Страница 79 из 365
Она бежала наверх, придерживая платье, тяжело дыша, косы развевались на ветру. Джон, торопясь вниз, проклиная неустойчивые камни, внезапно оступился. Сочно выругавшись, мужчина налетел на нее.
— Вы опять ругаетесь, — смешливо сказала Мадлен. «Всякий раз, как я вас вижу, вы чертыхаетесь, ваша светлость.
— Я больше не буду, — пообещал Джон и облегченно подумал: «Господи, неужели…»
Она протянула руку и тихо вздохнула: «Что вы мне там, на реке говорили, у костра…, Вы мне по душе, очень по душе, ваша светлость».
Он прижался губами к длинным пальцам, и едва слышно сказал: «Мадлен…»
— Джон… — попыталась она выговорить его имя по-английски, со смешным, певучим акцентом. «Жан… — Мадлен все улыбалась. Герцог, обняв ее, поцеловал, — нежно, осторожно. Золото ее растрепанных волос освещалось заходящим солнцем. Они взялись за руки, спускаясь к берегу, — туда, где виднелись темные очертания шлюпок.
Марта облокотилась о борт «Молнии». Запахнув куртку, женщина завязала шарф. Ветер здесь, в открытом море, был холодным. Она посмотрела на закат по левому борту корабля:
— Вот и хорошо. Мадлен с Жюлем пока в Мейденхеде поживут, у Изабеллы. Осенью они с Джоном обвенчаются, как разрешение он получит, и уедут все вместе в Вену. Мальчик там учиться будет, в семье станет жить…, И Мэри уедет, уже в конце лета. И мы тоже, — она взглянула на запад, туда, где низкое солнце уже опускалось в простор темно-синей воды.
— Завтра к обеду будем в Плимуте, — рассмеялся Питер, что вышел на палубу. Он указал рукой в трюм: «Джону опять плохо, маркиза де Монтреваль за ним ухаживает».
— Ничего, — улыбнулась Марта, — пусть привыкает, раз выходит замуж за человека с морской болезнью. Я сразу в Итон поеду, к Тедди. Только сначала, — она подергала рукав холщовой куртки, — к портнихе схожу, вместе с Элизой. Бедная девочка уж и забыла, как платье носить.
— А потом в Америку, — утвердительно заметил Питер. «Мне Элиза проболталась, — он развел руками.
— Да, — Марта стояла к нему спиной, — мне надо домой, Питер. Там, — она махнула рукой в сторону Англии, — узнаем, что с Констанцей, но, кажется мне — все хорошо, Дэниел нашел ее. Может, она и дома уже. И Джо я напишу, об отце ее, — Марта помолчала, и тяжело вздохнула. «Я тебе для Тео письмо оставлю, отправишь ей? — Питер посмотрел в большие, зеленые глаза и кивнул.
— Вот сейчас, — велел он себе. Сняв очки, повертев их в руках, мужчина спросил: «Марта…, То, что ты в лагере сказала, когда мы с де Шареттом драться собирались, — это правда?»
Волна разбилась о борт «Молнии», корабль накренился. Марта, легко коснулась его руки: «Правда, Питер. Пока… — она запнулась, — пока это так».
Он склонил каштановую голову: «Спасибо и на том, Марта. Тебя ждать из Америки?».
— Не знаю, — она потянулась, — Питер был лишь немного выше, и поцеловала седой висок. «Не знаю, Питер».
— Поворот! — закричал от штурвала капитан Фэрфакс. «Молния», заполоскав парусами, разрезая носом волны, — пошла на север.
Интерлюдия
Лондон, осень 1794 года
— Колокола звонят, — Марта улыбнулась и велела: «Наклонись». Мадлен изящно присела. Женщина, поправив тонкую, кружевную вуаль, полюбовалась бриллиантовой, с крупными изумрудами, тиарой.
— Ее при королеве Анне сделали, — сказала Марта, — а изумруды — мой муж покойный велел вставить, перед нашим венчанием». Она перекрестила девушку: «С Богом. Бояться нечего, тебе сам папа Римский разрешение на брак прислал».
Мадлен пожала ей руку. За окном был теплый, яркий день, пышные кроны деревьев на Ганновер-сквер играли золотом. Мадлен вздохнула: «Ваша светлость…, Марта…, Спасибо вам, спасибо, что вы вернулись. Как бы я без вас… — девушка покраснела.
Она стояла — высокая, тонкая, окутанная кремовым шелком, перехваченное под грудью платье спускалось на пол, шлейф был аккуратно расправлен.
Марта передала ей букет белых фиалок, и позвала: «Элиза!»
Дочь, с венком на голове, с распущенными по спине, отросшими, белокурыми волосами, заглянула в спальню и ахнула: «Тетя Мадлен, вы как из сказок о рыцарях! Как королева Джиневра!»
Марта подошла к зеркалу, и, оглядела себя — она была в платье темно-зеленого шелка, шляпа — с узкими, по новой моде, полями, была украшена бантами. Бронзовые, завитые волосы падали на плечи.
— Вернулась, — подумала она, осторожно помогая Мадлен спуститься с лестницы особняка Холландов. У подъезда уже стояла золоченая, запряженная белыми лошадьми карета.
Марта закрыла глаза и вспомнила теплую, озерную воду, белый песок уединенной бухты, синее, просторное небо над Эри.
Они с Мирьям сидели у кромки воды, в одних холщовых, коротких рубашках. Та сладко потянулась: «Хорошо как искупались. Видишь, — женщина подтолкнула Марту, — я же тебе говорила, здесь нет никого, остров. Вечером Стивен зайдет на боте, заберет нас».
Марта посмотрела на румянец, что играл на щеках Мирьям, на влажные, каштаново-рыжие косы. Женщина рассмеялась: «Ты, наверное, с мужем, часто сюда плаваешь?»
Мирьям хихикнула: «Нередко, поверь мне». Она взяла руку Марты:
— Все хорошо будет, милая. Ты же еще молодая женщина. У меня тоже так было, — она помрачнела, — два года целых. Видишь, как ты сюда приехала, как я тебя откормила, — все и началось опять. Это же война, — Мирьям вздохнула, — так бывает.
Марта скосила глаза в вырез рубашки: «Тут, как ничего не было, так и не появилось».
Мирьям развела руками: «От этого трав у меня нет. А мой сбор пей, каждый день, пока, — она подмигнула Марте, — не поймешь, что больше не надо».
Марта поводила ногой по песку: «Я знаю, что он меня любит. Видела. Давно еще, как замужем за Джоном была. Потом он Жанну встретил, потом эта революция началась…, - женщина замолчала. Мирьям уверенно сказала:
— Он Тедди растил, как родной отец. Он с вас пылинки сдувать будет. Стивен мне рассказывал о нем, милая. Так что ни о чем не тревожься.
Марта почесала в бронзовой голове и недовольно ответила: «Я подумаю. Ты прости, что с Мораг так получилось, — она почувствовала, что краснеет, — если через шесть лет не передумает она, — пусть венчаются».
Мирьям пропустила сквозь пальцы песок: «Я все понимаю, сама такой была, двадцать лет назад, в Филадельфии. Если бы любила того человека, так же поступила».
— Дэниела, — утвердительно сказала Марта. Мирьям только кивнула, смотря куда-то вдаль. Марта услышала растерянный голос сына, — он стоял у камина, высокий, мощный, в хорошо сшитом сюртуке, опустив, как мальчик, кудрявую, каштановую голову.
— Ты меня будешь ругать, — тихо сказал Тедди. «Мы с Мораг обручились, мамочка, и хотим пожениться».
— Обручились, — повторила Марта. Она сидела за столом Питера. Отодвинув бумаги с расчетами, женщина нашла шкатулку розового дерева со своими сигарами. Распахнув дверь в сад, она обернулась. Тедди поспешно чиркнул кресалом.
Марта выдохнула дым и посмотрела в лазоревые глаза сына. Тот покраснел и отвел взгляд. «Может быть, — тихо спросила Марта, — мне стоит с Мораг поговорить? Вдруг она миссис ди Амальфи что-то не сказала?»
— Она ей все сказала, — буркнул Тедди. «Не надо, говорить, пожалуйста… — он помолчал. «Это я во всем виноват, мама, мне очень стыдно. Они для меня как родители были — дядя Джованни и тетя Изабелла, и я, под их крышей…»
— Чтобы такого больше не повторилось, — вздохнула Марта, — Мораг поплывет со мной обратно в Америку. Через шесть лет, если еще будете этого хотеть, — она усмехнулась, — повенчаетесь. Пока ты Кембридж закончишь, пока у мистера Бромли в конторе поработаешь, хотя бы два года…
Тедди только упрямо сжал губы: «Я должен поступить, как джентльмен, мама, раз уж…»
— Раз уже не удержался, — Марта потушила сигару. Погладив сына по щеке, она развела руками: «Ты прав, конечно. Но все равно надо подождать».