В дурмане... - Clamor

Джейс пожал плечами.

Спустя пару секунд после отправки, телефон завибрировал. Новая смска была весьма содержательной: «Это здесь!»

Блондин фыркнул и полез за стило. Дверца открылась с лёгким скрипом проржавевших петлей. Подобное случается, когда долго ею не пользуешься – не открываешь, не закрываешь, а погода вокруг сырая.

Охотники отодвинули заросли виноградника, прошли через арку ворот и обомлели. Садовая дорожка вела к большому каменному особняку. Конусовидные крыши со шпилями напоминали об эпохе Средневековья, маленькие красивые башенки над крупными зарешётчатыми окнами навевал воспоминания о сказке братьев Гримм, детских страшилок для детей. На площади перед домом раскинулась площадь с фонтаном. Вода давно исчезла оттуда, бронзовая статуя на помосте фонтана выражала сущую муку и почернела в некоторых местах. Сухие листья летали по двору, хотя с приходом ноября о листьях в городе забыли и вовсе. Стояла сухая морозная погода без каких-либо осадков. В такие моменты у всех нестерпимо болела голова, накатывала депрессия и хотелось лежать в тёплом пледе с книгой в руках.

Загадочный особняк навевал страх и подозрительность своей безлюдностью, одиночеством и заброшенностью. В таких городах, как Нью-Йорк подобных зданий вообще не осталось, как считали многие. Но нефилимы знакомые с такой обстановкой и атмосферой, сразу почувствовали неладное. Сенсор молчал, однако от этого становилось только хуже.

Джейс достал клинок и тот ярко засветился. В окнах наверху мелькнула едва заметная тень. Значит, внутри всё же кто-то был. Показав знаками своим напарникам, что нужно быть осторожнее, нефилимы подошли вплотную к дому.

На двери, вразрез со всякой логикой висел старинный замок. Блондин наклонился, чтобы вскрыть дверь, Лайтвуды прикрывали спину. Прошло несколько минут, когда дыхание охотников было затаённым, а в глазах начинали светиться привычное огоньки. Охота – знакомый выброс адреналина, когда по венам, словно растекается жидкое тепло. Люди не умеют контролировать этот процесс до конца, поэтому и не умеют им правильно пользоваться, а вот Сумеречных охотников этому обучают с детства.

Джейс снял замок с двери и толкнул её вперёд. Дверь открылась, сопровождая это громким дубовым басом, впуская сквозняк гулять по холодным коридорам. Нефилимы зашли внутрь неслышно мягкими шагами. Внезапно холодный ветер разъярённо дунул им в спину. Двери особняка захлопнулись…

Комментарий к 11. По следам «белого кролика».

Я обещала главу с таким названием и вот она. Правда, с задержкой, но хуже она от этого не стала.

========== 12.Пленённая. Что же там в «Пряничном домике»? ==========

30 Seconds To Mars – The Kil

The Pretty Reckless – Cold Blooded

Bring Me The Horizon – Can You Feel My Heart

Genitorturers – Lecher Bitch

Несколько месяцев спустя…

POV Клэри.

Я… не помню своего имени. Да и какое это имеет значение? Меня всё равно никто не зовёт.

Я не знаю, кто я. Может быть, я ведьма или человек, или разноцветный единорог. Хотя будь я последним, я бы, наверное, не смогла бы читать и рисовать. Скорее всего, я ведьма. Вроде бы я рыжая.

В месте, где я существую много зеркал, но я не смотрю в них, я смотрю сквозь них. Там отражается только моя сущность. Она рыжая. И я рыжая.

Я существую тут, наверное, давно… Может совсем недавно, а может быть вечность. Здесь нет такого времени, как год, месяц, день. Есть только час, минута, секунда, вечность. К подобному быстро привыкаешь.

Здесь – большой двухэтажный особняк. На окнах решётки или ставки, из библиотеки виден заброшенный, поросший сорняками двор с каменным фонтанчиком и жуткими статуями. Но за окном не интересно, там всё одинаковое и застывшее, а в доме по-другому!

Дом живой. Он защищает и оберегает меня, он смотрит за мной, присматривает, кормит, поит, балует. Каждый вечер сюда на задний двор приходят собаки и кошки. Там тоже решётки, но расстояния между прутьями настолько велико, что я могу просунуть руку и погладить их. Я кормлю их, я научилась разговаривать, как они, я глажу их и расчёсываю, забочусь о них. Они тоже меня любят. Мы друг друга приручили и приучили к друг другу. Дому они нравятся, он пускает их, значит, они хорошие. А люди плохие…

Два раза в день дом показывает мне их. Жуткие уродливые люди с чёрными рисунками по телу, шрамами и кучей крови. Не все, но таких больше. Они скучные, они всегда молчат и их лицо всегда выражает ужас.

Дом оставляет «подарочки» по всему дому, я должна их искать. Это такая игра, чтобы мне не было скучно. А потом все они попадают вниз, где кучами лежат на гранитных столах. Как только набирается десять, дом их сжигает в подземелье. Я обычно сижу на одной из гранитных плит, болтаю ногами и смотрю на огонь. Даже иногда жарю на нём небольшие кусочки мяса или зефир. Огонь такой красивый и яркий. Он загорается, потом разгорается и горит, опаляя жаром, пока не умрём, зачахнет, оставляя после себя горы чёрного сыпучего порошка и кусочков чего-то чёрного. Это вдохновляющее и потрясающе красиво! Порошок я пересыпаю в бутылки и ставлю на полочку в подземелье. Быть может он волшебный. Я же вроде ведьма… А чёрными кусочками можно рисовать. И это замечательно!

Позже я прочла в одной из книг в библиотеки, что «подарочки» - не совсем люди. Это нефилимы, а рисунки на их телах – руны. Руны могут делать этих нефелимов сильнее или же ослабить, даже убить их.

И я рисую руны. Я учу руны по книгам – эти изящные знаки мне нравятся, я читаю их, я рисую их на себе специальной стеклянной палочкой и они тоже чёрные. Но я же не нефилим? Спросить некого.

Предпочитаю не думать об этом. Я провожу опыты, рисую руны и колдую. Нефилимы так не умеют. А я могу разжечь огонь мановением палочки – стило (я выучила, как называется эта стеклянная палочка), я могу перемещать предметы и даже летать, правда, не долго. Мне не нравиться летать. Это страшно. И очень холодно.

Я изображаю руны в некоторых из своих рисунков. Однажды у меня даже получилось войти в картину. Но там всё такое же, как за окном. Застывшее. Жизнь есть только во мне и в собаках с кошками. Люди - нефилимы неживые. Скучные, неинтересные куклы. Однако я люблю их рисовать. Когда меня мучают кошмары (а мучают они меня постоянно), я рисую. Людей, города, дом, кошек, собак, пейзаж за окном и мои представления из прочитанных книг. Дом не хочет, чтобы я спала ночью. Я сплю днём, ночью я рисую, читаю, что-то пишу.

И ем. Я могу не есть сутками, а могу за один присест умять всё содержимое холодильника. Не знаю почему. Когда я долго смотрю на людей, мне не хочется есть.

Ещё я тренируюсь. Каждый день, три раза: ранним утром, в полдень и в сумерках. Я учусь по книгам, иногда дом сам подсказывает мне, что надо делать. Например, «подарочки» бывают изрезаны ножом, и я понимаю, что неплохо бы было потренироваться сегодня с мечом или кинжалами.

Что ещё? Я научилась играть на рояле по многочисленным книгам. Мне нравится музыка, но дому не слишком. Однако он не против. Я играю в новолуние, полнолуние и когда особенно не спится. В тон роялю стараюсь подвывать, но дому не нравится. Поэтому я обычно молчу. Я всегда молчу… Но это мне не в тягость. Лишние звуки, которые могут вырываться из моего рта, несуразны и совершенно не нужны.

Если я в чём-то провинилась, то дом наказывает меня. Я оказываюсь в зеркальной комнате, где я должна смотреть на себя. Какая я отвратительная, какая я ужасная. Мне хочется разодрать самой себе лицо и рвать волосы, но обычно я просто стараюсь не смотреть и просто трясусь от холода, пока это не кончится. Я должна быть терпеливой и выносливой. Это цениться так же сильно, как и понимание своих ошибок. И я понимаю.

Но иногда он показывает мне мою семью. И это отвратительно. Мой брат, мой отец и моя мама. Ненавижу, ненавижу! Моя ненависть к этим людям граничит с помешательством. Они убийцы, они чудовища, они живые мертвецы – нефилимы и они преследуют меня везде, они не дают мне спокойно вздохнуть. Я кричу, бью кулаками по полу, бью все зеркала, но они отказываются разбиваться.