Страница 28 из 52
В комнате, где происходила попойка, теперь были только Нечипоренко и Галина. Улыбающийся атаман в расстегнутом кителе, под которым виднелась чистая исподняя рубаха, тяжело громоздился за столом. Галина сидела напротив него и что-то говорила, теребя пальцами краешек косынки. Когда вошел Алексей, она замолчала и недовольно насупила брови.
— Где ты пропадал? — спросил Нечипоренко.
— Спал, — ответил Алексей, садясь к столу. — Поговорим, Степан Анисимович?
— Куда торопишься?
— В Одессу надо: ждем кой-кого из-за кордона. Хорошо бы в ночь выехать, я тогда на утренний поезд поспею.
— Поезд в Одессу уходит вечером, — заметила Галина.
— Все равно лучше в Тирасполе подождать. Да и ехать ночью безопасней, сами знаете.
— Ну, давай сейчас. Галиночка, вы погуляйте, надо с Седым переговорить. — Когда рядом не было его ближайших приспешников, Нечипоренко чисто говорил по-русски.
Галина встала, с независимым и обиженным выражением на красивом своем лице сказала Алексею.
— Я поеду с вами.
— А вам куда спешить? — удивился Нечипоренко. — Побыли бы еще. Или худо с нами? Мало ухаживаем?
— Больше чем достаточно!
Галина вышла. Нечипоренко засмеялся и подмигнул Алексею.
— Характерная девка, необъезженная! — не скрывая восхищения, сказал он. — Цигальков к ней и так и этак, а она ни в какую! Дворянка, голубая кровь… Ну, давай о деле. В Нерубайское я приеду. Через неделю удобно?
— Отчего ж, удобно…
В окно Алексей видел, как, выйдя из хаты, Галина в задумчивости постояла посреди двора и медленно направилась к куреню, возле которого рябой Микола кончал запрягать лошадь…
— Пароль есть у вас? — спросил Нечипоренко.
— Пароль сами назначьте, так лучше будет.
— Ага. Тогда пусть будет такой же, как у нас. Добре?
— Добре.
— Так и условимся. — Нечипоренко достал кисет, кончая разговор.
Но Алексею этого было недостаточно.
— Шаворский будет спрашивать, как у вас дела. Что передать?
— Скажи, что все в порядке, остальное, мол, при встрече.
— Маловато. Факты нужны.
— Ничего, поверит: он знает меня. Это все. За машинку спасибо, хотя толку от нее чуть.
— Все так все, — сказал Алексей. Настаивать он не мог.
— Что ты в окно уставился? — Нечипоренко, повернувшись, выглянул во двор.
Галина уже отошла от Миколы и разговаривала с появившейся из хлева Фенькой, Микола разбирал вожжи, собираясь ехать.
— Куда это он? — спросил Алексей.
— В Парканы, — ответил Нечипоренко и небрежно пояснил: — Кумовья у меня в Парканах, харчишки им подбрасываю.
— Ну, лады, — Алексей поднялся. — Что это у Бас? — указал он на зажигалку, которую атаман по-прежнему не выпускал из рук.
Нечипоренко поставил китайского болванчика на стол и полюбовался издали.
— Нравится? У большевистского комиссара добыл. Ворованная, должно быть. Ты погляди, как устроено! — Он взял зажигалку и несколько раз щелкнул пружиной, заставляя болванчика открывать рот и показывать огненный язычок. — Не иначе — заграничная. Умеют ведь делать из пустяка конфету!
— Занятно, — кивнул Алексей. — Может, продадите… на память?
— Э, нет, не могу. Я ее для одного дружка в Одессе приберег, вот поеду — свезу:
большой любитель таких штучек.
— Жаль. Тогда бывайте, увидимся в Нерубайском.
— Доброго пути…
— Как только увал, поросший желтой сурепкой, скрыл деревню с бандитами, Алексей велел Боровому остановиться.
— Надо перемолвиться парой слов, — сказал он Галине. — Ты, дядько, езжай помаленьку, мы немного пройдемся.
Галина взглянула на него и, не говоря ни слова, спрыгнула с фургона.
Алексей дал Боровому отъехать подальше и спросил без обиняков:
— Вы ничего не хотите передать со мной?
— Кому?
— Шаворскому, разумеется… Между прочим, я кое-что видел через окно, когда вы вышли из хаты.
Он, не отрываясь, следил за лицом Галины, но не приметил на нем ни малейшего признака смущения.
Напротив, она вздернула бровь и спросила с откровенной издевкой:
— И что же вы видели?
— Интересную вещь. Как вы подошли к этому рябому… Микола его, кажется, зовут? Как беседовали с ним. А после…
— Что же было после?
— А после он вам что-то передал. Какую-то бумагу… Или я ошибся? Может, меня глаза подвели?
Галина смерила его взглядом и проговорила с нарочитым удивлением:
— Подумать только, вы даже успели что-то заметить! Мне, признаться, казалось, что, кроме самогона, вас уже ничто не интересует. Какая досадная несправедливость с моей стороны, правда? Вы, оказывается, не забывали даже следить за мной! Вам кто-нибудь поручил или сами додумались? — Она презрительно опустила уголки губ.
— Никто мне не поручал, — хмуро сказал Алексей. — Вышло случайно. Но уж коли вышло, хотелось бы знать, что это значит?
— Вы так спешили уличить меня и чем-то, что сразу пустили в ход главный козырь, — будто не слыша его, продолжала Галина. — Вот уж напрасно! Я как раз собиралась все вам рассказать. Козыри вообще следует придерживать до поры до времени, а то они могут и не сыграть!
«Ишь, сатана, даже поучает!» — подумал Алексей, удивляясь про себя, с какой легкостью он из атакующего превратился в атакуемого.
— Ладно, препираться нам нечего! Хотели рассказать, так рассказывайте!
Она, видимо, поняла, что нужно переменить тон, и сказала сухо и неприязненно, точно желая поскорее отделаться от неприятной обязанности:
— Микола Сарычев передал мне список парканской организации.
— Что еще за организация?
— В Парканах скрывается группа офицеров, они ведут большую работу, имеют оружие
— Сколько их там?
— Десять человек.
— Всего десять?!
— Не знаю, может быть, и больше. В списке только десять фамилий.
— Давайте сюда список!
Галина вздохнула:
— Не будьте наивны, Седой! Неужели вы думаете, что я стану держать при себе такой документ?
— Где ие он?
— Вызубрила и сожгла. Если есть на чем писать, я вам продиктую.
Алексей достал бумагу и огрызок карандаша. Присев на бугорок, записал десять названных ею фамилий.
— Явка у них есть? Пароль?
Галина сказала и это.
— Хорошо. Теперь объясните мне, почему именно Микола передал вам этот список? Да еще втихую, чтобы никто не видел?
Галина вздохнула еще горестней:
— Неужели и это надо объяснять? Скажите, вы сами-то что-нибудь узнали у Нечипоренко о состоянии его дел? Ага, нет!.. То-то же. Из «щирого» самостийника слова не вытянешь, он из-за каждой мелочи торгуется, как базарная спекулянтка! А мне Викентий Михайлович велел разузнать все, что возможно, об обстановке в районе. Вот и пришлось искать другие способы информации. Удалось обработать Миколу Сарычева и еще одного человека.
— Кого?
— Есть тут один…
— Говорите кто!..
Видимо, А. лексей произнес это излишне категорическим тоном. У Галины тотчас же вспыхнули щеки, а в глазах зажглись злые, строптивые огоньки.
Ничего я вам больше не скажу! Передайте Шаворскому список и явки парканской группы, и хватит с вас! Остальное я сама найду способ сообщить ему. Да и вообще, пока еще не все ясно…
Алексея так и подмывало намекнуть, что и об ее отношениях с Цигальковым ему уже известно, но он вовремя сдержался: черт с ней, еще спугнешь ненароком!
Он сделал попытку исправить положение:
— Зачем же искать еще какие-то способы? Давайте я все заодно и передам, вам же меньше хлопот.
— Подумать только, какая бескорыстная забота! — усмехнулась Галина. — Оставьте ее при себе! Я скоро сама приеду в Одессу со всеми сведениями. И не следует, знаете, выезжать на других: вы здесь пьянствовали, я работала, а получится, что все сделано вами!
Вон что! Эта особа просто-напросто не желала делиться с ним своими заслугами!
— Причина-то, на мой взгляд, несолидная, — сказал он, вставая. — Одно ведь дело делаем.
— Одно, да по-разному. Каждый в меру своих способностей! И хватит, может быть? Время позднее.