В мире будущего

При этой мысли священник смиренно прошептал про себя: «Всему положен предел Тобою, Господи! Да будет воля Твоя!»

- Аминь! - вслух проговорил Лакруа, отстраняя рукою шкатулку. - Это для вас, отец: здесь вы найдете выражение моей последней воли; я уполномочиваю вас распорядиться по вашему усмотрению всем, что останется в замке после меня, за исключением того, что находится в лаборатории; дверь туда заперта и запечатана моею печатью. Все, там находящееся, составляет собственность Корнелиуса Фан дер Валька и должно сохраниться после моей смерти в целости для передачи ему по его приезде…

- Но, - прервал его священник, - господин Корнелиус Фан дер Вальк, судя по вашим словам, должен явиться сюда до вашей…

Священник не мог произнести слова «смерть», но его произнес сам кавалер Лакруа.

- До моей смерти? - сказал он. - Да, но видите ли… он все-таки приедет после моей смерти и сравнительно долго спустя, через столько времени, сколько надо, чтобы добраться от Бомбея до Эйсенбурга… Не пытайтесь дать какое-нибудь объяснение моим словам: вы сами будете очевидцем того, что я имею основание говорить то, что говорю. Но возвратимся к делу. В этой же шкатулке вы найдете мои записки, писанные мною в течение последних лет моей жизни… Прочтите их и, когда найдете, что обнародование их не может смутить уже человеческий ум, тогда напечатайте… Теперь я устал, я попрошу вас прийти через семь часов… Еще не будет поздно!.. - добавил Лакруа со слабой улыбкой, предвидя возражение, которое хотел ему сделать патер.

Семичасовой срок, назначенный священнику, казался и ему бесконечным. Свидание, которого он ожидал столько лет, вконец разрушило в нем то представление об обитателях замка, которое он выработал. Старое поколение Эйсенбурга с его предшественником, отцом Венедиктом во главе, видело в обитателе замка именно того кавалера Лакруа, который упоминался в книге монаха Ансельма и чей портрет был там изображен. Но он сам не верил этому предположению, хотя и не имел никакой определенной догадки. Во всяком случае, для него являлись лишенными всякого основания многочисленные легенды, ходившие про таинственных обитателей замка. К числу этих легенд он относил и самую способность Лакруа угадывать мысли говорящего с ним человека. Теперь ему пришлось воочию убедиться в справедливости этого слуха. Но более всего его поразило загадочное объяснение относительно появления Корнелиуса Фан дер Валька… Каким образом мог он в одно и то же время быть при кончине Лакруа и вместе с тем приехать после его смерти?.. Оставалось одно средство немедленно разъяснить это недоразумение, именно - прочесть записки самого Лакруа… Но на это священник не мог решиться - рукопись, переданная ему, его пугала… Он боялся за себя, точно вместе с первой прочтенной страницей ему пришлось бы вычеркнуть все прошлое и возложить на свои плечи непосильное бремя… Наконец, он еще был жив, к нему надо было идти, а узнав заключающиеся в рукописи тайны, может быть, ни один человек не решился бы стать лицом к лицу с их обладателем…

Но роковой час наступил… Весь объятый трепетом, тщетно стараясь себя успокоить, священник вступил в комнату, за портьерой которой находился умирающий. Он был один… но оттуда, из-за портьеры, до него доносились сдерживаемые рыдания. Он прислушался. Рыдания то прорывались, то затихали, чтобы возобновиться с новой силой… Сомнения быть не могло: это плакала она, таинственная «госпожа из замка». Страшная минута расставанья с жизнью приближалась…

Священник хотел пройти за портьеру - ему казалось, что теперь каждая секунда дорога и что ему необходимо исполнить свой пастырский долг.

Он приблизился к поднятой с одного угла портьере, как вдруг оттуда, из-за нее, раздался слабый голос кавалера Лакруа:

- Успокойся, Агнесса, он идет… Я чувствую его…

В ту же секунду раздался полный ужаса крик, прерванный заглушенным рыданием.

Священник заглянул за портьеру: на коленях у кровати, на которой лежал Лакруа, стояла женщина, видимо в порыве ужаса спрятавшая свое лицо в складках одеяла и закрывшая его руками. Кавалер Лакруа полусидел на постели. Его взор устремлен был к входной двери.

Священник хотел было ступить шаг вперед, как почувствовал, что какая-то необъяснимая сила оттолкнула его назад, за портьеру. Он оглянулся: мимо него, из глубины комнаты, плавно двигалась высокая худая фигура, в которой он, по сохранявшимся в предании описаниям, тотчас узнал Корнелиуса Фан дер Валька. Что-то особенное поражало при первом взгляде на эту молчаливую, строгую фигуру, шума шагов которой не было слышно, точно она двигалась, не касаясь пола ногами. По крайней мере, так показалось священнику. Мало того, когда Корнелиус Фан дер Вальк прошел мимо него, он снова почувствовал как бы удар электрической искры и сам уже собой отошел на шаг назад, не теряя, однако, из виду внутренности комнаты.

Корнелиус Фан дер Вальк ступил за портьеру и остановился, скрестив на груди руки и опустив голову. Вся его поза выражала собой глубокое уважение, как бы даже благоговение.

Кавалер Лакруа приподнялся на постели, между тем как «госпожа из замка», которую он называл Агнессой, по-прежнему стояла на коленях у его кровати, с закрытым лицом, как бы онемевшая от ужаса при появлении Корнелиуса Фан дер Валька. Сам Корнелиус Фан дер Вальк не трогался с места. Ни одна складка его одежды не шевелилась, и даже, как показалось священнику, его губы не дрогнули, когда он заговорил.

- Я пришел, великий магистр, - произнес он, - потому что ты звал меня. Не настал ли час?..

Голос Корнелиуса звучал глухо, как бы выходя откуда-то далеко. Если самое его присутствие подавляюще действовало на священника, то этот замогильный голос привел его в трепет.

- Час настал, - отвечал Лакруа, - и я хотел еще раз видеть тебя, брат… Я хотел сказать тебе последнее прости здесь, чтобы радостно приветствовать тебя там, в сфере обновления, когда пробьет и твой час…

- Он тоже близок уже, учитель!..

- Я знаю это. Но пока он еще не настал, ты остаешься старшим и последним из братьев… Тебе принадлежит по праву все, что принадлежало мне… Ты получишь все, когда прибудешь сюда… Прощай!..

- Прощай!.. - прозвучал голос Корнелиуса Фан дер Валька.

Священник посторонился от прохода, чтобы пропустить загадочного посетителя, но тут же принужден был прислониться к стене, чтобы не упасть от поразившего его ужаса: Корнелиуса Фан дер Валька не было в комнате: он исчез, исчез без всякого следа, не сходя с места…

Сомнения быть не могло: он видел дух Корнелиуса Фан дер Валька - дух, вызванный таинственной силой и принявший образ человека!.. Теперь понятно было, почему он явится, как сказал кавалер Лакруа, но не придет, почему для него не надо было времени, чтобы проехать громадное пространство, отделявшее его от Эйсенбургского замка…

При первом появлении Корнелиуса Фан дер Валька, невольный трепет овладел священником - и теперь это было понятно: он почувствовал явление духа, привидения, он стоял на границе познаваемого и конечного, за которой раскрывается область непознаваемого чувствами и недостижимого для ума простого смертного…

Какие еще тайны откроет ему исповедь умирающего? Не содрогнется ли душа его от их тяжести?..

При этой мысли священник в первую секунду хотел было бежать, скрыться из этого места, находившегося во власти непонятных сил…

Но он вспомнил о своем сане: удалиться от умирающего человека значило бы совершить преступление, которому нет оправдания. Наконец, что значит вся человеческая мудрость в сравнении с премудростью Божией и могут ли невидимые, но находящиеся во власти человека силы быть страшны для служителя Бога, действующего во имя Его?..

При этой мысли самообладание вернулось к священнику, и он ступил за портьеру.

Кавалер Лакруа умирал: он увидел это при первом взгляде на осунувшиеся, обострившиеся черты его лица, на которые смерть уже положила свой страшный, таинственный знак… На него был устремлен взгляд еще более загадочный, еще более таинственный, чем тот, который поразил его при первом свидании с кавалером