Моя Игра

К тому же… Я не могу так глупо умереть.

Раз… Два? Три!

Выпиваю всё до дна. Секунду ничего не происходит, а потом… Боль. Сильная боль в глазах. Будто там зажгли костёр, и его пламя выжигает всё.

Резко закрываю глаза, жмурюсь и закусываю губу до крови, чтобы не закричать. Не получается. Кричу и оседаю на землю. По щеке что-то скользит. Слёзы? Нет… А вот это уже очень странно. Кровь, текущая из глаз, стекает по моим щекам, оставляя на них мокрые алые дорожки.

Что происходит? Я напутал что-то с зельем? Не должен был. Там же было всё правильно! И конечный результат правильный – бесцветное зелье со вкусом шоколада и характерным запахом корицы.

Интересно, все запрещённые зелья имеют нормальный вкус, в то время как обычные просто омерзительны?

О чём я вообще сейчас думаю!

Я могу лишиться зрения! Полностью. Сделать ещё хуже, чем было до этого.

Весело… Ага, прям обхохочешься.

Боль ушла, кровавые «слёзы» тоже. Глаза чуть-чуть щиплет, но это не так страшно. Попробовать открыть глаза, что ли?..

Была не была.

Резко размыкаю веки и открываю свои глаза.

Вижу!.. Я всё вижу. И даже лучше.

Превосходно! Боль стоила того, чтобы видеть всё это. Мир стал более красочным, ярким. Это так… волшебно!..

А я-то думал, что утратил всю свою детскую наивность.

Ну, что я вообще хочу? Этому телу всего четыре года.

Счастливый смех облетает Лабораторию, и мне кажется, что Замок смеётся вместе со мной.

Видеть это… это так необычно.

А самое главное – моё Магическое Зрение никуда не ушло.

Это просто… просто превосходно!

Кажется… Кажется, я почти счастлив.

Комментарий к Глава 9. Исправленное Зрение

Группа про мои Фанфики - https://vk.com/club89977622

У меня каникулы, настроение классное, так что решила порадовать вас новой главой!

…

Отбечено.

========== Глава 10. Кладбище Годриковая Впадина ==========

Ненавижу этот дурацкий праздник. Какой может быть праздник, если в этот день кто-то умер?

Погода будто разделяет моё мнение. Громоздкие тучи обволакивали небо, скрывая от нас солнечное тепло. Промозглый ветер теребил ветки почти облетевших деревьев. Всё, как тогда. Но… В отличии от того самого дня, сейчас шёл сильный дождь. Природа будто оплакивала их.

Тяжелые капли звучно барабанили по любым доступным им поверхностям, а яркие вспышки молнии, на мгновение освещая тёмный вход в Замок, делали единственную во всём Замке тыкву, стоящую там, ещё более зловещей.

Это всё. Это весь Хэллоуин. Это единственное украшение, на которое я согласился. Тыква – дань традиции, она отпугивает Злых Духов. Ага, как же. Это обязательный атрибут в Замке Перевеллов «Вересковая Пустошь». В Замке Потомственных Некромантов. В Замке, полном призраков.

Даркнес поддерживающе ткнулся мне в руку своей серой мордочкой, вызвав мою улыбку. Грустную, но улыбку.

— Мой маленький Повелитель грустит?

Мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто это.

— Давно вас не было в Подлунном Мире, Серая Госпожа, – говорю я, всё также не оборачиваясь.

Не хочу смотреть ей в глаза. Я просто не могу смотреть в глаза Той, что забрала их, пусть у Неё и не было выбора. Не сегодня. И так сильна глухая боль в груди. И так глаза на мокром месте. И так хочется кричать.

— Сейчас ты не улыбаешься мне, как тогда.

— Тогда я был маленьким ребёнком. И та улыбка также была грустной. А как ещё можно улыбаться тому, кто забирает Души твоих родителей?

— У меня не было выбора.

— Знаю, – коротко ответил я, продолжая смотреть на ливень за окном.

— К тому же, не забрала бы их я, их Души мучились бы на земле. Они бы даже призраками не стали. – Я всё также молчу. Мне нечего ответить ей. Она не виновата в этом. Но всё же… Как же тяжело. И больно… Ненавижу Хэллоуин. – Так в чём же дело, малыш? Что тебя гложет?

— Я никак не могу отделаться от мысли, что я мог всё изменить. Спасти их. Но не смог. Не сделал этого.

— Ты и не мог. – Тихо, на гране слышимости говорит Она. – Эту Историю было не переписать.

— Ты говорила, что История до моего рождения неизменна! – вспылил я. – История до, а не после! Мне было тогда уже полтора года! Год с лишним Жизни, так какое там «до» ?!

— Но я не говорила, до какого именно твоего рождения, верно, мой маленький Перевелл? – девушка подошла ко мне. Интересно, как Смерть выглядит на самом деле? Как дорогой человеку погибший? Нет. Тогда бы я видел свою маму – рыжеволосую ведьму Лили Эванс-Поттер, а не черноволосую бестию. Может, она так и должна выглядеть. Ладно, это не важно. Как говорится, любопытство кошку сгубило. – До твоего рождения. Ты ведь умер в тот день… В день, когда Авада в первый раз осветила твои изумрудные глаза. Но ты не ушёл за Грань. Даже тогда, когда я звала. Материнская Любовь поистине безгранична. Но даже её не хватит на то, чтобы не пустить того или иного человека за Грань.

— Тогда… как? – только и смог выговорить я.

— Не знаю. Ты просто сделал это, хотя это и невозможно. Ты уникум. – Она пренебрежительно пожала плечами, хотя в антрацитах её глаз я видел лишь серьёзность. – Ты выжил. Ты не ушёл за Грань и вернулся в своё тело. Переродился… Называй, как хочешь. Ты выжил после Авады. Родился заново. Именно это рождение я и имела в виду. Не вини себя в их Смерти. Отпусти это. Забудь.

— Есть вещи, которые не забыть. – Я отворачиваюсь от Неё. – Рождение, Настоящую Любовь, Смерть. Какую бы боль ни причиняло последнее, это следует помнить. Забывая её – мы забываем тех, кто нас покинул. – Я замолчал на секунду. – Как бы это глупо не звучало… Но так оно и есть. Тебе не понять. Это просто глупые эмоции, присущие всем Смертным.

Мне не ответили. Я обернулся, но уже не увидел Серую Госпожу. Интересно, Она ушла после Её слов, в начале моей фразы или же в её конце. Она, что, обиделась на мои слова? Навряд ли.

Задёргиваю шторы, ограждая комнату от света Луны, и в комнате становится темно, хоть глаз выколи.

А во мраке светятся два моих глаза. Два Изумруда. Два колдовских пламеня.

Но это ненадолго.

Я выхожу из тёмной комнаты в ещё освещённые коридоры Замка.

Я должен это сделать. Обязан. Это мой долг. Как благодарного сына. Как уважающего сына. Как любящего сына.

Тётя Петунья нашлась в гостиной, она смотрела телевизор, который по её просьбе купили домовики, и что-то тихо вязала.

— Тётя Петунья. – тихо позвал я.

Она вздрогнула от неожиданности и повернулась на звук моего голоса.

— Гарри? Что-то случилось?

— Ровно три года прошло. – Я замолчал на мгновение. – Я хочу посетить их могилу на Годриковой Впадине. Я подумал… подумал, может вы тоже захотите навестить их. Всё-таки она… она была не только моей матерью, но и вашей сестрой.

Она лишь кивнула. Тётя встала и подошла ко мне. Мгновенье, и мы трансгрессировали.

***

Годриковая Впадина такая же, как я её помню из своей Прошлой Жизни. Впрочем, это касается и кладбища. Разве что тогда была зима, шёл снег.

Их могила такая же, как и была. Одинокая. Пустая. Никому не нужная.

— Все, как раньше, празднуют Хэллоуин. Конечно, для них же это в первую очередь праздник. Исчез Волдеморт. А то, что умерло два хороших человека, а их ребёнок остался без родителей – это так, не важно. – Я горько усмехнулся. – Прошло всего три года, а они забыли. Люди… Они порой такие мелочные. Вот так вот. Эти два человека пожертвовали своей Жизнью ради Жизни своего сына… И теперь их прах лежит под этой могильной плитой. А могила пылится никому не нужная. – Я взмахом руки наколдовал венок из белых лилий и положил их на могилу. – Теперь всё будет по-другому, мама… папа… Я не забуду, как бы больно мне не было. Я буду помнить. Всегда. Вы спасли мою Жизнь, заплатив ужасную цену… - я вновь осмотрел могилу. – «И последний враг истребится – Смерть.» … Хм… Она не враг. Далеко не враг. Она бывает и спасением. А знаете, мама, папа, я рад, что вы умерли безболезненно. Это намного лучше, чем то, что случилось с родителями Невилла. Простите, что не предупредил. Я не мог. История была неизменна до определённого момента. – Я говорил очень тихо, шепотом, рассказывая им об этом. Надеюсь, они не сердятся. – Я отомщу. Отомщу тому, кто виновен во всех бедах. Я отомщу Дамблдору! Или я не Гарольд Перевелл! – за моей спиной блеснула молния, хотя это всего лишь причуда природы, выглядело эффектно. – Я люблю вас, мама и папа. Я никогда не забуду то, что вы сделали для меня.