Мой Нежный Хищник

— Я — Младший Храмовник Кантар из Олберви. Со мной Рыцарь де Верта и Господин Алонсо де Рилль, бывший Знаменосец Королевской Гвардии. Мы хотим видеть Хозяев этого проклятого поместья. Где они сейчас?

Перепуганная Сильда опрометью кинулась в дом, даже забыв поприветствовать столь высоких гостей. Но трое мужчин, не дожидаясь приглашения, уверенно прошли внутрь замка и бесцеремонно расположились на единственном диване и потрепанных стульях. Вскоре к ним вышла сама Леди Тарлей.

— Я рада приветствовать наших… посетителей и прошу простить, если не воздаю вам должных знаков уважения. Я не так давно в Дэриланд и еще не различаю всех чинов и статусов. Позвольте просто поблагодарить за визит и предложить вам разделить с нами обед. Хотя, я полагаю, вы приехали не из чувства голода, а для важной беседы. Не так ли, дорогой родственник?

Брайан высокомерно улыбнулся, вздернув вверх острую бородку, пусть сейчас говорит кто-то другой. Кантар смерил девушку холодным изучающим взглядом и, почти не разжимая губ, сурово заметил:

— Мне говорили, что ваша дерзость превосходит ваши понятия о приличии. Теперь я в этом вполне убежден. Впрочем, вы совершенно правы, мы приехали для того, чтобы убедиться в том, что Древний и некогда благородный род Белых Рыцарей принял на себя пятно несмываемого позора.

— О каком позоре вы говорите?

Обернувшись, Марина с тревогой наблюдала, как Никое спускается с лестницы, опираясь на плечо Сильды и толстую клюку. При появлении истинного хозяина Тарлей старый Алонсо немедленно поднялся для церемонного поклона.

— Рад видеть вас на ногах, храбрый де Альба. Но нас и впрямь привел сюда довольно печальный повод. Дело в том, что о вашей скоропалительной женитьбе ходят всевозможные слухи и мы посчитали своей задачей выяснить, насколько они основательны.

При этом заявлении де Верта даже поморщился брезгливо. Он ничего не собирался выяснять, и так очевидно, что эта волоокая дрянь нагуляла живот на стороне. Хотя, да, хороша… и в уме ей явно не откажешь. Если бы вдруг забитая жена Брайана неожиданно отошла к праотца вслед за Никосом, то Верта мог бы даже оставить девицу в Тарлей вместе со своим выродком. Только при условии покорности и полного послушания с ее стороны, конечно… Уж, так она хороша и, наверняка, изобретательна в постели…

— Вы — Леди Неизвестно Откуда, обвиняетесь в том, что околдовали рыцаря де Альба и обманом стали его женой. Вы обвиняетесь в нарушении вековых устоев брака и сожительстве с посторонним мужчиной, от которого сейчас ждете ребенка. Вам есть что сказать в свое оправдание? Можете вы сейчас поклясться жизнью и здоровьем своего еще нерожденного дитя, что были верны супругу и не делили ложе с чужим человеком? Отвечайте же… Леди!

У Марины замерло сердце. Все взгляды сейчас были обращены на нее и все ждали ее ответа. Но что ей сказать, когда этот, судя по всему, местный инквизитор так ловко повернул вопрос, как же выкрутится…

— Марин — моя законная жена и носит моего законного ребенка, я не позволю вам унижать эту женщину! Мое слово еще что-то значит в стенах этого дома!

Никое тяжело перевел дыхание, на лбу мужчины выступила испарина, в глазах потемнело.

— Вам следует присесть, рыцарь, вы нездоровы.

Алонсо подошел ближе, чтобы поддержать Никоса, но тот пренебрежительным жестом отвел его руку.

— Я просил тебя только об одном, Брайан… Я тебя даже умолял… Дай мне дожить этот год в Тарлей и, как завещано предками, умереть под гербом Альба в своей постели. Но ты нетерпелив… И Боги накажут тебя за эту спешку, вот увидишь.

Кантар подскочил с места и закутавшись в свое черное долгополое одеяние проверещал:

— Женщина молчит! Не признать ли нам ее молчание за ответ… Мне не требуется более доказательств ее вины — она и так очевидна. И властью данной мне Огненным Храмом, я признаю эту женщину мерзкой ведьмой и блудницей! Также я торжественно заявляю, что лишь тяжкие страдания помогут обрести свет и покой ее заплутавшей душе.

От такой речи Марин чуть не села на ступеньку лестницы, возле которой продолжала стоять.

— «Ничего себе… еще костерочек здесь прямо во дворе разложите и поджарьте меня, как новогоднюю утку. Ничего себе, времена и нравы… вот тебе и сказочка… вот тебе и Дэриланд…»

— Не слишком ли вы торопитесь с приговором, Храмовник?

Головы всех присутствующих немедленно повернулись к порогу. Там, у открытой настежь двери, стоял высокий худощавый мужчина в заношенной одежде, с объемной сумой через правое плечо. Волосы мужчины были, наверное, когда-то совершенно белыми, но сейчас имели неряшливый желтоватый оттенок, спускаясь грязными прядями до самых плеч.

Кантар скорчил кислую физиономию и проворчал уныло:

— Если ты пришел просить подаяние, то жди у ворот, нищий… Кто позволил тебе заходить в дом? Хотя это гнездо разврата даже нельзя называть домом, Боги верно давно оставили его, а на их место явились демоны похоти и бесстыдства. Прочь, оборванец! Когда разберемся с потаскухой, получишь пару медных монет во имя спасения ее души.

— Нет, это возмутительно! Это махровое средневековье какое-то, уму непостижимо! Да за что же вы хотите меня наказать? С чего вы взяли, что я погрязла в пороке? Мы с Никосом любим друг друга, мы живем дружно и никому не мешаем, чего вы к нам привязались, как осы на мед слетелись? Нужен Тарлей? Так вы его получите, я вам обещаю. Если с Никосом случится несчастье, я не буду претендовать ни на какие права, я тотчас уеду, если мой муж…

Глаза Марины наполнились слезами, она стала такая чувствительная в последнее время, такая ранимая. Но сейчас от нее требуется быть особенно сильной, надо постоять за себя и за Никоса, нельзя раскисать. Неожиданно, на сторону Марины встал один из приезжих. Тот самый пожилой степенный на вид мужчина, что вежливо обратился к Никосу, предлагая ему руку для того, чтобы спуститься с лестницы.

— Возможно, нам, и вправду, не следует торопиться с обвинениями. Почему бы не сесть за стол и не подписать соглашение, которое было бы выгодно всем. Брайан претендует на поместье, но пока жив его законный владелец не стоит заявлять какие-то права. Леди только что сказала, что в случае печальной кончины своего супруга обязуется покинуть его дом, в таком случае, я не вижу причин поднимать шум и устраивать казни. Дело можно уладить и без лишнего дыма…

Но тут подал голос никому не известный бродяга:

— А я думал, это шутки… Никое, ты и правда станешь отцом? Я за тебя рад.

Брайану де Верта желчь бросилась в лицо, какая неслыханная наглость. Этот проходимец не только не собирается покидать холл замка, но ведет себя словно долгожданный гость, основательно располагаясь для отдыха.

— Убирайся вон, нечестивец, пока тебя не вытолкали мои люди! — зашипел Кантар.

— С каких это пор, интересно, хозяев выгоняют из своего жилища незванные гости, хотел бы я знать? Сейчас разве война и Тарлей захвачен врагами? Неужели за те долгие годы, что я был в Гиблом лесу, сменились законы Королевства и вернулись дни, когда Храмовникам было позволено все? Странно, Гальбо заверил меня в обратном…

— Что ты несешь, убогий?

Мужчина неопределенного возраста поудобнее расположился на высоком стуле, что стоял прямо у порога и сбросил тяжелую суму на пол.

— Я несу свиток с печатью Короля о назначении меня Смотрителем Тарлей и Опекуном его нынешнего хозяина по праву кровной родственной связи. Мое имя — Элизар де Альба, я — родной брат ныне покойного Сальмо де Альба и таким образом прихожусь… хах… бедному Никосу еще одним дядюшкой.

И клянусь всеми тварями Инсекты, я-то уж точно не собираюсь подыхать! Более того, я имею надежду даже поставить на ноги моего дорогого племянника, вернуть поместью Тарлей надлежащий вид и уважение всей округи. У меня достаточно для этого золота и милости Короля.

Я привез Гальбо знатное лекарство из самого сердца Инсекты и теперь дни нашего монарха продлятся на радость благодарным подданным. Да хранят Боги Короля и его маленького сына, ну и безутешную Королеву заодно, она все еще дуется, так кто ж виноват, что эта женщина умела производить на свет только писклявых девчонок? Если мужчина хочет сына и вдобавок сидит на троне, ему простят даже кухарку в постели.