Страница 33 из 37
— Это ты был ночью у Ривера? — громче спросила Мун, но не услышала себя. — Что это всё значит? Зачем?
Ответа не последовало снова, однако принцесса поняла всё по взгляду Тоффи, который тот теперь не прятал. Он глядел на девушку прямолинейно, уже не проникая в душу, но давая осознать всё как можно яснее. Нет, он, должно быть, сейчас что-то скажет в своё оправдание, что полностью очистит его образ для Мун! И как только она могла думать так? Определённо, он не может быть к этому причастен.
Почему же тогда его взор так пуст и жесток?!
Тоффи молчал, никак не пытаясь спасти своё положение. Он знал, конечно, что этот день когда-нибудь наступит, но разве мог предполагать, что именно сегодня? Если бы не эта сентиментальная слабость, эта беспричинная (если бы) вылазка в комнату треклятого принца… Всё могло быть иначе.
— О боги! — дико вскрикнула Мун, зажав себе тут же рот руками. Но ведь так не может быть! — И ты… и его?..
Мутная пелена слёз заволокла глаза, не давая хорошенько разглядеть реакцию Призрака. То, как он нахмурился, стиснул кулаки. Оскалился. Мун в забытьи выбежала в проход, не помня ничего и себя тоже, она вернулась на поверхность, жадно глотая ртом прохладный воздух. Грудь сдавливало почти болезненными спазмами, и Мун едва успела нащупать стену, чтобы опереться на неё и не упасть. Вот оно — её таинственное проклятие, унёсшее жизнь одного юного принца. Голова жутко заболела, и Мун прижалась лбом к холодной стене, скрывая в серебряных волосах заплаканное лицо.
Не может быть. Не может быть!
Она готова была разрыдаться прямо посреди коридора, возле лестницы, если бы не чьи-то крепкие мягкие руки, обнявшие её плечи.
— Мун… — знакомый тёплый голос успокоил первый порыв отчаяния в принцессе.
Мун развернулась к Риверу и, остановив на нём блестящий взгляд, кинулась к принцу на шею, покрывая торопливыми поцелуями его лицо.
— Боги, ты жив! — прорыдала она, совсем не замечая смущения юноши.
— К-конечно жив, Мун, — пролепетал Ривер, густо краснея.
Не давая смешавшемуся принцу толком опомниться, Мун припала к его губам своими в неловком, но чувственном поцелуе. Ривер пошатнулся, но заключил подругу в сильные объятия. Уж не сейчас ему поддаваться волнению и смущению.
Когда Мун отступила от него, он явственно ощутил, как тепло, растёкшееся внутри, постепенно отхлынуло. Принцесса не переставала держать его за руки, глядя в его глаза уже осознанно.
— Извини, — едва выдавила она, и ромбы на её щеках тоже слегка зарделись.
— О, н-не извиняйся!
Ривер стеснительно улыбнулся, но тут же вспомнил обстоятельства, в которых сбылась его самая заветная мечта, и тут же посерьёзнел.
— Мун.
Он накрыл её плечи своими широкими ладонями, глядя на неё исподлобья, но смело и уверенно. Видя его взгляд, Мун неожиданно поняла, какими будут его следующие слова. Она замерла, широко раскрыв небесные очи.
— Не нужно больше скрываться. Я всё знаю.
Комментарий к Глава 14. Точка невозврата
Заканчивать главы репликами персонажей — моё кредо.
Что ж, история потихоньку движется к концу… Хух, аж самой волнительно :‘D
========== Глава 15. Призрака больше нет ==========
Если бы только можно было предугадать всё с самого начала. Если бы только можно было заметить признаки надвигающейся бури сразу, не давая ей полного хода. Если б только…
Мун тяжело было принять это решение. Поначалу жаркие уговоры Герды и Ривера принцесса так же жарко отвергала, кричала и чуть ли не впадала в истерику: настолько дикими казались ей их предложения, которые, как они считали, могли бы разрешить проблему. Ей не хотелось никому причинять вреда, делать больно родному существу, но что оставалось ей в подобном ситуации? Только Мун может остановить мстительного Призрака, и только от неё зависит роковой исход — печальный в любом случае. И этой мыслью она утешалась, принимая жёсткое решение, подсказанное другом и служанкой.
Судьбоносный кинжал был вложен в руки юной принцессы, чтобы свершилось правосудие. Общественная казнь.
***
«Он уже не тот».
«Он — безумец».
На вопрос Мун, как Герда может так легко говорить ей такие страшные слова, служанка отвечала именно этими тезисами. Тоффи — не тот, кем был когда-то. Но правда ли это? Действительно ли Герда права, и Призрак охвачен неотвратимым омутом сумасшествия, толкающим его на невероятные поступки, такие, как убийство? Или же он просто способен на всё ради своей идеи-фикс? Ради предмета своей одержимости. В последнее время именно так Мун и думала о старом друге. Он отнюдь не безумец. По крайней мере, Тоффи отчётливо осознаёт, что делает. И для чего. В последнее время наивность Мун испарялась, оставляя чистую рассудительность и понимание тех вещей, которые раньше были сокрыты за флёром недоступности и неизвестности.
Каждый шаг отдавался трепещущей волной по всему телу снизу вверх, пока она шла по оживлённому залу. Чересчур переполненному и чересчур весёлому, как ей теперь казалось. Весь этот задор, это напускное счастье сейчас представлялись Мун именно в таком свете. Ей больше не было хорошо и легко. Ей было плохо. Горло больно сдавливало прочными путами, сковывая речь и дыхание. В глазах неприятно саднило от сдерживаемых слёз. Сегодня будет положен конец всему. Но она явно не готова. Да и не была бы никогда.
Внутри всё кричало против этого. Против такого жестокого обличения, против конца хоть сколько-нибудь счастливым временам. Но они окончились уже давно, просто Мун выстроила вокруг своей души (и самой себя в том числе) неприступную стену, уберегающую её от разрушительного осознания, принятия сладкими иллюзиями. Она сама виновата в том, что теперь не может решиться.
Она сама виновата. Это правильно. Виновата в том, что вовремя не разглядела — не хотела разглядеть того, что было очевидно без объяснений. Внезапное возникновение некого проклятия, появление Тоффи и вследствие этого неожиданное исчезновение «рока»? Всё было предельно ясно с самого начала. Но была ли Мун способна понять? Определённо, нет.
Мун шла, отрешённая от напускной радости, восхищённых окликов и лицемерных приветствий. Всё, что было так дорого ей, из чего состоял её выдуманный мир — рушилось прямо сейчас, и никто даже не знал об этом. Принцесса была наедине со своими переживаниями и метаниями. Снова. Как всегда, одна. Она бы могла излить душу верном другу, найти в его словах, объятиях утешение, но, увы, этот единственный друг, готовый, а, главное — способный выслушать и понять её — сейчас должен был быть предан ею же самой всему народу. Такому страшному, такому беспощадному. О, если б только у неё был другой путь!
Когда Мун пересекла половину зала, он уже направлялся к ней, дабы вновь предложить танец.
***
Тоффи долго ждал и искал её, нервически метался из одного конца зала в другой, напряжённо всматриваясь в разнаряженную толпу. Принцесса прилично припозднилась в этот раз. Он заметил какую-то странную тоску на её лице, выраженную лишь только в голубизне глаз. Призрак прекрасно понимал, с чем это связано, но и не заикался о событиях прошедшего вечера. Тоффи мог бы и не посещать бала сегодня — он пришёл только из-за неё, понурой и разбитой его немым признанием, не прозвучавшим в ночном таинстве, но отпечатавшимся в умах обоих жгучим клеймом. Где-то в глубине воспалённого рассудка Тоффи понимал — это всё. Считанные мгновения отделяют их — не только его — от сокрушительного падения, когда уже и не важно будет, кто прав, а кто — виноват. Когда во всём мире будут существовать только они двое. Однако Призрак считал, что это будет немного погодя, совсем не так, как произойдёт на самом деле…
***
Это был последний раз, когда они могли глядеть друг другу в глаза и выразительно молчать, отдавая предпочтение жестам и едва уловимым рывкам мимики. Последний раз хоть какого-то спокойствия. Танец не носил в себе и тени той захватывающей страсти, что в первый раз так поразила и экзальтировала Мун. Теперь в нём читалось лишь что-то таинственное и чувственное — то, что ни та, ни другой не могли друг другу сказать.