Сюрприз

- Ты доверяешь мне, Джени? – вдруг услышала я у самого уха, и чуть дернулась.

Вот и началось.

- Да, Мастер Шон.

Текли минуты, но опять ничего не происходило и я начала успокаиваться. И напрасно: мужские руки притронулись к моей спине и расстегнули застёжку на бюстье. Я сжала пальцы в кулаки, заставляя их оставаться на месте. Бретельки спали с плеч, и мужчина снял с меня бюстье. Я осталась сидеть в одних трусиках. Спокойно. Представь, что вы одни. Дыши. На днях ты уже показывала свою грудь и даже давала её трогать. Так что спокойно.

- Заведи руки за спину, - услышала я приказ моего доминанта и медленно подчинилась. Руки тут же сковали между собой. Я сцепила пальцы в замок и прикусила губу. И сразу её отпустила, прежде чем услышала знакомое:

- Не кусай губу.

И чего ему далась моя губа? К моей правой груди прикоснулись чьи-то теплые пальцы и неспешно обвели сосок. Я чуть подалась назад, не уверенная, чьи руки меня трогают.

- Спокойно, саба, - последовал приказ. – Сиди смирно.

Пальцы продолжали теребить сосок, и он сильно напрягся. Возбуждение стало зарождаться во мне. А потом еще одна рука обхватила левую грудь и сильно сжала. Эта рука была другой! Другой человек теперь ласкал мою левую грудь. Меня трогали два мужчины. Вот только был хоть один из них мой доминант я так и не поняла. Я стиснула зубы и услышала на ухо тихий шёпот Мастера Шона:

- Тебе нравится, маленькая? Нравится, когда ты не можешь видеть, кто тебя ласкает, кто сжимает твою грудь? Кто дарит тебе наслаждение? Нравится, когда я распоряжаюсь твоим телом, когда решаю, кто к тебе может прикасаться?- от его слов я возбудилась больше, чем от умелых пальцев на своей груди. Я непроизвольно стиснула ноги и чаще задышала. Еще одни пальцы легли мне на спину и начали выводить замысловатые узоры на ней, иногда задевая бедра и живот. Хотя кто делал это, я не сомневалась: Мастеру Яну с той стороны стойки бара, это было удобнее всего.- Ты возбудилась, саба? – продолжал шептать Мастер Шон. – Возбудилась, от того что позволяешь это делать? Что хочешь этого? Хочешь быть в моей полной власти? В моём полном подчинении?

Я еще сильнее стиснула ноги в ожидании оргазма, но их раздвинули твердые руки и я захныкала. У меня его украли! Украли оргазм! А потом чьи-то пальцы начали ласкать меня прямо через трусики и я не выдержала:

- Можно мне… Сэр, пожалуйста…

- Я разрешал тебе говорить?

- Пожалуйста, я…

И вмиг все руки исчезли с моёго тела, а я по инерции потянулась за ними и чуть не свалилась с барной стойки. Меня потянули назад за связанные запястья, удерживая на месте. Я снова попыталась сдвинуть ноги, попыталась догнать ускользающий оргазм, но их снова удержали, не позволяя двигаться. Я закусила губу и наклонила голову, готовая разрыдаться. Моя киска всё еще продолжала гореть, но уже гораздо меньше. Не честно! Так не честно! Зачем так жестоко!

- Пять ударов. За то, что заговорила без разрешения, - вынес вердикт мой мучитель. Мои руки расстегнули и перевели вперёд, что бы снова застегнуть. Потом кто-то снял меня с барной стойки и развернул к ней лицом. А затем приподнял и уложил на неё животом. Я поджала руки, но их достали из-под меня и потянули вниз. Они повисли с той стороны стойки. Я попыталась поднять голову, но её тоже опустили вниз, надавливая на затылок. Так мне и пришлось лежать: с болтавшимися ногам, свисающими руками и с чьей-то тяжелой ладонью на затылке.

Он ударил. Ощутимо. Я дернулась и произнесла:

- Раз.

- Громче.

- Раз.

Второй удар.

- Два.

Третий удар.

Мне вдруг стало так обидно, от осознания того, что все эти мужчины смотрят на моё унижение. Еще удар, весомее. Я закусила губу и пообещала себе молчать, во что бы то ни стало. Удар. Еще. И еще. Я молчала, ощущая, как загорается кожа на ягодицах. Удар. Я попыталась отстраниться и думать о чем-то другом:

В понедельник…

Удар.

…надо подобрать упражнения для Итана, что бы закрепить достигнутый результат…

Удар.

…в произношении буквы «Р». А еще сказать…

Удар.

Мари о замене урока живописи в старших… 

Удар.

… классах. И надо…

 Отвлечься не удалось, удары стали реже, но весомее и мозг всё равно возвращался к ним. Интересно он сам закончит, или будет бить меня всю ночь? Удар. Еще. Еще. Еще. Мне показалось, что кожа на ягодицах потеряла чувствительность. Вдруг вместо удара на меня навалилось мужское тело, к уху припали губы и зашептали:

- Кого ты испытываешь, саба, меня или себя? – спросил Мастер Шон. – Если меня, то не советую: я могу бить всю ночь, а если устанет рука, попрошу кого-нибудь другого меня заменить. Желающих много. Или ты испытываешь себя, свой болевой порог и свою волю? Тогда давай я сразу возьму в руки кожаный ремень, после пары таких ударов, ты достигнешь своего порога и потеряешь волю. Сэкономим наше время. Так как, саба?

Храбрый бунтарь, который всегда просыпался во мне в самые неподходящие моменты, необдуманно сказала:

- Берите ремень.

Мужчина молчал, а потом тихо прошептал:

- За что ты наказываешь меня, Джени?

ЧТО? Я его наказываю?! Не он меня, а я его? И опять это «Джени»! Как не вовремя. Слезы подступили к глазам.

- Ты думаешь, мне доставляет удовольствие причинять тебе боль? Нет, не доставляет, - сказал Мастер Шон и отпрянул от меня. - Мастер Рон, вы не могли бы одолжить мне ремень.

Я нервно сглотнула и зажмурилась.

Нет. Я не выдержу. Не стану терпеть! НЕ СТАНУ! Сама напросилась, что тебе не лежалось молча? Все твоя идиотская гордость. Ты ведь сама пришла в этот Клуб, добровольно, никто тебя силком не тащил. Как же не тащил? Меня притащил сюда этот мужчина: его забота, сила, нежность, его глаза, в которых я была красивой и желанной, его страсть. Моя страсть. Моё одиночество. Мои двадцать семь лет одиночества. И всё пойдет прахом из-за глупой гордости? Ведь я не прощу ему, если он сломает меня, не смогу с ним остаться. Да и он вряд ли захочет быть с такой упрямой идиоткой, что заставила причинить боль (я почему-то сразу поверила, что он не хочет её причинять). А что до всех этих мужчин, пусть смотрят, пусть смотрят на меня, смотрят на моё унижение. Но теперь мне не казалось все это унижением, только подчинением. Подчинением самому лучшему мужчине. Самому лучшему? Он бы поспорил с этим, пошутил, что из-за того, что мне не с чем сравнивать, я неавторитетна в этом вопросе. И пусть неавторитетна, он всё равно самый лучший. Да, и сейчас этот «лучший» всыплет мне кожаного ремня до кровавых полос. Если только я не поступлюсь гордостью и не попрошу:

- Можно мне сказать, Мастер Шон? – решилась я.

- Говори, саба, - тут же разрешил он.

- Я хочу извиниться, за несдержанность… Наверное, это мой крест, укладываться на эту барную стойку из-за своей несдержанности, - пошутила я, намекая на вчерашний «сон».

Послышались легкие мужские смешки, а рука на моём затылке, погладила волосы:

- Да, - протянул Мастер Ян. – Могу быть в свидетелях.

Значит, это он держал меня?

- Еще за что-то? – спросил мой верхний.

Я и так переступила через свою гордость! Хочешь закрепить успех?

- За свою неуместную гордыню. Мне было неловко, что вы наказываете меня при всех.

- Разве твоё тело не принадлежит мне, саба?

- Принадлежит, Мастер Шон. Но оно только три дня, как поменяло владельца и ёще не совсем привыкло к этому.

Мужчины вокруг рассмеялись громче, и я поняла, что их стало гораздо больше. Я на корню задушила в себе зародыш паники.

- Всё это красноречие, лиса, что бы не получить ремня?

- Да, Мастер Шон, - честно призналась я.

Он не ответил. А потом на мои ягодицы снова легла его рука в легком шлепке. Я четко произнесла:

- Три.

Удар, больше похожий на поглаживание.

- Четыре.

Еще один несильный удар.

- Пять.

- Мастер Ян, подай мне пожалуйста лед, - попросил мой доминант. – Нужно охладить эту несдержанную попку.