Страница 2 из 5
Сначала шли огородные дела, потом надо было наловить рыбы на ужин и проверить, не вынесло ли на берег древесины, бутылок или ещё чего-нибудь. А после этого Ним шла в школу.
Хотя это только так называлось – «школа». Вообще-то, ни за какой партой Ним не сидела, да и здания у этой школы не было. Просто Джек и Ним сидели в темноте на берегу и изучали звёзды или карабкались на утёсы посмотреть на птичьи гнёзда. Ним понимала язык дельфинов, знала всё о малютках-крабах, которые пускаются в путь по волнам на кокосовых скорлупках, умела слушать ветер и смотреть на облака.
Порой они с Джеком весь день напролёт только ворчали, как морские львы, или клекотали, как птицы-фрегаты, или покачивались, как планктон.
До планктона Джек был сам не свой. Ним любила не весь планктон, а только тот, что ярко сияет в море по ночам, а вот Джеку нравился всякий. Потому что планктон – это такие незаметные, но в то же время очень важные создания, ведь планктоном питается мелкая рыбёшка, а мелкую рыбёшку ест крупная рыба, а крупную рыбу ест самая-здоровенная-рыбина. В общем, если бы не планктон, никакой рыбы в море не было бы.
Однако Ним предпочитала тех зверушек, которых можно разглядеть и с которыми весело. Поэтому, когда Джек сообщил, что уходит в море на три дня собирать планктон, Ним решила остаться дома.
– Я буду звонить каждый вечер на закате, – предупредил Джек. – И ещё проверяй почту. Если я не дам о себе знать через три дня, зови на помощь.
Но Ним за Джека не особо волновалась: он ведь лучший в мире моряк, что с ним может случиться? И Джек тоже не особо волновался за Ним, потому что она не одна, а с Шелки. А Шелки порой забывает, что Ним сильная и смекалистая, и нянчится с ней, словно Ним – несмышлёный зверёныш.
Бывает даже, что вожак морских львов лаем зовёт Шелки рыбачить или устраиваться на ночлег в семейном кругу, но та всё равно не отходит от Ним.
2
В первый свой самостоятельный день Ним делала то же, что и обычно, когда Джек был дома. Временами она даже и не вспоминала, что его здесь нет, – казалось, он просто на другом конце острова, делает замер в Шипящих камнях или пересчитывает яйца в чаячьих гнёздах.
Но ближе к вечеру поднялся ветер.
Когда Ним сидела на берегу, провожая солнце и ожидая звонка, это был едва заметный ветерок. Когда в телефоне раздался голос Джека, ветерок этот чуть шевелил верхушки пальм.
– Ну как планктон? – спросила Ним. – Что-нибудь стоящее есть?
– Миллионы, – ответил Джек. – Миллиарды. И ещё тут есть прожорливые птички. Им кажется, будто я рыбачу.
– Не наши птички?
– Не наши, как же. Один здоровенный тип, которого ты зовёшь Галилеем, пикировал на меня, решив, что микроскоп – это рыба. Я велел ему проваливать домой и доставать тебя.
– Он и доставал! – прыснула Ним. – Я всего-то сегодня поймала маленькую рыбёшку, и ту он у меня вырвал из рук. Я плюнула и пошла читать на Шелкин утёс.
– И что за книжка?
– «Горное безумие». Ты говорил, что это твоя любимая, помнишь?
– Говорил, – подтвердил Джек.
– Потому что интересная?
– Мне нравятся люди, о которых там написано, – объяснил Джек. – С Героем я вполне мог бы подружиться, так мне показалось.
– Здорово было бы подружиться с кем-нибудь говорящим.
– Хрр-брр-чавк, – старательно выговорил Джек на языке морских львов. – Чем Шелки не говорящая? Просто рассказчица из неё не очень.
Ним погладила Шелки на всякий случай: а то вдруг ещё обидится.
– И почту проверять не забывай, – продолжил Джек. – Пиши, что я отвечу через несколько дней. Если только это не «Отвязные туристы». Уж лучше шесть голодных акул, чем один розовый корабль.
– Лучше смерч посреди моря!
– Лучше жерло Огненной горы… или встреча с невыспавшейся Ним, – сказал Джек. – Так что допоздна не засиживайся!
Ним послала в телефон игуаний поцелуй и зашагала назад, к хижине. Ветер лохматил ей волосы и холодил щёки.
В хижине было уже темно. Ним проверила почту. В большом-большом мире она никого не знала, не от кого ей было ждать писем. И всё равно ей сделалось как-то одиноко при виде папки «Входящие», в которой не было ни единого непрочитанного письма.
– Спокойной ночи, Шелки! – крикнула Ним. – Спокойной ночи, Фред!
Фред уже мирно спал в своей пещерке возле хижины, а Шелки что-то тихонько поворчала в ответ.
Ним улеглась на тюфяк, включила фонарик и раскрыла книгу.
Волны накатывали на риф и шебуршали по песку. Ветер тревожно свистел в щелястых стенах, а в доме не слышалось ни Джекова бормотания, ни шелеста страниц. Никаких привычных, спокойных звуков.
Ним чувствовала себя взволнованной, и очень храброй, и ещё самую чуточку напуганной. Но вторая глава «Горного безумия» оказалась такой интересной, что Ним с головой ушла в приключения Героя и заснула с мыслями о нём.
Ветер крепчал. Он завывал у порога и голосил в окнах. Он смеялся над Ним, потому что Джека рядом не было, а сама она не знала, чего ждать от этого ветра. Может, он просто дразнится, а может, собирается превратиться в бурю, повырывать с корнем деревья и смести с лица земли хижину.
Ним включила фонарик и вышла наружу.
На луну набегали облака, звёзды скрылись, хлестал дождь. Ним споткнулась и едва не выронила фонарик. Но на фоне ночи темнел силуэт Шелки, и её лай звучал громче завываний ветра.
Шелки потыкалась носом в плечо Ним и свернулась вокруг неё, крепко прижавшись. Ветер с рёвом умчался, буря грозно махнула хвостом над морем, а Ним осталась в своём уютном убежище, где так тепло пахло мехом Шелки.
Наутро весь берег оказался усыпан кокосами; в крыше образовалась дыра. Зато солнечная батарея не пострадала, и спутниковая тарелка по-прежнему торчала над хижиной, как гигантская половинка кокоса, в ожидании посланий со всего света.
В хижину ветром намело полно песка. «Горное безумие» валялось раскрытое, а газетную вырезку, служившую Джеку закладкой, прилепило к стене. Ним вложила её назад в книжку и занялась уборкой. Она вынесла наружу и вытряхнула свой тюфяк, вымела песок и обтёрла старой футболкой ноутбук, Джековы научные штуковины, свои обточенные морем деревяшки, ожерелье из ракушек и мамину фотографию. У мамы на снимке были такие сияющие глаза и рот до ушей, и вся она выглядела такой невозможно счастливой… Потому что как раз собиралась исследовать содержимое китового чрева.
Ним поставила мамину фотокарточку обратно на полку.
Она сгрузила пустые бутылки для воды в тележку и свистнула Фреда. Фред обожал ходить с ней везде – особенно туда, куда Шелки было не добраться. Так что Фред колюче обвил шею Ним, и они покатили тележку через луг, к извилистым лианам и папоротникам тропического леса.
На опушке леса было озеро, куда низвергался водопад. А на другом берегу озера Ним с Джеком разбили огород.
Некоторые растения, стоявшие на подпорках, повалило бурей – нужно было их выпрямить. Ну и ещё выполоть сорняки, насобирать клубники и срезать зелёную гроздь бананов – ей уже время приспело.
Бананы Ним любила. Но ещё больше ей нравилось размахивать Джековым мачете. Оно такое острое и сверкающее, и с ним она вылитый пират.
– Попались, голубчики! – прорычала она и одним махом срубила гроздь.
Ним оттащила бананы под навес и привязала к концу верёвки, перекинутой через балку под крышей.
– Раз-два, взяли! – выкрикнула она, хватаясь за верёвку.
Фред подскочил и тоже вцепился в конец когтями. Оба дружно навалились и подняли бананы под самую крышу – дозревать.
Если бы Шелки помогала, может, оно и полегче было бы. Но морские львы перетягивают канат только под настроение.