Страница 76 из 129
За всеми сборам Алёнка как-то забыла про украшения из шкатулки. Чёткого плана с самого начала у неё не было. В новой должности, до удобного случая оказаться наедине со шкатулкой, следовало как можно скорее освоиться. А там и случай этот поторопить. Поэтому, когда в комнату к Фильке вошёл Турчанинов с малахитовой шкатулкой в руках, Алёнка не расстроилась. Она лично собрала все украшения с кровати и уложила в ларец. Барин же, поговорив с Филькой и парикмахером о чём-то пустом, отмахнулся от облаков пудры, которыми щедро посыпали девичью шевелюру с буклями, подхватил шкатулку подмышку и унёс с собой.
«Может, оно и к лучшему. Сохраннее будут», - думала Алёнка, переодеваясь в новый сарафан в соседней комнате. Мысленно она уже надевала на себя камни и загадывала самое сокровенное желание… И представляла себе этот момент почему-то в Филькином будуаре со смежной гардеробной, в которой на полках теснятся ларцы с украшениями и бальные туфли разных цветов. Вот она заходит туда, непременно ночью, открывает шкатулку, и…
- Алёна, иди с Николаем Семёновичем. Он тебе всё покажет. А ко мне перед сном вернёшься, - раздала указания Филька и продолжила о чём-то щебетать с парикмахером.
Как выяснилось, Алёнку отослали помогать на кухню. Барин и вправду оказался прижимистым и требовательным. Поэтому прислуга трудилась у него буквально каждую минуту. Остаток вечера попаданка провела в кухонном угаре, где жарили, парили, резали и много кричали, не успевая подавать кушанья и напитки к свадебному столу.
В Екатеринбург Алёнка ехала в открытой повозке вместе с камердинером Николаем Семёновичем, поваром и пожилой горничной Аграфеной. В дороге прислугу промочил майский ливень, и Николай Семёнович долго ворчал, что барин, мол, крытой повозки для слуг пожалел.
Алёнка не жаловалась. Всю дорогу она старалась помалкивать и внимательно слушать, что говорят приближённые к барину.
Так, выяснилось, что в Екатеринбургском доме главный над всей прислугой – дворецкий. И слушаться надо будет его. Ну и камердинера – тоже. А ещё говорили слуги о том, что Кешка-лакей выпивает, и скоро его погонят. Что конюх завёл шашни с портновой дочкой. И что Алексей Фёдорович – всё ещё не дворянин, но очень старается выслужить у царицы этот статус.
«Правильно, сначала он просто успешным промышленником был… Просто. Ха-ха… Сколько же усилий потребовалось, чтобы из купца с капиталом превратиться в настолько эффективного менеджера, что сама царица отдала ему в управление три посёлка со всеми рудниками и заводами? Титул он после Пугачёвского восстания получил, это я знаю. А вот когда это самое восстание было – не помню в упор… Но раз про Пугачёва я всё ещё не слышала… Значит, бунт ещё будет… Хоть бы не в ближайшие годы. Не хотелось бы попасть в жернова истории. Я, конечно, собираюсь отсюда исчезнуть, но вдруг не получится?.. И хотя Турчанинов там всех победил… А может, быть, благодаря мне и одержал он эту победу?.. Вдруг я только для того тут и оказалась, чтобы предупредить?.. Да, нет, это бре-ед…» Ехали лесом около трёх часов, и в голове возникали самые невероятные мысли.
- …банный день в пятницу… - уловила Алёнка слова камердинера.
В баню она очень хотела, поэтому снова сосредоточилась на разговорах прислуги…
Прошла неделя со дня переезда в Екатеринбург.
Алёнка осваивалась в большом доме Турчаниновых и привыкала к новым людям и новой работе. Гнуть спину приходилось даже больше, чем у Варвары в хозяйстве. Просыпалась личная горничная барыни раньше господ, а спать укладывалась только после того, как те изволили идти почивать. В середине же дня, пока молодая жена занималась уроками с репетиторами, а муж скрипел пером в кабинете, Алёнка без конца убирала множество комнат и коридоров. Тёрла подсвечники, статуэтки и рамы картин, выгребала золу из каминов и чувствовала себя при этом всамделишной Золушкой.
Алёнка подозревала, что дворецкий свесил на неё часть чьих-то обязанностей, но проверить эту гипотезу никак не могла. Прислуга её сторонилась. Быть с пришлой девкой на короткой ноге считалось «не комильфо». Алёнка терпела. Гладила цельнометаллическим утюгом юбки фрепона, молилась, чтобы этот утюг, который постоянно приходилось нагревать на особой решетке в камине, не перегрелся и не присмолил дорогущую ткань. И мысленно считала дни до воскресного бала.
Бал давали по случаю чествования новой жены Турчанинова. В число приглашённых вошли все сливки Екатеринбургского высшего общества. Но Алёнка не интересовалась всеми этими статусными мужчинами с их затянутыми в корсеты и приличия дамами.
Больше всего её волновал один-единственный вопрос:
- А украшения из шкатулки на завтрашний бал вы наденете? – Всего за неделю между Алёнкой и Фелициатой Стефановной образовалась ментальная пропасть.
Чем больше молодую госпожу учили манерам, тех хуже эти манеры у неё становились. 16-летней барыне прививали высокомерие, требовательность и умение держать спину. И она легко обучалась.
Осторожно вычёсывая перед сном вьющиеся волосы барыни, – за дёрганье гребнем личной горничной уже перепало несколько злобных взглядов и даже угроз – Алёнка с надеждой ждала от Фелициаты ответа.