Страница 70 из 76
Дагмар оставил своего коня пастись на поле, велел мальчишке приглядеть за бедным стариком, хоть как-то облегчить его раны, а сам побежал к лесу, над которым уже поднималась Спелая луна. Но едва лишь мужчина оказался под густым пологом елей, как в его сердце начало закрадываться отчаяние… Куда бежать? Где искать следы похитителей? Дагмар метался из стороны в сторону, понимая, что может блуждать по окрестностям до самого рассвета, но так и не выйдет на след.
— Марин! Радость моя, где же ты… что с тобой?
Это была величайшая мука! Воспаленное воображение мужчины живо рисовало одну страшную картину за другой — его Несравненную тащат куда-то по этому бурелому, с нее сдирают одежду, над ней насмехаются… О, Боги! А я даже не могу прийти на помощь, не могу позвать ее, ведь тогда бродяги могут и вовсе затаится, ударить Марин, заткнуть ей рот. О, Боги… как же мне успеть!
В темноте Дагмар налетел на ствол могучего дерева и так приложился к нему лбом, что из глаз едва ли не посыпались искры, рыцарь упал на колени, обнял ствол лесного исполина почти у самой земли и вдруг почувствовал, что вместе с тупой болью в теле появляется какое-то новое… нет, даже скорее давно забытое ощущение. Неимоверный прилив сил и мощи, что заставляет вытягиваться руки, изгибаться спину, менять человеческий облик на звериный… Дагмар физически страдал от таких метаморфоз, но в самых потаенных глубинах сознания, что все еще принадлежали мужчине, вдруг родилось ликование и первобытный восторг.
Да, я это могу! Я — это Он… Повелитель и Господин ночного леса, одного вида которого боятся все его прочие обитатели, от одного тихого ворчания которого прячутся в свои норы и гнезда, ибо я воистину бесстрашен и непобедим!
Я знаю все лесные тропы, я вижу во мраке, я за много миль чувствую даже каплю крови из легкой царапины на нежном женском плече. Теперь я найду свою Избранницу и в клочья разорву ее обидчиков, насладившись их воплями. Я уже иду за тобой, Марин!
А Марина Симонова в это время из всех сил старалась окончательно не пасть духом, сжимая дрожащее тело Лиссы, что беззвучно рыдала, обняв ее колени.
— Ах, моя бедная Госпожа, мы пропали. Они продадут нас тварям, это же ясно. Здесь неподалеку за Мизерни проходят караванные пути в Инсектерру, а в Гиблом лесу за молодую красивую женщину можно получить золото и другие ценности. Нам конец… О, я не переживу, если меня станет мучить чудовище!
Я и своему-то Михану лишь недавно позволила… все, что он хотел. Бабушка сказала, что это нехорошо, так долго дразнить такого славного парня, что он может найти себе более сговорчивую подружку. А Михан трудолюбивый и добрый, я не хотела его терять. Бабушка дала мне травы, чтобы… ммм… дети появились не сразу. И что же… после моего жениха я должна буду стать игрушкой для какого-то мерзкого гада, уж, лучше умереть.
— Я бы так не убивался, милая девушка, и в Гиблом Лесу можно выжить, если подстроиться под его законы, стать его частью.
Марина бросила недовольный взгляд в угол клетушки, куда их бесцеремонно втолкнули незнакомцы. Там сидел невысокий щупленький человек, сжимая между худых колен маленькую домбру.
— Сами и подстраивайтесь под законы джунглей… Тоже мне, советчик нашелся! Лучше придумай, как нам удрать отсюда!
— Вряд ли я вам чем-то помогу, Леди… Я ведь никакой не воин, я всего лишь бедный певец, сам не знаю, зачем я понадобился этим людям. Какой с меня прок?
— Возможно, в Гиблом лесу тоже есть ценители музыки!
Марина не удержалась от ехидства, продолжая успокаивать плачущую служанку. Менестрель грустно вздохнул:
— Вас, может, и освободят, вы-то Леди… за вами может кто-то приехать, какой-нибудь храбрый Рыцарь. Вы имеете мужа?
— Вряд ли Никое найдет меня здесь, нас же больше часа куда-то вели от дороги, а сейчас уже ночь. Он конечно будет меня искать, пошлет кого-нибудь из деревни, да что толку? Сам-то еле ходит… ох, надо было мне дома сидеть, а не по округе шататься. Что теперь будет… надо же так вляпаться!
Марина старалась сохранять спокойствие, но у нее получалось плохо, да тут еще вдобавок напал какой-то странный голод и подступила тошнота. Девушка принялась лихорадочно вспоминать, когда у нее в последний раз были особые женские дни и вдруг сообразила, что все сроки «чудесного» ежемесячного события давно пропущены. Это могло значить только одно… Но сейчас даже эта новость ничуть не обрадовала Марину, неизвестно еще, чем ночь закончится.
Внезапно в той части хижины, где находились их похитители раздались громкие крики, а потом грохот падающих бочек. Марина осторожно отодвинула Лиссу и подкралась к запертой двери. Кажется, в комнате с очагом сейчас происходила жестокая драка, но девушку смутили странные звуки, похожие на звериное рычание.
— «Час от часу не легче, а если сюда ворвались лесные хищники, растерзают этих бандитов и примутся за нас… Вот же ужас!»
Не скрывая страха, Марина оглянулась на своих соседей по несчастью, сквозь дверные щели в закуток пробивался рассеянный свет, но фигуры певца и служанки виделись смутно. Мужчина бормотал под нос какие-то молитвы, девушка даже различала отдельные слова:
— Бог Жив и Пресветлая Живина, Хранительницы мира на земле, защитите и помогите нам, избавьте от всяких тварей и выведите из мрака…
В полном смятении Марина вернулась в свой угол, села на охапку старой соломы и зажала руками уши. Шум борьбы через стену вскоре стих и пленники, затаив дыхание, слышали как Некто волочит по полу какие-то тяжелые вещи, словно мешки с песком, впрочем, не стоило долго думать, что это могли быть за мешки… Лисса дрожала, как молоденькая осинка, прижавшись боком к Марине. Даже певец стих и только учащенное дыхание выдавало его прсутствие в дальнем, самом темном углу клетушки.
А потом наступила пугающая тишина… Но вот послышался плеск воды и вскоре раздался треск разрывающейся ткани. На некоторое время все звуки снова смолкли, но уже через несколько минут двери к пленникам отворились и на пороге показалась массивная мужская фигура. Странный, каркающий голос произнес всего одну фразу:
— Марин… Где ты, Марин?
Девушка подскочила с подстилки и кинулась вперед, уже не сдерживая слез:
— Дагмар! Господи, ты здесь, Дагмар! Это чудо!
Но мужчина протянул руку вперед, словно не позволяя Марине дотронуться до себя:
— Я в крови, я хотел… хотел убить их быстро, но… они пытались сражаться, тебе не следует это видеть…
— Тебя ранили? Дагмар, тебе нужна помощь?
Рыцарь даже рассмеялся в ответ на ее слова. Маленькая, храбрая женщина сейчас так заботилась о нем, а еще недавно, наверняка, плакала от страха за свою судьбу.
— Со мной все хорошо, это чужая кровь, но у меня нет одежды, пришлось взять штаны одного из них… какая гадость… Прости мой вид, Марин!
Девушка подошла ближе к свету и только сейчас разглядела, что Дагмар и правда был полуголый, лишь только в широких штанах, что сидели на нем, признаться, скверно.
— Я здесь не одна, со мной еще двое несчастных…
К дверям тут же подошел менестрель и подрагивающим голосом начал витиевато благодарить доблестного рыцаря за спасение своей ничтожной жизни. Лисса едва могла говорить и только глуповато смеялась, постоянно икая.
В комнате, куда наконец вышли пленники царил полный разгром и Дагмар поспешил вывести девушек и певца в лес. Марина краем глаза заметила пятна крови на полу и стенах, а также придавленные столом тела своих похитителей. Новый приступ тошноты скрутил желудок…
— У них тут пара лошадей в овраге, мы ими воспользуемся, я запомнил дорогу. Тебе плохо, Марин?
Дагмар успел подхватить девушку на руки и дальше уже сам понес ее в сторону широкой ложбины. Марина закрыла глаза и прижалась щекой к голой груди мужчины. Дагмар сейчас пах кровью, железом и почему-то свалявшейся шерстью…
— Скажи, там был зверь?
— Там был… я…
И девушка ни о чем больше не спрашивала до самого поместья Тарлей. Это была непростая и печальная дорога. У кромки леса, на поле Дагмар подобрал избитого Ронсо, но, увидев, что Госпожа жива и невредима, старый конюх заметно приободрился и даже с помощью рыцаря смог взобраться на вторую лошадь, поскольку едва мог идти.