Страница 26 из 129
Как объяснить им, что она из будущего? И что не знает толком ни их быта, ни традиций. Какие тут деньги? Что едят и пьют и когда? Какова местная структура власти? А самое главное, что интересовало её, как обычного сознательного гражданина, какими правами и обязанностями наделены представители различных сословий? И какой лично у неё здесь социальный статус?
Сейчас её назвали «учёной», а ведь доспрашивается – скажут, что сумасшедшая. Или как это здесь называется… юродивая! Тогда она точно долго не проживет. Юродивые собирали милостыню. А какая милостыня с бедняков? Крестьяне и рабочие во все времена жили небогато.
Алёнка смотрела на женщин, будто пытаясь понять, о чем они думают. А женщины молча размазывали крупу из одной кучки тонким слоем по столу, выбирали сор и шелуху, а потом сдвигали чистые зернышки в другую кучку.
Малаша первая прервала затянувшееся молчание:
- Аринку так и не нашли, тёть Варь.
- И не найдут, Малаша, - ответила Варвара Степановна.
- Тоже думаете, что волки её съели? И ни костей, ни одёжи не оставили?
Алёнка только хотела рассказать про волков в лесу, даже рот открыла, но поняла, что прилично сначала прожевать большой кусь хлеба. Да и странная это была история – с холодными огнями. Вдруг не поймут? И тут её опередила Варвара Степановна:
- Есть у меня догадка, куда Аринка делась, да оставлю её при себе.
- Ой, тёть Варь, расскажи, сделай милость, – с энтузиазмом попросила Малаша, и даже, как будто на месте подпрыгнула от нетерпения.
Варвара в ответ только лукаво взглянула на Малашу, вздохнула и продолжила выбирать соринки.
- Алёнка, ну скажи ей. Попроси! Она столько историй знает. Страсть, как интересно послушать! Да и узнать любопытно про Аринку-то.
- Расскажите, Варвара Васильевна. Мне тоже интересно послушать, куда девушка исчезла, - сказала Алёнка.
Сказки она любила. Да и отвлечься хотелось.
- Ладно, девицы. Только, чур, языками об том не трепать.
Алёнка и Малаша согласно закивали, и женщина начала размеренно рассказывать:
- Давно это было. Я тогда в Соликамске жила. Рассказывала мне о том бабка моя – травница, а ей – её бабка… Пропала у них в деревне девка. Как раз в ночь на Ивана Купалу. Искали её днями и ночами. Не нашли ни костей, ни лоскутка. А одежа у неё приметная была. Потому как была она вышивать мастерица. И пригожая, и нравом веселая. Через сколько-то дней сама она пришла. На полянку покосную из лесу вышла. С лица бела и смурна, будто черная туча. Рассказала, будто на игрищах стояла с краю поляны, на костёр глядела, да о любимом грезила. И увидела в лесу парня статного. Будто парень тот не местный был, а издалека. И одет не по-нашенски. Рубаха и штаны на нем черные, а пояс как есть, золотой. И сам чернявый, волосы так и вьются. А глаза золотыми огнями в темноте горят. Говорил он с ней ласково. Всю-то ночь до рассвета по лесу водил, рассказывал диво дивное, да клады свои с золотом показывал. А к рассвету руки попросил. Она и поверила. Он ей за ночь шибко полюбился. Тогда он к камню подошёл и сказал слова заветные. Откатился камень, а за ним лаз в гору. Спустились они, а в горе у него пещеры каменные, с богатым убранством. Много там камней самоцветных, а золота всё одно больше. И тогда поняла она, что из горы той на свет божий не уже покажется. А если и выйдет, то не свидится ни с матушкой, ни с батюшкой, ни с братьями малыми, ни с подруженьками верными. Потому как не признают её они, за нечистую силу примут. Ибо станет она сама нечистой. Потому что жених её – ни кто иной, как Золотой Полоз. Живёт он под землёй, золотом ведает. А кому явится, загадку загадывает. Коль ответит человек по правде, то откроет ему Полоз, где в земле золотые пески, да самородки спрятаны. А кто неверно скажет, тому век золота не видать.
- И что? Как она от Полоза-то сбежала? – перебила Алёнка, чем заслужила Малашино шиканье.
- Кто сбежал? – спросила Варвара Степановна.
- Ну, девушка та, которая на покосы вышла.
- Не сбегала она. Сам он её на волю отпустил. Шибко горевала она под землей, к родителям просилась… - Варвара глубоко вздохнула. – Только толку с того немного вышло. Она, вишь, красавица была. Женихи и раньше гурьбой сватались, и после того, как вернулась, всё одно, ходили. А она у окна сидела, никого-то ей не надобно было. Всё Полоза своего вспоминала. По осени ушла в лес и с концами сгинула. Мать с отцом погоревали, да успокоились. В народе поговаривали, что в подоле она принесла. И чтобы позора не терпеть, в речку ледяную бросилась и утопла. Только сказывала моя бабка, что к Полозу она ушла – не стерпела разлуки с любым. С той поры годков двадцать прошло. В соседней деревне на Ивана Купалу снова девка пропала. И тоже, ни следа от неё не осталось. На волков тогда думали. И тоже она пригожая была, и в семье – старшая сестра среди меньших братьев. Потом сколько-то годков тоже тихо было. Про Полозовых девок больше никто в соликамской стороне не вспоминал и не сказывал.