Страница 55 из 104
Вообще, жаль, что работы Ленина нынешняя прослойка управленцев Россией, возомнивших себя почему-то элитой общества, никогда не читала последних работ Ленина, а если и читала в бытность свою пламенными коммунистами и верными ленинцами, то чисто для формальности, дабы не быть отлученными от партийной кормушки. Но если пройтись сквозь строки работ, посвященных НЭПу, кооперации, Рабкрину, и некоторым другим работам периода 1920-1923 годов, то можно четко обозначить тот круг вопросов, который занимал внимание Ленина: экономика, культура и контроль. Вот три отправные точки, которые, по моему мнению, составили ленинскую программу преобразования России. Это вам не хитрый план Путина, который никто не видел, но о котором болтали (да и до сих пор болтают) все, кому не лень. Тут вам четко расписано, что и как надо делать. И без всяких прикрас и славословий. Вообще, Ленин был всегда против словоблудия и фразерства. Та же речь на IX съезде РКП(б) не содержит ни единого слова похвальбы, наоборот, акцент делается на недостатки в работе как советских, так и партийных органов. Кредит доверия, выданный крестьянами и рабочими, по Ленину, надо оправдывать осмысленными делами, постоянной учебой и совершенствованием. И ему это удалось! Что бы ни говорили нынешние либерасты, но проведенная позже индустриализация, культурная революция, великая Победа в самой страшной войне в истории человечества, первый спутник и первый космонавт, все это лишь в малой доле показывает результат мыслительного труда Ленина.
Особое внимание надо обратить и на такую немаловажную сферу, как государственные органы управления и право. Снова приведу длинную цитату. В этом случае мной использовалась книга И. Стерника ‘‘Ленинский опыт использования права в интересах революции.’’ Ленин часто подчеркивал, что право может и должно служить регулятором государственного управления во всех его сферах и стадиях, важным фактором его улучшения. Ленин заботился о своевременном и глубоко продуманном юридическом урегулировании всех вопросов, связанных с организацией и деятельностью государственного аппарата, нередко сам определял направление, а порой и круг проблем, подлежащих правовой регламентации. Больше того, он подготавливал наброски отдельных проектов декретов или постановлений Совнаркома, давал ‘‘юридическую консультацию’’ по тем же вопросам руководящим работникам центральных звеньев советского аппарата, вносил в представленные в СНК проекты решений необходимые с его точки зрения поправки. Например, 4 января 1921 г. Владимир Ильич внес на обсуждение СТО вопрос о взаимоотношениях между СТО и Малым Совнаркомом; 29 и 31 января председательствует на заседаниях комиссии по реорганизации Наркомата просвещения, беседует и переписывается по этому вопросу с А. В. Луначарским; 30 января и 4 марта беседует с заместителем наркома земледелия о делах этого комиссариата и привлечении крестьян к работе в нем; 15 февраля редактирует проект постановления СНК об упрощении советского аппарата; спустя неделю, 22 февраля, работает над проектом постановления о наркомах, их заместителях, а 25 февраля в письме Г. М. Кржижановскому излагает свои предложения о структуре, составе и организации работы государственной общеплановой комиссии; 1 марта руководит обсуждением вопроса о реорганизации Наркомтруда и перестройке работы экономических наркоматов в соответствии с решением VIII Всероссийского съезда Советов; 22 марта знакомится с проектами положений о трех наркоматах: почты и телеграфа, внешней торговли и здравоохранения.’’ Как видим, за относительно короткий период времени, Владимир Ильич рассматривает весьма широкий круг вопросов, связанных с созданием и совершенствованием государственного аппарата, и созданием юридической базы нового государства.
Подведём итоги вышесказанному. Итак, что досталось Ленину и партии большевиков в результате Октябрьской революции? Разрушенный экономико-финансовый механизм Российской империи; захиревшее сельское хозяйство, уже к осени задавленное продразверсткой Временного правительства; разбежавшаяся армия, не способная сдерживать фронт; упадок правящего класса; всплеск преступности. Все это усилилось разрухой в течении Гражданской войны, открытым грабежом национального достояния России странами ‘‘просвещенного’’ и ‘‘культурного’’ Запада, за который, кстати, они до сих пор не только не выплатили компенсации, но даже не принесли формальных извинений. В такой ситуации в пору повеситься. Но! Не таков был Ленин, чтобы получив власть, бездарно ей распорядиться.
В связи с этим, небезынтересно посмотреть, что же дал капитализм современной России. Производство промышленной и сельскохозяйственной продукции к концу 90-х годов составило лишь 20-25% от уровня 1989 года. Уровень безработицы вырос до 10-12 млн человек, а в СССР безработица была ликвидирована уже в 1929 году. Ориентация производства на экспорт привела к формированию новой структуры отечественной промышленности, теперь ее основу составили предприятия добывающей и обрабатывающей промышленности. Страна потеряла лишь за 10 лет более 300 млрд долларов вывезенного капитала. СССР тоже тратил свои золотовалютные резервы, вот только клятые нынешними демократами большевики не рассовывали эти капиталы по оффшорам, а закупали на них станки, турбины, корабли, технологии, образцы военной техники и целые заводы. В результате аграрной реформы 1990-х годов возникла и распространяется частная собственность на землю. Новоиспеченные реформаторы полагали, что частная собственность на землю окончательно добьет коллективное производство на земле и образует класс мелких собственников по Столыпину, то есть, опору правящего класса на селе. При этом, заявлялось, что именно фермеры накормят Россию и обеспечат ее продуктами сельского хозяйства в количестве, достаточном не только для внутреннего потребления, но и для экспорта. Но благие намерения вылились в дефицит отечественного продовольствия, восполнявшегося за счет ввоза продуктов питания из-за рубежа. Доля продовольственного импорта, достигшая в СССР в 1980 года 24% и снизившаяся до 16% в 1990 году, в России вновь стала расти. В 1991-1994 гг. она составила 28% до августовского кризиса 1998 г., несмотря на введение, а затем последовательное повышение импортных тарифов, производство и доля отечественного продовольствия на внутреннем рынке быстро сокращалась. В условиях затяжного экономического кризиса сокращение расходов на науку, образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение сократились почти в 20 раз. Исчезли права граждан на бесплатное жилище и медицинское обслуживание, скрытая и явная платность в государственных и муниципальных учреждениях стала препятствием для получения медицинской помощи миллионами граждан России. В нашей стране право граждан на жилище было впервые установлено в Конституции СССР 1977 года, а вот статья 40 Конституции РФ 1993 года трактует право на жилище по-новому в сравнении с тем, как оно было сформулировано в ранее действующей Конституции. Теперь, бесплатно (или за доступную плату), такое жилье предоставляется только малоимущим, иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище. Появилось большое количество беспризорных детей, по официальной статистике в конце 90-х годов оно составило цифру в 2,5 миллиона человек. И это в стране, которая не знала войны более полувека, где предприятия от СССР достались в первозданном виде, не разломанные и не разрушенные, с развитыми отраслями промышленности и сельского хозяйства. Вы только вдумайтесь в эти цифры – 2 с половиной миллиона! За каждой их них стоит чья-то сломанная судьба, выброшенная из нормальной, человеческой жизни только потому, что они, или их родители, не вписались в рынок и вошли в запланированную цифру в 30 миллионов от Чубайса, которые должны были вымереть. Уместно в связи с этим провести историческую аналогию, когда по Генеральному плану Ост, а также иным документам, разработанных Гитлером, Гиммлером и Генеральным штабом Вермахта, количество уничтоженных славян (только славян!), должно было составить те же 30 миллионов человек. Поистине, дьявольское совпадение. Да и совпадение ли, если тот же пресловутый Чубайс, с соответствующим апломбом заявил в интервью 08.11.2012 года: “я ненавижу Советскую власть <…> не вызывает у меня моя школа нежных чувств. И главное воспоминание состоит в том, что мы с друзьями как-то раз решили ее разобрать на части, а лучше поджечь. Мы сумели оторвать только одну ступеньку на крыльце и чайку, приваренную на военно-патриотическом памятнике. Большего ущерба мы нанести ей не могли. Но ненавидели мы ее все вместе <…> Я антинародный”. Яснее не скажешь.