Статуэтка. Сокровища чжурчжэней

Договорились встретиться через час. Арсеньев – маленький город, и добраться с одного конца города до другого можно и пешком за час. Хозяйка не опоздывает на встречу. Внимательно изучает паспорт, смотрит фотографии на фотоаппарате, где мы с девушкой, приглашает в квартиру. Внимательно наблюдает, как укладываю вещи Дианы в чемодан на колесах. Вещей немного. Самое необходимое для деловой женщины, направленной в командировку. В ванной собираю косметику и предметы женской гигиены, складываю в отдельный пакет. Через полчаса покидаю квартиру с чемоданом Дианы. С хозяйкой договариваюсь, что если в течение трех дней не решится вопрос с деньгами, то договор считать аннулированным.

Конечно, можно проявить благородство и заплатить за квартиру из личных средств, но с финансами – проблемы. Лето. Количество запросов на бизнес-услуги сократилось до нуля, прогнозировать поступление новых доходов проблематично.

– Что это? – строго спрашивает Диана, увидев меня в палате с пакетами.

– В одном – твои личные вещи, в другом – фрукты и вода, – миролюбиво отвечаю.

– Откуда у тебя мои вещи? – удивляется. Терпеливо объясняю ситуацию.

– А я тебе разрешила от моего имени действовать?

– Давай рассмотрим ситуацию с практической точки зрения, без эмоций. Документов у тебя нет. Денег нет. Когда вернется память или объявятся родственники – неизвестно. С этими фактами согласна?

– Да, – нехотя отвечает.

– Я – не родственник. Никто тебе сейчас не поможет.

– Меня найдут, – бурчит.

– Найдут, если ищут, – улыбаюсь. – Я хочу помочь, но в разумных пределах.

– Что значит в разумных пределах? – хмурится.

– Пока не найдешь родных и не вернется память, придётся содержать тебя, – признаюсь. – С финансами напряг, если быть честным. Гарантировать роскошную жизнь не могу и не буду. Могу помочь трудоустроиться, восстановить документы, организовать розыск родных, решить вопрос с временным жильем…

– А твоя девушка не приревнует? – перебивает. – Мне было бы неприятно узнать, что мой молодой человек проводит время с другой девушкой.

– Свои проблемы сам решу. Меня волнует, где найти людей, знающих твою семью. Дома, наверное, волнуются.

– А как я буду расплачиваться за помощь? – хмурится. – Что мне нужно будет делать, чтобы рассчитаться? Ты сказал, что денег у меня нет. Натурой предложишь рассчитаться?

– Очень остроумно, – злюсь. – Похоже, привыкла расплачиваться телом, если ничего другого в голову не приходит.

– Подлец! – дёргается дать пощечину, задыхается от острой боли в ушибленных ребрах. От неожиданности замирает, закусывает губу. Но обида и боль оказываются сильнее и слезы капают на подушку. Никогда не видел её слез, инстинктивно тянусь, чтобы вытереть.

– Не трогай меня! – с угрозой шипит, отворачиваясь.

– Вместо того, чтобы беситься и шипеть, подумай, как двигаться дальше и чем заниматься, – тихо говорю. – Постарайся вспомнить, что умеешь делать, что знаешь. Ты же не все забыла. Сны могут помочь вспомнить. Полицейский сказал, что ориентировка по тебе ушла во Владивосток и по краю. Постараемся найти однокурсников, одноклассников. Узнаем фамилию – найдем адрес проживания. Если машина твоя – найдем еще быстрее. Главное – не отчаивайся. Я помогу.

– Почему ты помогаешь? – тихо спрашивает. – Что ты хочешь?

– Ничего, – тихо отвечаю. – Хотя нет – хочу.

– Ну и чего же? – взгляд словно впивается в лицо.

– Хочу, чтобы, когда вернется память, ты навсегда покинула мою жизнь.

– Почему? – изумляется. – Я такая гадина, да? Так сильно доставала, что хочешь избавиться? Я тебе совсем-совсем не нравлюсь?

– Отвечу, когда вернется память. Иначе будет нечестно.

– А ты всегда такой честный и правильный? – обижается.

– Стараюсь, но не всегда получается, – вздыхаю.

– Что, тяжело соврать?

– А чтобы ты хотела услышать?

– Ну, например, что безумно меня любишь, что мы хотели жить вместе, но из-за аварии пока не получится. Что сделаешь всё, что нужно, чтобы стало, как раньше.

– Очень интересно, – хмыкаю. – Однажды ты просыпаешься и вспоминаешь свою настоящую жизнь. С ненавистью смотришь на того, кто тебя обманул и жестоко использовал. Есть вещи и пострашнее.

– Например?

– Представь, ты – певица и всю жизнь пела. Потеряла память. Внушают, что ты по жизни – доярка. Сидишь в сарае, доишь корову и чувствуешь, что это – не твоя жизнь. Что должна жить по-другому. Эта мысль будет постоянно преследовать, омрачать каждый шаг, каждый день.

– Да, невеселая перспектива, – соглашается. – Не знаю, как и поступить. Меня никто не знает. Никому здесь не нужна. Быть с тобой рядом – хоть какая-то слабая надежда, что выкарабкаюсь из этой ситуации. Я постараюсь быть послушной девочкой.

– Маловероятно, – улыбаюсь. – У тебя взрывной характер. Не сможешь подавлять свою яркую эмоциональность и темперамент.

– Ты еще скажи, что я – монстр, – хмурится.

– Нет, не монстр. Яркая и сексуальная девушка, привыкшая быть в центре мужского внимания. Тебе это нравится. Привыкла, чтобы мужчины легко выполняли просьбы и капризы.

– Я правильно поняла, что мы встречались раньше, но ты ушел к другой? От меня?

– Правильно.

– И я не смогла удержать?

– Да.

– Что-то не сходится, – бормочет. – Говоришь, за мной мужики бегают, чтобы исполнить все капризы, лишь бы в койке очутиться. А ты отказываешься.

– Не хотел говорить. Ты меня не любила.

– Почему ты так решил?

– Не хотела иметь от меня детей.

Девушка дернулась огрызнуться, но, встретившись с моим взглядом, не выдерживает, отворачивается.

– Умеешь аргументировать, – мрачнеет. – А почему не хотела?

– Себя спрашивай. Не могу залезть в твою голову и разбираться с тараканами. Говорю то, что знаю. Не хочу обманывать.

– А ведь мог притвориться влюбленным или любящим мужчиной и сказать, что любишь…

– Я люблю тебя, Диана, – улыбаюсь и, встретив изумленный взгляд, добавляю: – Когда говорю – люблю, то вкладываю смысл не жить вместе, как любовники или как муж и жена, а давать свои положительные эмоции и энергию человеку, который рядом. Помогать ему радоваться жизни и получать удовольствие от каждого прожитого дня, от времени, проведенного вместе. Жизнь так коротка, и хочется потратить ее на позитив и радость. Понимаешь меня?

– С трудом, – честно признаётся. – Похоже на сказку. Привыкла жить и думать по-другому: «Ты – мне, я – тебе».

– Философия потребления, – киваю. – Мне проще. Ничего не жду взамен, когда отдаю. Думаю, как будет хорошо тому, кому отдаю свое тепло и радость. А не о том, как выкачать побольше благ из этого человека.

– Я тебе не верю, – возражает. – Так люди не живут. Так нельзя жить.

– Вот и объяснение, почему ушел, – улыбаюсь. – У нас разная философия жизни, чтобы быть вместе.

– Чувствую себя мерзкой на твоем ангельском фоне. Противно…

– И хочется немного извалять меня в грязи, – заканчиваю фразу и, увидев удивление в глазах, добавляю: – Проще очернить человека, живущего по-другому, чем пытаться изменить свою жизнь и жить по-другому.

– А я вегетарианка или мясоедка?

– Сердцеедка, – улыбаюсь. – Подпитываешься мужским вниманием и мужской энергетикой.

– Что, так заметно? Как определил?

– Я – мужчина, – терпеливо разъясняю. – Обращаю внимание на мелочи. Наблюдать за тобой интересно, но больно.

– Почему?

– Неприятно осознавать себя пешкой в игре, – признаюсь нехотя. – Вещью, которую используют. Мерзкое ощущение. Не хочу, чтобы ты испытала такие же чувства.

– Понятно, – замолкает, уставившись на руки.

– Есть предложение.

– Хорошее?

– Рабочее.

– Хорошо, послушаю, других вариантов-то нет.

– Пока идёшь на поправку, я – навещаю. Постепенно вернется память. Вспомнишь – решишь, как дальше жить. Не навязываюсь. Не буду потакать капризам. Помогу в трудную минуту и не брошу.

– А если попрошу, чтобы бросил?

– Сам решу, как поступить! Ты – не указ!