушивать весь тот мысленный бред, которые генерирует мой мозг со скоростью света. Я это понимаю и даже совсем немного сочувствую ему, но иногда силён соблазн мстительно воспроизвести ему какой-нибудь особенно странный момент из многочисленных фанфиков по Сверхъестественному, которые я читала от нечего делать будучи Алисой.

— Хитришь, – хмыкает Смерть, он снова смотрит с пониманием, но в этот раз это не выводит из себя. Я прекрасно осознаю, что передо мной сидит куда более высшее существо, которое явно понимает и осознаёт мотивы и причины моих действий быстрее и лучше меня самой – мной руководят инстинкты, разные мелкие желания, абстрактная конечная цель, которую я не до конца даже сформировала, так что тут я пасую ещё до того, как противостояние умов началось бы. Да какое противостояние-то? У меня и ума-то нет, и я же уже говорила, что Смерть – очень сложное и сильное существо. Или лучше говорить сущность? – и сильно рискуешь.

Люцифер молчит, наслаждаясь моей растерянностью. Он вообще предпочёл по всей видимости отмолчаться, оставив уговоры на меня. Нечестно!

— Рискую? – я смотрю на Смерть слегка удивлённо, не, я понимаю, что этот мир полон опасностей, а я всегда лезу туда, куда не надо, но вряд ли бы кто-то вроде него из-за всего этого стал бы выделять так это слово. Его взгляд сейчас такой странный, почти нечитаемый, но при этом и сила, мощь которой поражала, и лёгкое непонимание заметно ощущались. И чем-то он мне напомнил взгляд Чака, когда тот спросил, верю ли я в Бога – только тогда было что-то и бесконечно горькое, грустное в его глазах, одинокое, отчаянное. Лёгкое, не давящее громоздкостью, но при этом такое сложное. Я закусила губу, когда ассоциации начали складываться в ряд.

Не время сейчас думать об этом.

— Да. – просто кивает он. – Не в моих привычках предостерегать кого-либо, но ты… довольно забавная, и раз уж умудрилась дожить до своих лет, а не погибнуть до тринадцати, как остальные, то вполне можешь пожить подольше. – он слегка пожимает плечами. Даже это простое действие в его исполнении выглядит величественно и степенно. – Я – Смерть, мне нет особого дела до того, когда и чьи Души вступят под мою юрисдикцию, дитя, лишь бы равновесие не было смещенно. Раз уж даже Судьба махнула на тебя рукой, не пытаясь убить, учитывая, насколько ты меняешь события.

— Я уже догадалась, что суть не в абстрактном: “Сама Вселенная стремиться их уничтожить”. – фыркаю я, слегка поморщившись. – Но я не собираюсь использовать… способности.

— Ты уже их используешь, ребёнок. – откровенная насмешка. – Неосознанно, инстинктивно. Ты лечишь его собой, фактически.

Ммм? Нет, мы конечно заметили, что Люциферу с каждым днём всё лучше и лучше, и вроде даже сосуд – тушка Ника – стал меньше его отвергать. Габриэль шутил, что тому пошёл на пользу “переход на Светлую Сторону Силы”. Но то, что это я ему помогаю?.. Не думаю. Это было бы уже почти читерством.

— Серьёзно? – вырывается у меня.

— Сомневаешься? – я едва заметно отрицательно качаю головой. Врать Смерти было решительно незачем. – Ты уничтожаешь себя. – хмыкает он. – Из-за специфики Аномалий, они довольно долго не чувствуют границ своих возможностей. Это их и губит.

Смерть замолчал, то ли закончил, то ли взял небольшую паузу. Люцифер выглядел задумчивым, и его немного расфокусированный взгляд мне не нравился – Падший не отличался жертвенностью, но отчего-то ощущался так, будто чувствовал себя почти виноватым.

Надо же, моя теория про не сумевших взять под контроль силу или наоборот заигравшихся подтвердилась. И если верить словам Смерти, я, являясь одной из них, полностью подтверждаю это глупое звание, тратя внутренние силы, даже не осознавая этого.

Но мне почему-то было всё равно.

— Ну и ладушки. – хихикаю я, с внутренним удовлетворением замечая, как Светоносный едва заметно вздрагивает от неожиданно произнесённых мною слов. Слишком задумался? В то, что Люцифер откажется от неожиданной Панацеи в лице меня я даже не думала, не в его характере, и хотя он привык ко мне, немного переживает и даже заботиться в своей особенной манере, он будет использовать мои способности до тех пор пока это не окажется почти смертельно опасным для меня. Но я не в обиде. Сама же хотела ему помочь. И до сих пор хочу. А моя… аномальность просто по своему транслировала мои желания. Ничего не поменялось и не поменяется – просто теперь я буду делать это осознанно. – Не поймите меня неправильно, я очень благодарна вам за ваше предупреждение, но я не собираюсь с криками: “чур меня” бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше. Меня не пугают возможные… последствия. – я едва заметно улыбаюсь, мне хочется смеяться при виде растерянного Люцифера, и очень хочется – откровенно, детская шалость – ввести Светоносного в куда больший ступор. От Смерти ощущается призрачное одобрение, хотя, возможно, мне всего лишь кажется это. – Я считаю Люцифера своим другом и он дорог мне, так что если бы я знала, что могу – сделала бы тоже осознанно.